Немного запустил я эту тему, но продолжу и буду продолжать – Душа требует. Думаю, вот почему:
Фантастический/безбрежный мир кактусов уже никогда не отпустит тебя, если ты однажды в него заглянул и погрузился (именно погрузился, а не снаружи постоял/подивился). И индивидуально-уникальные люди - кактусисты, пораженные страстью и освященные пониманием невероятных этих растений, они толпятся в воспоминаниях – и не просто, как сюжеты в фотоальбоме: каждый из них так или иначе помогал мне видеть и чувствовать не столько даже кактусы, но свое к ним отношение. И ты смотришь на кактусы-кактусоводство-кактологию вроде как не только своей парой глаз, но множеством других взглядов, стереоскопически со всех сторон и даже изнутри.
И потому продолжаю эту тему. Практически бесконечную, хотя и ограниченную кругом моих знакомств. За последние лет 40.
Я перелистываю свои первые сообщения: персонажи в кактусоводстве мимолетные, зато с известными и сохранившимися именами. Но ведь были и – не скажу простые или обычные – точнее, оставшиеся безвестными, в википедиях не значащиеся.
Алексей Торлов. Отчества уже не вспомню, и спросить не у кого, уточнить негде.
В начале 80-х у меня был период бурной дружбы с московским клубом кактусоводов (это не название, а обозначение – поэтому с маленькой буквы, имена свои это объединение не раз меняло). Я входил в бюро клуба и всячески там активничал. В том числе, старался увязать любительское то увлечение с азами современной (тогда) биологии. Доклады делал.
И вот после одного такого доклада подходит ко мне коренастый молодой человек с очень серьезным/основательным лицом.
Забегая вперед: не припомню, чтобы он когда-нибудь улыбался или шутил – всегда серьезный, глубокомысленный и основательный. Что и понятно: он очень серьезно и основательно занимался очень серьезным и важным делом – кактусами. А именно – гимнокалициумами.
Нужно заметить, что в те годы клуб насчитывал более сотни членов, и конечно всех я не знал даже в лицо.
Познакомились, и Алексей рассказал, что в клубе есть кружок энтузиастов-гимнофилов, специально/углубленно занимающихся гимнокалициумами. Сам он не только собирает свою коллекцию этих кактусов, но и ищет любую информацию о них: публикации, переводы, каталоги, экземпляры в коллекциях. Поэтому ему интересна была моя библиотека, мои контакты с не-московскими коллекционерами, гимнокалициумы в моей коллекции. Которых, гимнокалициумов, у меня было совсем немного, но некоторые из нетривиальных источников.
Хотя не так важны были источники: Алексея тянуло увидеть любые коллекционные гимнокалициумы, которых он еще не видел.
Но главное ему хотелось не только иметь и выращивать, но понимать и разбираться в биологических аспектах любимых растений – в их изменчивости, эволюции, систематики. Он многое замечал и понимал, но базовых знаний не хватало.
Так завязались наши кактусово-приятельские отношения. Алексей бывал у меня дома, регулярно звонил, мы вместе ездили смотреть кактусы других коллекционеров. При этом в знании гимнокалициумов, да и многих других представителей семейства, он был на голову выше меня, и обычно именно он мне растолковывал нюансы ухода за тем или иным видом и его отличительные особенности.
И это было поразительно. Поскольку работал Леша электриком в ЖЭКе, языков не знал, специальных библиотек не посещал, из-за границы ему не писали. Но жажда знаний и пытливость ума. Крупицы информации, рассеянные в любительских кругах, он впитывал именно так: в постоянном общении, в штудировании машинописных корявых переводов, в самостоятельном критическом анализе скудной разрозненной информации. И в результате он был в то время, безусловно, настоящим экспертом по гимнокалициумам.
Иногда как-то выпускаешь из виду, что вроде и недавно, но то была совсем иная эпоха. Какой там интернет – вообще никакой информации. Да и никакой специальной литературы, вообще. Ни коллекционных растений купить, ни семян – из-за границы привозить было нельзя. Только в своем любительском кругу что-нибудь достать. И даже самые простые/обыкновенные кактусы – редкие/дефицитные/дорогие.
Я был записан в главные научные биологические библиотеки и немного знал языки, поэтому мог читать кактусовые журналы, поступавшие в страну единичными экземплярами. Еще мне иногда что-то присылали и привозили из-за границы.
Летом кактусовый клуб регулярные собрания не проводит, и вот через сколько-то лет в начале очередного сезона, осенью Леша появляться перестал. И больше не звонил.
Тут таится один нюанс: это он мне звонил и ко мне приезжал. Его коллекции я не видел – только растения, которые он привозил на выставки, и ему не звонил – он номера своего не давал. Очевидно, дома у него что-то было не в порядке. Такое случается, я не спрашивал.
Интересовался у общих знакомых – что/как. Тоже не знали. И больше ничего я о нем не слышал, неизвестна судьба его незаурядной коллекции и горячо им любимых гимнокалициумов.
Уже позже, когда я общался с гимнофилами следующих поколений, спрашивал, знали ли они Алексея Торлова. Но никто в следующих поколениях о нем и о его кактусах даже не слышал. И никаких фотографий не осталось – ни Алексея, ни его гимнокалициумов.
В моей коллекции еще долго рос любопытный гимнокалициум делаэти (чуть ниже про него), сеянец которого мне подарил Торлов. А еще был очень специфический подарок: моток ленты из непривычного пластика. У него по работе оказался – для каких-то электрических целей. Но для тех целей лента та была совершенно непригодной, а вот этикетки для кактусов из нее получались почти идеальные. Я ее потом лет 25 использовал, нескончаемую. И бирки из нее получались практически вечные – до сих пор их нахожу в оставшемся от кактусов хламе.
Впрочем, не все так печально бесследно – дочитайте-ка до конца.
Здесь же немного расскажу про сами гимнокалициумы. Что за зверь такой, и отчего к нему особая филия.
Нужно заметить, что семейство Кактусовых, удивительное и замечательное в самых разных своих характеристик, любопытно еще и тем, что эволюционно оно довольно молодо и находится на крайне интересной стадии своего развития/формирования: во взрывной прямо-таки фазе дивергенции и радиации. Если бы наша жизнь длилась не какие-то мимолетные десятки лет, а хотя бы несколько сотен, мы бы этот чудесный калейдоскоп их изменений/превращений наблюдали бы воочию. А так только вроде мозаики моментальных фотографий, завораживающих, запутывающих и сбивающих с толку. Отсюда и поразительное многообразие кактусов, отсюда – и крайне запутанная/бестолковая их систематика.
Так вот. Гимнокалициумы, по-видимому, как-то определенно и однозначно отпочковались однажды от ствола кактусовой эволюции и обосновались собственной, на других не похожей ветвью. Их невозможно спутать ни с какими другими кактусами, список их родовых синонимов вообще был бы пуст, если бы ни причуды кактологического путаника Курта Бакеберга, который когда-то отчего-то надумал выделить одну из вариаций гимнокалициума Gymnocalycium saglionis в особый род Брахикалициум. Рода того никто не признал, но одинокий синоним остался.
Зато внутри себя гимнокалициумы, прекрасно изолированные ото всех остальных кактусов, предаются сейчас вакханалии полиморфизма. И тут уже практически у каждого их видового названия мы обнаруживаем неправдоподобное количество всевозможных синонимов. Любители-собиратели кактусов, в том числе и наши соотечественники, с оторванностью золотоискателей, носятся по горам юга Южной Америки в надежде обнаружить что-то этакое, доселе неизвестное, и скорее это новое описать под новым научным названием. Позднее эти названия пополняют и без того длинный списки синонимов, зато драйв и хайп гарантированы.
Наверное, это довольно странно звучит для уха других цветоводов. Поскольку кактусы, пожалуй, особенно подвержены всевозможному полиморфизму/изменчивости/вариабельности. Тут ярко проявляется и индивидуальная, и возрастная, и модификационная, и популяционная изменчивость. И генетические генетические/фенотипические сочетания/отклонения/расщепления. Котел Эволюции бурлит, а Отбор еще не сказал своего весомого вердикта. А среди гимнокалициумов этот процесс/явление особенно выражен.
Каких растений, если не кактусов, можно собирать коллекцию десятков экземпляров … одного вида! И особенно – гимнокалициумов.
У которых к тому же еще немало коллекционных достоинств:
- это кактусы, в большинстве своем, некрупные/компактные;
- совсем нетребовательные и очень подходящие для выращивания в комнатных условиях;
- легко зацветающие, нарядно и обильно цветущие;
- как правило, не броские, не яркие, но изумительно изящные, полные лаконично геометрического совершенства.
Да, большие собрания гимнокалициумов – когда их рядами стоят сотни, монотонны и не живописны для непривычного взгляда, но как же интересны для настоящих коллекционеров, которые могут прийти в подлинный восторг оттого, что вот тут 5 радиальных колючек, а у этого – 3! Но я ведь как раз о коллекционерах, страстных и увлеченных, не о публике, которая билет купила, чтобы ей показали подивиться.
Современный род Gymnocalycium насчитывает 70-90 признаваемых видов.
Любопытно, что д-р Луис Пфейффер, описавший этот род в 1844 г., типовым его видом назначил замечательный кактус, который до того назывался Echinocactus denudatum и который меньше всего похож на остальные гимнокалициумы. Между тем значение типового вида далеко не номинальное: именно этот вид определяет дальнейшую судьбу рода и все его возможные таксономические изменения.
И напротив, тоже очень давно описанный гимнокалициум делаэти – подарок Алексея Торлова – замечателен тем, что он обобщает основные признаки «усредненного», наиболее характерного гимнокалициума. Возможно даже, некий архетип этих кактусов, какое-то указание на их предковую форму. Впрочем, все это мои домыслы, конечно.
Полторы сотни лет таксономический статус гимнокалициума делаэти оставался неопределенным, и даже категоричный таксоном Дэвид Хант с ним не определился. Но сейчас этот старинный кактус признается подвидом другого патриарха рода – гимнокалициума шикенданци и корректное его название: Gymnocalycium schickendantzii subs. delaetii.
И в заключение – про Алексея Торлова.
Немного покривил душой, написав, что отчество его негде найти. Возможно, и мог бы уточнить. Дело в том, что познания Алексея в гимнокалициумах меня настолько поражали, что я предложил ему написать статью про один малоизвестный тогда вид. Для немецкого/ГДРовского кактусового журнала, с редактором которого я активно переписываюсь (да и сейчас связи с ним не теряю). Леша согласился, редакция журнала заинтересовалась. Я подправил русский вариант текста, приятель-редактор перевел на немецкий, и статья Алексея Торлова была опубликована в Kakteen/Sukkulenten в какой-то из 80-х годов. Журнал этот у меня сохраняется, но только в таком запущенном архиве, что и не найдешь без трудоемких исканий.
Но ведь это – немцы. Их архивы в порядке, Лешина статья не затерялась – наверняка, аннотирована, каталогизирована и сохраняется не в одной библиографической базе. А значит – и в истории мировой гимнофилии.