― Ты мне больше не сестра! ― сквозь рыдания выдавила Валентина. ― Ненавижу! Забирай свою воровку и пошли вон!
― Знаешь, Валя, ты еще на коленях приползешь ко мне, ― Зинаида вспыхнула от необоснованного упрека. ― Будешь прощения просить! Только знай, что ты для меня умерла!
Зина взяла за руку свою плачущую дочь и вышла, бросив на прощание пренебрежительное: «Тьфу!»
Слова родных сестер, сказанные в пылу ссоры, были не только чрезмерно резкими, но и пророческими. При жизни Валентина и Зинаида больше не встретились. Сменилась страна, век, тысячелетие… Но близкие люди так и не смогли простить друг друга. А было ли что прощать?
***
Валя и Зина были сестрами-двойняшками, но характеры у них были абсолютно противоположные. Флегматичная и застенчивая Зина всегда оставалась в тени экспрессивной и яркой Вали. Еще бы! Ведь Валентина на четверть часа старше, поэтому должна нести «бремя старшей сестры» до конца жизни!
Сестры редко конфликтовали. А когда в девятнадцать осиротели, стали еще ближе, насколько это возможно, но жизненный водоворот никого не щадит и раскидывает по разным углам даже самых близких. Валя первая вышла замуж и уехала в северную столицу. А через полгода под венец пошла Зина, решившая остаться в родной деревне. Несмотря на расстояние, сестры не теряли связь.
Зинаида стала матерью раньше: курносая зеленоглазая Алла была ее точной копией. Валя же долго не могла забеременеть. Лишь через пятнадцать лет брака у нее родился долгожданный сын Андрюша, который сразу стал центром вселенной для всей большой семьи.
Зина с Аллой часто приезжали в Питер, чтобы навестить родню и подарить деревенские гостинцы. И как Валя ни сопротивлялась, сестра все равно привозила громадные сумки даров природы и огорода. Ну откуда в городе такие яблочки, малина и молоко! А бульон из молодого петушка ― это амброзия для детского желудка! «Вот какой щупленький мой племяш, ― каждый раз отвечала Зина на претензии сестры, ― это потому, что творога домашнего со сметанкой сепараторной мало ест!»
Валя вздыхала, улыбалась и искренне благодарила за заботу. И в эти моменты она была счастливейшей женщиной на Земле!
Но трагедии происходят в самый неожиданный момент. У мужа Валентины случился обширный инфаркт. Врачи лишь развели руками ― слишком стремительно… Мир ее рухнул. На руках трехлетний сын, которого теперь нужно поднимать в одиночку. Благо, есть кое-какие накопления, но надолго ли их хватит?..
Зина поддерживала сестру. Как могла. Но что она могла сделать, чтобы хоть как-то успокоить боль утраты? Только быть рядом.
― Слушай, Валечка, давай Алла у тебя останется? Школу она закончила, лето впереди. И с Андрюшкой посидит, когда надо. И по дому поможет… Да и веселее вдвоем-то. Если ты не против.
Зина очень хотела подольше задержаться у сестры. Но дома хозяйство, муж один остался… Небось с соседом все запасы первача уже оприходовал… Так что без ее строжайшего присмотра никак не обойтись. Но и Валю бросать нельзя!
― Ну ты же знаешь, Зиночка, Алла мне как дочь. Если она не против, то пусть остается.
― Так Алла двумя руками «за»! Если честно, она сама и напросилась… Мол, буду поступать на архитектора, отпусти к тетке пожить! Ишь какая! В деревне работы ― конь не валялся, а она в город бежит… на архитектора! Нет, я понимаю, девка молодая, и вся жизнь впереди… Учиться надо. К вступительным будет под твоим присмотром готовиться. Ну и, само собой, помогать.
Валентина была очень рада, что племянница останется с ней. Хотя бы на какое-то время. Очень страшно и одиноко было в опустевшей квартире ― хоть волком вой… При сыне она кое-как держалась. Но как только Андрюшка мирно засыпал в кроватке, давала волю эмоциям. Может, хоть Алла немного облегчит сжирающее чувство пустоты и безысходности.
Присутствие племянницы действительно помогло. Пока Валентина была на работе, Алла забирала Андрюшку из садика, готовила обед и только после этого корпела над учебниками: экзамены не за горами. Жизнь понемногу возвращалась в привычное русло…
Но, как оказалось, ненадолго.
Приближались сороковины по мужу. Валя решила позвать на поминальный обед только самых близких. Но даже с учетом этого ей катастрофически не хватало денег. И зарплата только через неделю.
«Возьму немного из нашей заначки, а потом с получки доложу», ― решила Валя и полезла в шкаф за баночкой с надписью «Сахар».
Именно там муж прятал семейные сбережения. Он мечтал накопить на новенький ВАЗ-2105 и даже составил финансовый план. Но задуманному сбыться уже не суждено, а вот в нынешней ситуации эти деньги как раз выручат. «К чему теперь их так трепетно хранить? ― спросила сама себя Валя и тут же покраснела от стыда. ― Нет-нет, он бы не простил мне такие бездумные траты!»
Нужда оказалась сильнее эфемерного чувства долга перед усопшим. «Доложу, обязательно доложу!» ― еще раз пообещала себе Валя и открыла тайник. Секунда… и… земля ушла из-под ног. Жестяная баночка с надписью «Сахар» оказалась пустой!
Мысли метались в голове, как стая испуганных птиц: кто мог похитить деньги? Когда это произошло? Валя не заглядывала в тайник почти полгода ― сильно болел Андрюша, и откладывать не получалось. А потом беда с мужем…
Но ведь никто не знал, что у них хранятся большие деньги. И кому бы в голову пришло заглядывать в жестяную сахарницу?
Внезапная догадка вновь выбила землю из-под ног. Украсть мог только близкий…
***
― Теть Валь, ― с порога крикнула Алла: ей не терпелось поделиться радостной новостью, ― первый экзамен сдала! Еще два, и я ― студент! Теть, ты меня слышишь?
Валентина слышала, но не реагировала. Она сидела на кухне с каменным лицом, держа в руках злосчастную баночку.
― Алла, признайся, куда ты дела деньги? Сама потратила или кому-то отдала? Лучше скажи правду, иначе будет хуже!
Паззл в голове сложился мгновенно. Алла постоянно оставалась дома одна и могла случайно наткнуться на сбережения. Дальше дело за малым ― племянница вытащила деньги! Несомненно! Даже самые порядочные люди могут потерять голову при виде крупной суммы. Лишь бы Алла не успела много потратить!
― Теть Валь, какие деньги? ― Алла искренне не понимала, о чем идет речь.
― А те деньги, которые ты сперла из этой банки, ― Валентина бросила посудину об стену, едва не задев племянницу.
― Я… я впервые вижу эту…эту ба-а-анку, ― слезы водопадом хлынули из глаз.
― И что это вы тут кричите, да еще с открытыми дверьми, ― Зина опустила тяжелые сумки с громким вздохом. Она решила приехать на несколько дней раньше и помочь с поминками.
― А, вот и мамаша твоя, ― Валентина заводилась все сильнее: теперь достанется и сестрице. ― Воспитала воровку, теперь ответ держи за нее!
― Мамочка, я ничего не брала!
― А кто? ― мыслить здраво Валя не могла. ― Если не ты, то мамаша твоя! Вы обе вхожи ко мне в дом! Если сейчас же деньги не вернете, напишу на вас заявление! Сядете, как пить дать сядете! И вернете все до копеечки!
Ситуация зашла в тупик. В ярости от скандала сестры приняли единственное и очень плохое решение ― забыть друг о друге.
«У меня больше нет сестры», ― прокручивали обе в голове полные обиды мысли.
Так и случилось…
***
Валентина чувствовала себя обманутой. И чем больше она винила сестру и племянницу ― тем сильнее росла ненависть к ним. Странно, как близкие люди в одночасье становятся кровными врагами… По крайней мере, в чьем-то подсознании.
Теперь поддержки и сочувствия Валентине ждать было неоткуда. Приходилось справляться самостоятельно. А тут грянула перестройка, и Валентина, как ломовая лошадь, работала за троих.
Но в девяносто первом честный труд перестал приносить хоть какой-то маломальский доход. Приходилось выкручиваться. Ах, как временами хотелось Валентине увидеть Зину! Рассказать, как достали эти проклятые реформы, карикатурный капитализм и гонки на выживание. А может, даже попросить помощи: в то время продукты с собственного огорода помогали не умереть голодной смертью. Если бы Валя сказала хотя бы одно слово, Зина сразу бы примчалась на выручку!
Но обида оказалась сильнее нужды. К сожалению…
В постоянных хлопотах незаметно пролетела жизнь. Валентина больше не вышла замуж ― не до того было. Сын вырос и уже жил отдельно. Андрей съехал от матери еще в восемнадцать. Суровое испытание «жизнью» окончательно испортило характер Валентины, поэтому сын сбежал сначала в армию, потом в общежитие при ВУЗе. А сейчас был счастливо женат, занимал неплохую должность в правоохранительных органах и почти погасил ипотеку.
***
― Привет, мам! Что же ты не берешь трубку! Я мчался через весь город, уже надумал себе всякого…
― Да выключился твой этот… телефон, а я что-то не пойму, как его включить!
Андрей мать очень любил, невзирая на скверный характер и постоянное брюзжание. Каждый день он набирал ее номер, чтобы поболтать хотя бы несколько минут. А в моменты, когда Валентина не отвечала, спешил к ней со всех ног. Семьдесят девять ― солидный возраст, не дай бог что…
― Сейчас разберемся, мам. Может, хоть чаю предложишь? ― Андрею нужно было сообщить матери что-то важное, но правильные слова никак не находились…
― Ваши смартфоны вообще нужно запретить! Вот были стационарные, ― Валентина покрутила в руках трубку старенького настенного телефона, который много лет уже был отключен, ― хоть об стенку кидай ― ничего не будет!
Андрей улыбнулся: мама любила рассказывать о тех вещах, которые олицетворяли ее молодость. Стационарные телефоны, автоматы с газировкой, железные бигуди на резинке… И она ― молодая, красивая… счастливая!
Вероятно, поэтому Валентина запретила делать у себя ремонт. Пожелтевшие обои намертво держались на газетах, которыми предварительно обклеили стены больше сорока лет назад. Выцветший настенный календарь с крокодилом Геной и Чебурашкой за 1983 год ― год, когда не стало отца ― тоже нельзя было убирать. Будто время замерло четыре десятилетия назад.
На самом видном месте висела огромная картина-чеканка с олимпийским мишкой. Ее сделал отец собственными руками, поэтому прикасаться к ней было строго запрещено: память! Валентина лишь осторожно стирала с нее пыль старенькой вельветовой тряпочкой. Странно, но это коричневое пятно с символом Олимпиады на фоне поблекших стен выглядело весьма гармонично. Да и сама хозяйка вписывалась в интерьер, словно являлась его частью.
― Мам, ты только не нервничай. Вчера ушла Зинаида…
Валентина никак не отреагировала на слова Андрея. Вернее, не подала вида.
― Откуда ты знаешь?
― Мне Алла позвонила…
― Я не поняла, сын, ты общаешься с этой воровкой? ― голос Валентины стал стальным ― она не потерпит предательства даже от собственного сына!
― Мам, ну прекрати! Да, мы списались лет десять назад, с тех пор общаемся, ― Андрею было стыдно, что он не сознался раньше, но мать бы не поняла.
― Да ты знаешь, что мне пришлось пережить из-за этих… преступниц? ― Валентина закипала. Даже сейчас она не простила свою сестру. ― Я горбатилась на трех работах, чтобы тебя одеть и накормить! А эти шиковали на мои деньги! Если бы не инфляция, то до сих пор бы жили в шоколаде!
― Ой, да прям миллиарды у вас лежали! Мамуль, вот ты через всю жизнь обиду пронесла. А ведь не доказано, что именно Алла…
― Пошел вон! ― Валентина не дала договорить. ― Если ты вместо матери выбираешь эту воровку, то Бог тебе судья! Выметайся!
Андрей ушел. Он понимал, что матери нужно немного остыть. Если попытаться объяснить что-то сейчас, то она лишь сильнее разозлится, разнервничается… Лучше поговорить с ней завтра. Ведь она должна услышать о последних минутах жизни младшей сестры, узнать, что та звала свою Валюшку… Так сильно ей хотелось уйти с легким сердцем и без обид. Жаль, что не получилось… Очень важно теперь проводить ее в последний путь, невзирая ни на что.
Андрей решил заехать к матери на следующий день и попытаться поговорить о Зине еще раз. Уже на половине пути домой его остановил телефонный звонок. Соседка сообщила, что у Валентины поднялось давление, и скорая увезла ее в больницу. Тревожное предчувствие беды зазвенело в висках, и он поспешил к матери. Но было уже поздно ― Валентина скончалась от сердечного приступа. Всего на день пережила младшую сестру…
***
― Милый, если мы хотим выгодно продать эту квартиру, нужно сделать хотя бы косметический ремонт!
Жена Андрея тщательно исследовала полученное наследство. В целом неплохо! Но столько ненужного хлама! Придется нанимать машину, чтобы вывезти это все на помойку. А вот эту чеканку с олимпийским мишкой нужно выбросить в первую очередь ― ужасная вещь!
Она с трудом стянула картину с поржавевшего гвоздика и бросила на пол.
Что это?
На пол посыпались разноцветные бумажки с профилем Ленина… Голубые, несколько фиолетовых, но в основном красные… Андрей так и застыл. Наверное, отец перепрятал деньги, но не успел рассказать. А теперь и рассказывать некому…
Автор: Юлия Олеговна
Идеальная жена
Степанов Виктор пропал неделю назад. Бесследно. Приехал в родной город Максима, ознакомился с планами и задачами, нарезал свои планы и задачи, взбесил весь коллектив, закатил истерику в гостинице, переночевал в доме Максима. И пропал.
Нет, не так. Начнем все по порядку.
Максим работал в дочерней фирме крупной строительной компании. Головной офис находился в Петербурге. Оттуда постоянно на бедные головы сотрудников «дочки» сваливались менеджеры «мамы». Мол, прибыль в «дочке» - никакая, а денежные вливания – ого-го!
Ну, им-то, цацам питерским, гораздо виднее. По прибылям. Сравнили тоже ж* с пальцем. Здесь таких размахов нет. И мультимиллионеров тоже не наблюдается. И Финского залива, на берегу которого можно размещать баснословно дорогую недвижимость, простите, тоже не существует.
Максим давно подозревал, что «головные» просто отмывают деньги. Иначе присутствие филиала копании «Невская Аврора» в их болотном краю Мухосранской области, не объяснишь. Или просто лес воруют. Для чего им договоры с мутной «ООО Лесзаготинвест», владельцем которой был обыкновенный недобиток из девяностых . Потому, Максим не дергался, служил себе потихоньку на должности заместителя директора, покорно сносил выговоры от вышестоящих начальников и получал приличную по сравнению с местными зарплату.
Для очередного разгона в этот раз явился Виктор Петрович Степанов, очередной кризис-менеджер «Авроры». Он брезгливо осмотрелся в офисе, довел до слез секретаршу Катерину, кинув в ее сторону «Деревня», провел очередное совещание, велел приготовиться к ревизии и отбыл в гостиницу. Пока бухгалтерия судорожно сводила баланс, и Катя секретарша, прерывисто вздыхая, бросилась им на помощь, Степанов снова позвонил.
- Я в этом клоповнике жить не намерен! Решайте проблему, как хотите, - процедил он сквозь зубы.
Максим выматерился вслух. Извинившись перед «девочками», приступил к решению проблемы ночевки противного Степанова. Гостиниц в городе всего две, не считая неприлично дорогого мотеля у трассы. Это вообще – не вариант. Мотель дорогой, но кухня и обстановка – кошмар и ужас. Придорожная ночлежка славилась достаточно широким выбором «горничных». Тусили там дальнобои и полукриминальные личности. Отправить туда Степанова – поставить крест на личной карьере.
Потому и решил Максим пригласить Витю к себе в гости, в загородный домик, где жил с семьей последние пять лет. И жил хорошо и спокойно, пока не появился и сразу исчез этот хмыреныш питерский… Витя.
Жена Маша за два часа до приезда гостя умудрилась соорудить бомбический ужин на финскую тему, приготовить комнату для Вити, отправить детей к бабушке и привести себя в порядок. Она, правда, и так всегда в порядке, типичная «степфордская жена». В прическе волосок к волоску, макияж и наряд, фигурка и все такое – не придерешься. Но в тот вечер она выглядела потрясающе. Звезда, модель, мечта!
Витя, при въезде на участок, брезгливо кривившийся (комары, болотом пахнет), напрочь забыл о неудобствах. Он плотоядно поглядывал в сторону Маши, жадно поедая стейки из медвежатины под брусничным соусом (господи, где она раздобыла медвежатину?), то и дело, прикладываясь к морошковой настойке, и нахваливая ручки хозяйки. . . . ДОЧИТАТЬ>
