После праздников
Елена сложила последнюю стопку праздничных полотенец в шкаф и устало опустилась на кухонный стул. В доме пахло хвоей, мандаринами и остывающим жарким – такой знакомый, привычный запах новогодних праздников. Двадцать третий Новый год в этом доме, в этой квартире, с этим мужчиной...
– Лен, ты где там? – донёсся из гостиной голос мужа. – Телевизор включи, сейчас "Голубой огонёк" начнётся.
– Сейчас, – машинально ответила она, но не сдвинулась с места.
Сергей даже не заметил её заминки – он уже привык, что все его просьбы выполняются автоматически, как будто в квартире работает невидимый механизм, заботливо обслуживающий его потребности. Когда-то она любила эту его детскую непосредственность, это умение радоваться простым вещам – вкусному ужину, новому галстуку, праздничной передаче по телевизору. Теперь же каждая такая мелочь отзывалась глухим раздражением.
Елена посмотрела на свое отражение в тёмном окне. Сорок пять – не так уж много. Морщинки вокруг глаз только добавляют лицу выразительности, в тёмных волосах лишь изредка поблескивает седина. Она по-прежнему стройна – следит за собой, ходит в бассейн. Только глаза... Глаза стали другими. Потухшими.
"Я больше не могу так жить", – эта мысль, которая раньше появлялась изредка, теперь превратилась в постоянный фон, в непрерывное жужжание, похожее на звук электрических проводов в морозный день.
– Лена! – снова окликнул Сергей. – Ты что там застряла?
– Иду! – она встала, привычным движением поправила волосы, но вместо того, чтобы пойти в гостиную, направилась в спальню.
Билет уже был куплен. Электронный, лежал в почте, ждал своего часа. Москва – Калининград, пятнадцатое января, время вылета – 10:45. В Калининграде у неё никого не было, именно поэтому она и выбрала этот город. Новая жизнь должна начинаться с чистого листа.
Чемодан она собрала ещё до праздников – понемногу, потихоньку складывала самое необходимое. Он стоял на антресолях, прикрытый старым пледом. Сергей туда никогда не заглядывал – бытовые мелочи его не интересовали.
Письмо дочери было написано – короткое, без лишних объяснений. "Прости, милая. Так будет лучше для всех. Позвоню, когда устроюсь на новом месте". Маша поймёт. Она всегда была умной девочкой, гораздо мудрее своих двадцати лет.
– Лен, ну где ты? – в голосе мужа появилось раздражение.
– Да иду я, иду!
Она включила телевизор, присела на краешек дивана. Сергей довольно хмыкнул, углубившись в просмотр. На экране молодая певица в блестящем платье исполняла что-то про любовь и разлуку. "Как символично", – усмехнулась про себя Елена.
Телефонный звонок разрезал уютную тишину квартиры. Сергей потянулся к мобильному, лежащему на журнальном столике.
– Алло? Да, это я... Что? Когда?.. – его лицо стало серым. – Да... да, конечно... Сейчас приеду.
– Что случилось? – Елена почувствовала, как внутри всё сжалось.
– Отец в реанимации. Инфаркт, – он встал, пошатнулся. – Надо ехать.
– Я с тобой.
Они спустились на лифте, вышли в морозную ночь. Город сиял праздничными огнями, но их великолепие казалось теперь неуместным, почти кощунственным.
В больничном коридоре пахло хлоркой и бедой. Молодой врач с усталым лицом говорил что-то о критическом состоянии, о необходимости обследования, о возможных осложнениях... А потом вдруг посмотрел на Сергея внимательно и спросил:
– А вы сами давно проверялись?
– В каком смысле?
– У вас нездоровый цвет лица, одышка... Давайте-ка мы и вас посмотрим.
Всё завертелось как в страшном сне. Анализы, ЭКГ, УЗИ... Диагноз прозвучал как приговор: начальная стадия сердечной недостаточности, требуется срочное лечение.
– Вы вовремя к нам попали, – сказал врач. – Ещё немного, и могло быть поздно.
Елена сидела в коридоре, сжимая в руках телефон. Пятнадцатое января, 10:45... Эти цифры теперь казались бессмысленными закорючками из какой-то другой жизни.
Домой вернулись под утро. Сергей молча прошёл в спальню, лёг, не раздеваясь. Елена остановилась в дверях, глядя на его поседевший затылок. Как она раньше не замечала, что он так сдал? Когда весёлый, энергичный мужчина, за которого она когда-то вышла замуж, превратился в этого постаревшего, больного человека?
Она присела на край кровати, осторожно коснулась его плеча.
– Сергей...
– Знаешь, – вдруг сказал он, не поворачиваясь, – я ведь всё понимаю. Я давно уже не тот, за кого ты выходила замуж. Прости меня.
Что-то дрогнуло в груди, словно лопнула туго натянутая струна.
– За что?
– За то, что превратил нашу жизнь в рутину. За то, что перестал замечать тебя. За то, что принимал как должное...
Он замолчал, а потом добавил совсем тихо:
– Я видел билет. В твоей почте, когда искал договор по работе. Я не хотел подглядывать, просто случайно увидел...
Елена почувствовала, как по щекам потекли слёзы.
– И ты молчал?
– А что я мог сказать? Что я без тебя не могу? Что ты – единственное, что у меня осталось настоящего в этой жизни? Ты бы только сильнее укрепилась в своём решении.
Он наконец повернулся к ней, и она увидела, что его глаза тоже блестят от слёз.
– Знаешь, – медленно проговорила Елена, – говорят, под Новый год случаются чудеса. Может быть, самое большое чудо – это когда мы начинаем видеть то, что всегда было перед глазами, но мы не замечали...
Она легла рядом, обняла его, уткнулась носом в плечо. От пиджака пахло больницей, но под этим запахом она различила знакомый, родной запах – тот самый, который когда-то, двадцать три года назад, заставил её сердце забиться чаще.
– Мы справимся, – прошептала она. – Вместе справимся. Слышишь?
За окном занимался рассвет. Где-то вдалеке одинокая сирена скорой помощи разрезала утреннюю тишину. Начинался новый день новой жизни. Совсем не той, о которой она мечтала, покупая билет в Калининград, но, может быть, именно той, которая ей по-настоящему нужна.
А чемодан так и остался стоять на антресолях, прикрытый старым пледом. Потом Елена достанет его, разберёт вещи. Потом, когда-нибудь... Сейчас было другое "потом" – то, которое начинается с похода в аптеку за лекарствами, с записи к кардиологу, с утренней гимнастики вдвоём, с новых привычек и нового взгляда на старую жизнь.
Говорят, труднее всего изменить то, к чему привык. Но иногда жизнь сама преподносит нам уроки, заставляя увидеть привычное другими глазами. И тогда оказывается, что счастье было совсем рядом – стоило только протянуть руку. Или просто открыть глаза.