Сумерки медленно опускались на город, окрашивая небо в приглушенные лиловые тона. Лариса шла домой привычной дорогой, размышляя о прошедшем дне в библиотеке. День выдался хлопотным – новое поступление книг требовало особого внимания, но усталость была приятной. В последнее время она всё чаще ловила себя на мысли, что наконец-то начала получать удовольствие от простых вещей: от утреннего кофе на маленьком балконе, от шелеста страниц и благодарных улыбок читателей, от собственных решений – пусть маленьких, но своих.
Поднимаясь по лестнице – лифт как всегда не работал – она перебирала в голове планы на вечер. Заварить чай с чабрецом, который посоветовала коллега Нина Петровна, включить любимую музыку и, может быть, начать ту книгу, что давно ждала своего часа...
Мысли оборвались резко, как будто кто-то дернул стоп-кран. Возле её двери, привалившись к стене, стоял Виктор. В руках он держал что-то... Знакомый бордовый переплет заставил сердце болезненно сжаться – их семейный фотоальбом.
– Вика... – голос предательски дрогнул. Только он всегда называл её так, хотя она не любила это сокращение.
– Привет, дорогая, – он улыбнулся той самой улыбкой, от которой когда-то подкашивались колени. Сейчас она вызывала только глухое раздражение и... страх? – Решил зайти, вспомнить прекрасные времена.
Он помахал альбомом, и Лариса невольно сделала шаг назад. Сколько раз за последний год она пыталась забыть эти "прекрасные времена"? Забыть, как он методично разрушал её уверенность в себе, как каждое её решение подвергалось сомнению и критике, как она постепенно превратилась в тень самой себя...
– Виктор, что ты здесь делаешь? – она старалась говорить твердо, но голос предательски дрожал.
– Скучаю, – он сделал шаг вперед. – По тебе, по нашим вечерам, по твоему смеху. Помнишь, как мы ездили на море? Ты была такая красивая в том голубом сарафане...
Лариса прикрыла глаза. Конечно, она помнила. Помнила и то, как он потом неделю припоминал ей "слишком откровенный" наряд, как выговаривал за "заигрывания" с официантом, который всего лишь посоветовал фирменное блюдо...
– Посмотри, – он открыл альбом, – вот наша первая совместная фотография. Какая ты тут счастливая! А сейчас? Что ты нашла в этой своей "новой жизни"? Сидишь в пыльной библиотеке, получаешь копейки...
Каждое его слово било точно в цель, задевая старые раны. Может, он прав? Может, она действительно совершила ошибку, разрушив налаженную жизнь? Пусть не идеальную, но стабильную...
Где-то хлопнула дверь, и по лестнице застучали каблуки. Этот звук словно вернул Ларису в реальность. Нет. Она не вернется в тот кокон из сомнений и страха. Её руки больше не дрожат по утрам, она больше не вздрагивает от каждого громкого звука, не подбирает слова, боясь сказать что-то не так.
– Уходи, – тихо, но твердо произнесла она. – Пожалуйста, просто уходи.
– Подумай хорошенько, Вика, – он протянул ей альбом. – Может, стоит вспомнить, как было хорошо?
Она молча достала ключи и открыла дверь, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Только оказавшись в квартире и дважды повернув замок, она позволила себе сползти на пол и разрыдаться. В этот момент телефон тихо звякнул – пришло сообщение от Андрея: "Как прошел день? Не забыла про завтрашний благотворительный вечер?"
Лариса вытерла слезы и слабо улыбнулась. Нет, она больше не та испуганная женщина с фотографий. И никогда ею не будет.
Благотворительный вечер проходил в старинном особняке в центре города. Лариса нервно поправила серёжки – простые жемчужные капли, подарок мамы на тридцатилетие. Когда-то Виктор называл их "старушечьими" и настаивал на покупке чего-то "более молодёжного". Сейчас она с удивлением поймала своё отражение в зеркале холла – жемчуг идеально оттенял её светлую кожу и прекрасно сочетался с тёмно-синим платьем.
– Лариса Михайловна! – Андрей появился словно из ниоткуда, его глаза сияли. – Вы великолепно выглядите.
Она смутилась, но не отвела взгляд, как делала это раньше. Андрей всегда говорил такие вещи просто и искренне, без того снисходительного оттенка, к которому она привыкла за годы брака.
– Идёмте, я покажу вам наш книжный уголок. Без вашего профессионального взгляда мы тут совсем запутались.
В небольшом зале были расставлены столы с книгами – от потрёпанных букинистических изданий до новеньких подарочных томов. Организаторы планировали провести благотворительный аукцион в пользу детского дома, но явно нуждались в помощи с систематизацией.
– Боже мой, – Лариса осторожно взяла в руки потёртый томик, – это же первое издание Цветаевой! Посмотрите на эти иллюстрации...
Она увлечённо рассказывала об особенностях издания, о художнике-иллюстраторе, о том, как важно сохранять такие книги. Только через несколько минут заметила, как Андрей смотрит на неё – с неприкрытым восхищением и теплотой.
– Знаете, – он мягко улыбнулся, – когда вы говорите о книгах, у вас глаза светятся. Вы становитесь... другой. Настоящей.
Лариса замерла. Внутри что-то дрогнуло, словно лопнула невидимая струна. Когда она в последний раз чувствовала себя настоящей?
– Простите, – спохватился Андрей, – я не хотел вас смутить. Просто... после смерти Тани я думал, что больше никогда не встречу человека, который бы так искренне горел своим делом.
Его голос чуть дрогнул при упоминании покойной жены, но взгляд остался ясным и открытым. Лариса впервые подумала, что потеря любимого человека – это совсем другая боль, не похожая на ту, что испытала она, когда поняла, что её брак был построен на манипуляциях и контроле.
Вечер пролетел незаметно. Они расставили книги по темам и ценности, Лариса составила краткие описания для каждого лота. Её знания оказались бесценны – первое издание Цветаевой ушло за сумму, превышающую первоначальную оценку в три раза.
– Это всё благодаря вашему рассказу об особенностях издания, – Андрей протянул ей бокал шампанского. – Вы вдохнули в книгу жизнь.
– Я просто люблю свою работу, – Лариса пригубила игристое, чувствуя, как пузырьки щекочут нёбо.
– И это прекрасно, – он посмотрел ей прямо в глаза. – Знаете, что я понял за этот вечер? Человек особенно красив, когда занимается любимым делом. Когда не боится быть собой.
Лариса почувствовала, как краска заливает щёки. Не от смущения – от осознания правды в его словах. Она действительно не боялась быть собой. Здесь, сейчас, рядом с этим удивительно чутким человеком.
– Уже поздно, – Андрей взглянул на часы. – Позвольте, я вызову вам такси? Или...
– Или? – она сама удивилась, как легко и игриво прозвучал её голос.
– Или мы могли бы прогуляться. Вечер такой теплый.
Они шли по ночному городу, и Лариса рассказывала об истории старинных зданий, мимо которых они проходили. Андрей слушал с искренним интересом, задавал вопросы, делился своими наблюдениями. Это было так непохоже на снисходительное "да-да, дорогая" которое она привыкла слышать от Виктора.
У её подъезда Андрей мягко взял её за руку:
– Спасибо за этот вечер. И... Лариса Михайловна, вы удивительная женщина. Никогда не позволяйте никому убедить вас в обратном.
Поднимаясь по лестнице, она чувствовала, как внутри разливается тепло. Не от шампанского – от осознания того, что жизнь может быть другой. Что она сама может быть другой. Настоящей.
Свадебный зал сиял огнями. Светлана, их с Виктором дочь, была невероятно красива в платье цвета слоновой кости. Лариса украдкой смахнула слезу – как быстро выросла её девочка! Казалось, только вчера она забирала её из роддома, кутая в кружевное одеяльце...
– Мамуль, не плачь, – Света чмокнула её в щёку, оставив след от помады. – Ты же знаешь, я всегда буду твоей маленькой девочкой.
– Знаю, солнышко, – Лариса промокнула глаза салфеткой. – Просто мама немножко расчувствовалась.
– И правильно! – раздался знакомый голос. Виктор приобнял дочь за плечи. – В такой день положено плакать от счастья. Помнишь нашу свадьбу, Вика?
Лариса поджала губы. Даже сегодня, в день свадьбы дочери, он не мог удержаться от своих маленьких провокаций. Света напряглась – она прекрасно помнила все их ссоры, все несчастливые годы.
– Папа, может не надо... – начала она, но Виктор уже взял микрофон.
– Дорогие гости! – его голос разнёсся по залу. – Я хочу сказать тост. За мою дочь, за моего зятя и... за мою бывшую жену.
По залу прокатился удивлённый шёпот. Лариса почувствовала, как холодеет внутри. Она знала этот тон – так начинались многие "воспитательные беседы" в их семье.
– Знаете, – Виктор обвёл взглядом гостей, – когда я встретил Вику, она была простой девчонкой из провинции. Я научил её одеваться, привил вкус к хорошим ресторанам, познакомил с нужными людьми. Можно сказать, создал её такой, какая она есть сейчас.
Лариса почувствовала, как немеют пальцы. В горле встал ком. Краем глаза она увидела встревоженное лицо Андрея – он привстал, готовый прийти на помощь.
– И как же она отблагодарила меня? – Виктор картинно развёл руками. – Предала. Ушла. Решила, что может быть счастлива без меня.
В зале повисла тяжёлая тишина. Света побледнела, несколько гостей нервно переглянулись. И вдруг Лариса поняла – больше она не будет молчать. Не сегодня. Не в день свадьбы их дочери.
Она медленно поднялась. Виктор самодовольно улыбнулся, очевидно ожидая, что она сейчас разрыдается и убежит, как делала это раньше. Но вместо этого она спокойно подошла и взяла у него микрофон.
– Спасибо, Витя, – её голос звучал неожиданно твёрдо. – Ты прав. Ты действительно многому меня научил.
Она сделала паузу, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.
– Ты научил меня бояться высказывать своё мнение. Научил сомневаться в каждом своём решении. Научил считать себя никем без тебя.
По залу прокатился удивлённый вздох. Виктор дёрнулся, но она подняла руку, останавливая его.
– Но знаешь, чему я научилась сама? – она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. – Я научилась снова любить себя. Научилась доверять своим решениям. Научилась быть счастливой – не благодаря, а вопреки.
Она повернулась к гостям:
– Я не предавала тебя, Витя. Я освободилась. И моё счастье теперь принадлежит только мне.
Краем глаза она увидела, как просияло лицо дочери. Света смотрела на неё с гордостью и... облегчением? В глазах Андрея светилось то самое тёплое восхищение, которое она так полюбила.
– За молодых! – звонко произнесла Лариса. – За любовь – настоящую, которая делает нас сильнее. За счастье – то, которое мы выбираем сами.
Зал взорвался аплодисментами. Света бросилась к ней, крепко обняла:
– Мамочка, я так тобой горжусь!
Виктор стоял, растерянно сжимая пустой бокал. Его "идеальный план" разрушился, превратившись в пыль. А Лариса чувствовала, как с каждой секундой становится легче дышать. Словно огромный камень, давивший на грудь все эти годы, наконец-то рассыпался.
Свадебное торжество подходило к концу. Гости постепенно расходились, унося с собой шары и бумажные сердечки – подарки от молодожёнов. Лариса стояла у окна, наблюдая, как в темноте кружатся первые снежинки. Такой же снег шёл в день её собственной свадьбы, двадцать пять лет назад. Но сейчас эти воспоминания больше не причиняли боли.
– Svetlana & Alexander forever! – радостно кричали друзья молодых на парковке, рисуя на запотевших стёклах машин сердечки.
Лариса улыбнулась, вспоминая, как полчаса назад Света шепнула ей: "Спасибо, мам. Теперь я точно знаю – я не повторю твоих ошибок. Я знаю, какой должна быть настоящая любовь".
– Вика, нам надо поговорить.
Она даже не вздрогнула, услышав голос Виктора. Медленно обернулась – он стоял, нервно теребя край пиджака. Непривычно растерянный, без обычной самоуверенной ухмылки.
– О чём, Витя? – спокойно спросила она. – По-моему, всё уже сказано.
– Ты... ты не понимаешь! – его голос дрогнул. – Я же любил тебя. По-своему, но любил. Я хотел сделать тебя лучше...
– Лучше? – она покачала головой. – Нет, Витя. Ты хотел сделать меня удобной. Это разные вещи.
– Ты ещё пожалеешь, – он шагнул ближе, понизив голос. – Думаешь, этот твой вдовец сделает тебя счастливой? Да он просто ищет замену своей покойнице!
Раньше такие слова ранили бы её до глубины души. Заставили бы сомневаться, плакать, ненавидеть себя. Но не сегодня. Не теперь.
– Знаешь, о чём я действительно жалею? – она посмотрела ему прямо в глаза. – О годах, потраченных на попытки стать той, кем я не являюсь. О том, что не ушла раньше. Не показала нашей дочери пример того, как важно уважать себя.
Снег за окном падал всё гуще, укрывая город белым покрывалом.
Откуда-то со стороны гардероба послышались знакомые шаги.
– Лариса Михайловна, – голос Андрея звучал тепло и уверенно, – ваше пальто.
Она обернулась – он стоял, держа её любимое тёмно-синее пальто с меховым воротником. То самое, которое Виктор называл "старушечьим".
– Спасибо, – она улыбнулась, позволяя Андрею помочь ей одеться. Его руки на мгновение задержались на её плечах – такой простой, но такой значимый жест поддержки.
– Мам! – Света, раскрасневшаяся и счастливая, подбежала обнять её на прощание. – Ты же придёшь к нам на новоселье через неделю?
– Конечно, солнышко, – Лариса поцеловала дочь в щёку. – Обязательно приду.
Выходя из ресторана под руку с Андреем, она чувствовала на себе взгляд Виктора. Но впервые за долгие годы этот взгляд не имел над ней власти. Снежинки таяли на её лице, смешиваясь с непрошеными слезами – не горькими, а очищающими, словно сама природа умывала её, готовя к новой жизни.
– Вы замёрзли? – заботливо спросил Андрей, доставая из кармана тёплый шарф.
– Нет, – она покачала головой, улыбаясь. – Мне хорошо. Знаете, я давно не чувствовала себя такой... свободной.
Он понимающе кивнул, крепче сжав её руку. Они шли по заснеженной улице, и впереди загорались фонари, освещая их путь. Путь в новую жизнь, где не нужно притворяться, где можно просто быть собой. Где можно быть счастливой.
А снег всё падал и падал, укрывая прошлое белым покрывалом забвения, даря надежду на новое начало. И где-то в глубине души Лариса знала – теперь всё будет хорошо. Потому что она наконец-то научилась главному – любить себя и верить в своё право на счастье.