…Стасик, третий Ольгин ребенок, появился на свет в результате такой большой, но такой короткой, любви Ольги и Виталия, который таксовал на своей «копейке» и имел неподалеку гараж. Ребенок родился слабенький, на его здоровье сказалась бурная жизнь матери. Его оставили в детском отделении, не зная, выживет ли. Суровая врачиха сказала Марии Васильевне: «От мамаши толку, как от козла молока. Доставайте, где хотите, детское питание. Пока его другие роженицы покормят, а вы уж постарайтесь, иначе дело будет плохо. Ребенок квёлый, в весе отстает. А мы со своей стороны сделаем, что сможем».
Постаревшая и похудевшая от переживаний Мария Васильевна кинулась по знакомым. Помогла добрая соседка, Валентина Михайловна, достала-таки упаковку «Малютки» через родительницу своего ученика. Теперь уход за малышами, Вадиком и Стасиком, целиком лег на плечи бабушки-маменьки и одиннадцатилетней Ларисы. Ольга безучастно смотрела на старания матери и старшей дочери, что-то пробовала делать, но все валилось из рук. Поэтому она чаще лежала, уткнувшись лицом в ковер на стене. Про отца Стасика сказала сухо: «Женат, у него самого двое детей. Не нужны мы ему».
Валентина Михайловна пыталась с ней по-свойски поговорить:
– Оля, возьми себя в руки и подумай о детях. Мать уже вся высохла от переживаний за тебя. Ларисе жизнь ломаешь, ей учиться надо, а она твоих ребят нянчит. У всех бывают в жизни беды, но надо жить дальше. Бог дал тебе хороших здоровых детей, вот и живи ради них. Хоть на работу выйди, отвлечешься, да и лишняя копейка в доме пригодится.
Ольга не решалась ей перечить, признавая авторитет бывшей учительницы, лишь вяло отбивалась от нее и от других женщин, пытавшихся образумить ее, и все правильные слова улетали в пустоту. Мария Васильевна совсем поседела и постарела, но дочку жалела и старалась не упрекать ее ни в чем. Жила семья трудно, однако маменька всегда находила, чем побаловать внуков. Хотя и вышла на пенсию, все-таки продолжала работать на родной фабрике уборщицей. Иногда выручали соседи, которые отдавали детские вещи, и женщина была рада хоть такой помощи. Однако часто по вечерам, уложив спать свою ребятню, «маменька» заходила на чай к Валентине Михайловне:
– Устала я, Валя, – с горечью жаловалась она соседке, – не пойму, чем мы нагрешили, что на нас шишки валятся бесконечные. Разве ж думали мы с отцом, что нашей дочке не повезет? И других детей не родили, ты же знаешь, надорвалась я на этой фабрике. Думали, что хоть дочке Олечке хорошая судьба достанется. Даже, грешным делом, радуюсь, что отец не дожил до этого кошмара.
– Ну что ты, Маша! Дети – это такое счастье! И еще будет твоя Ольга счастлива. Просто не надо от каждого рожать. Повстречалась бы, узнала получше человека. Ты уж как-нибудь ей скажи, чтобы пока дома посидела, с детьми возилась. Глядишь, и наладится жизнь, – пыталась утешить подругу Валентина Михайловна, но та горестно махала рукой и, по-старушечьи шаркая ногами, плелась домой.
Вскоре у самой Валентины Михайловны произошло радостное событие – родился собственный внук. Сын просил мать пожить у них и поддержать сноху, помочь ей с ребенком. Ничто не держало пожилую женщину дома, педстаж выработан, пенсия оформлена, и работала она больше по привычке, чем по необходимости. Поэтому Валентина Михайловна быстро собралась и укатила в столицу, отдав ключ от своей квартирки соседке, наказав ей присматривать за вещами и поливать цветы, в душе надеясь, что там измученная «маменька» отдохнет от семейной кутерьмы.
***
…Вернулась домой Валентина Михайловна только через год. Она бы и дольше задержалась у своих молодых, но осенью произошло печальное событие в их барачном поселке, которое подтолкнуло, наконец, городское начальство обратить внимание на заброшенный район и заняться переселением людей.
В одном из бараков из-за замыкания старой проводки случился пожар, и, хотя пожарные приехали быстро, верхние квартиры пострадали от огня, а нижние – больше от воды и пены. Повезло, что беда случилась днем, когда взрослые были на работе, а дети в школе или в детском саду. Правда, высказывались догадки, что загорелось все неслучайно: надоело людям жить в невыносимых условиях в то время, как город процветал, вот и нашелся бедовый. Как бы там не было, но городское начальство зашевелилось. Теперь решался вопрос о сносе не только пострадавшего жилья, но и остальных ветхих бараков.
В семействе соседки Валентина Михайловна застала неожиданные перемены. Ольга ходила беременной четвертым ребенком, и вся лучилась от счастья. Ведь рядом с ней был, по ее словам, настоящий мужчина. Николай, очередной избранник Ольги, оказался приезжим, работал водителем на овощной базе, там же работала и Ольга.
– Валечка, уж такой хороший, этот Николай. Хоть и детдомовский, но такой трудяга. Денежки зарабатывает, машину купил. Пусть старую, но все сам отремонтировал. Теперь и дрова, и продукты привозит. Мы с ним свет увидели. Ольку мою любит, к мальчишкам хорошо относится. Рада я, Валечка, что хоть с этим мужем повезло моей дочке. Он уже переехал к нам из общежития. Конечно, тесно, но в тесноте да не в обиде, – помолодевшая Мария Васильевна торопливо делилась произошедшими изменениями в своей семье.
Валентина Михайловна внимательно слушала откровения соседки, но какие-то нехорошие предчувствия шевелились в душе.
– Ох, Маша, не торопитесь ли вы принимать чужого человека в свой дом. Где вам там всем разместиться-то? А жениться будут молодые?
– Дак новую квартиру скоро дадут, тогда и поженятся. Нам, как многодетным, трехкомнатную, а тебе, Валюш, только однокомнатную. Зря Костя твой выписался, а то, может, и двушку бы дали, – Мария Васильевна будто оправдывалась в чем-то и в то же время радовалась неожиданным событиям в своей семье. И ничто не могло переубедить Марию Васильевну, так ей хотелось счастья своей дочке.
Перед Новым годом Ольга родила девочку, которую назвали Кристиной. У соседей стало совсем тесно, и Мария Васильевна все чаще забегала к Валентине передохнуть, попить чайку и обсудить будущее новоселье. Все нетерпеливо ждали переселения в новые квартиры. Некоторые жители, понадеявшись на скорые перемены, даже углем толком не запаслись.
Но беда пришла, откуда не ждали. И, как зачастую это бывает, во всем виноват был квартирный вопрос. Теснота и постоянный детские крики раздражали нового зятя, не давали возможности уединиться с Ольгой. Поэтому пара частенько задерживалась после работы в гараже, который Николай снял у местного жителя.
В один из таких дней молодые не пришли ночевать. Дети без конца дергали Ларису и маменьку: «Где мама, где папа?» Маленькая Кристина кряхтела, ворочалась, не желая засыпать, словно чувствовала беду. Лариса носила ее на руках всю ночь, та успокоилась лишь под утро. Мария Васильевна сама с трудом держалась на ногах, сердце заходилось от дурных предчувствий. Не выдержав, она позвонила в дверь к Валентине и, заливаясь слезами, рассказала, что дочь с зятем до сих пор не пришли домой. Хоть Валентина Михайловна и старалась ее успокоить, но понимала, что произошло что-то страшное.
Когда оказалось, что они не приехали и на работу, маменька пошла в милицию. Там, как водится, предложили подождать три дня. Однако пару нашли местные жители. Хозяину гаража понадобились инструменты, открыть закрытую изнутри железную дверь он не смог, позвал на помощь других автолюбителей. Мужики и обнаружили машину, в которой лежали полуодетые Ольга и Николай, задохнувшиеся угарным газом.
Вот так разбилась у Марии Васильевны призрачная надежда на счастливую семейную жизнь.
***
…Валентина Михайловна смотрела на Ларису и вспоминала, как они с маменькой горевали на похоронах Ольги и Николая, как отстаивали малышню, которую хотели забрать в детский дом. Тогда на защиту детей встали местные жители, они хоть и осуждали Ольгу, но понимали, что в детдоме ребятам будет плохо. Горе бабушки-маменьки глубоко затронуло женские души. Нашлись добрые люди в опеке, которые подсказали ей, как можно оставить детей в семье: «Отыщи отцов мальчишек, ведь только девочки у тебя круглые сироты. Но Ларисе семнадцать, она учится в торговом, стипендию получает, ее не тронут. А над Кристинкой опеку сама оформляй. Ты еще нестарая».
Судьба благоволила к осиротевшим детям. Александр, отец Вадика, без колебаний согласился принять мальчика в свою семью. К тому времени у него родились свои собственные дети, и он чувствовал вину за Ольгу. Но кумушки за спиной шептались, что при расселении Сашке уж точно дадут трехкомнатную, ведь в семье появился еще один ребенок, поэтому он Вадика забрал к себе.
А вот с отцом Стасика получилось сложнее. Его жена ни в какую не соглашалась принять ребенка, которого муж прижил на стороне. Но услышав невеселую историю семьи, пожалела мальчишку и разрешила мужу усыновить его. Как бы там ни было, но мальчики не попали в детский дом.
Соседи радовались благополучному исходу точно так же, как совсем недавно вместе горевали на похоронах. Прошло немного времени, и дружное соседство закончилось: все разъехались в разные районы. Люди не верили своему счастью, что удалось вскочить в последний вагон, потому что девяностые не дали бы им возможности уехать из аварийного жилья.
***
…Валентина Михайловна уходила с рынка с полной сумкой отборных овощей и тяжелым сердцем. Всю дорогу до дома она рассуждала сама с собой, и оправдывая, и ругая Ларису:
«Что ж они так с маменькой? Неужели не могли ее досмотреть? Вон внуков сколько подняла Маша, а ухаживать некому». И в то же время «Как я могу винить Ларису? Что хорошего видела эта девочка? Маменьке помогала, за братьями ухаживала. Толком и не училась, не до этого было. А сейчас своя семья не сложилась. Сестре только двенадцать, в школе учится. Свой ребенок маленький. Много надо сил и денег, чтобы их на ноги поставить. Конечно, ухаживать за больным человеком очень тяжело. Но ведь бабушка их вырастила, в детдом не отдала, а они с ней так поступили. Разве ж среди чужих Маше легко жить? И мальчишки не помогают, совсем забыли свою маменьку».
И скоро Валентина Михайловна решительно собралась и поехала в область по адресу, который ей написала Лариса. Правда, Лариса предупредила, что ее ждет непростое испытание:
– Валентина Михайловна, вам будет тяжело, может быть, не стоит ехать одной. Вот у меня будет выходной, и мы вместе поедем. Вместе не так страшно.
Но женщине не терпелось навестить свою бывшую подругу. Она догадывалась, что ее ожидает, и все же увиденное повергло ее в шок. Холодные, обшарпанные стены, застиранное белье на железных кроватях, горестные лица больных людей – от всего веяло какой-то безнадежностью и обреченностью.
Редкие посетители, приехавшие проведать родственников, старались поскорее выйти на свежий воздух и прийти в себя в осеннем парке.
Валентина заглядывала в комнаты, ища знакомое лицо, но так и не узнала Марию Васильевну, пока дежурная медсестра не указала ей на сухонькую маленькую старушку, сидевшую на диване в гостиной. Женщина неуверенно подошла к старушке и негромко позвала ее:
– Маша, маменька, ты меня узнаешь? Это я – Валя.
Какое-то время лицо Марии Васильевны оставалось безучастным, затем выцветшие голубые глаза приняли осмысленное выражение, и слабая улыбка озарила ее лицо. Видно, что-то всколыхнулось на задворках памяти, и она стала почти той, прежней, какой ее знала Валентина Михайловна:
– Маша, дорогая моя подруженька, вспомни, как мы жили с тобой жили и дружили. Наши дети вместе играли. Оля и Костя. Все звали тебя маменька, помнишь?
Услышав знакомое имя, старушка тихо заплакала:
– Оля, дочка, где ты ходишь все время? Забери меня домой.
Тяжелым было это первое свидание, но Валентина стала ездить к маменьке каждую неделю. Привозила ей домашнюю еду, чистую одежду. Помогала санитарке помыть и переодеть старушку. Пожилая санитарка, вздыхая, говорила:
– Ну вот хоть Маше повезло, появилась у нее родная душа. Лариса-то в последний раз была пару месяцев назад. Говорят, что у нее и другие внуки есть, но я их ни разу не видела.
При встречах с подругой «маменька» оживлялась, и хоть язык заплетался, даже пыталась что-то вспоминать из прошлой жизни. Лечащий врач сказал, что у больной наметилась положительная динамика. Вот тогда-то и появилась у Валентины Михайловны мысль забрать маменьку к себе. Сын и сноха, с которыми она поделилась своей задумкой, пришли в ужас:
– Мама, ты сама уже пенсионерка, артрит, давление! А ты хочешь взвалить на себя такую обузу – старуху с деменцией. Она уже пристроена, за ней ухаживают. Зачем тебе надо что-то менять в ее жизни? Навещай, помогай, но не более того.
Но, видя решимость матери, отступили:
– Поступай, как хочешь.
Однако осуществить задуманное Валентина Михайловна не успела. В один из приездов уже знакомая ей санитарка встретила ее в вестибюле:
– Нет теперь твоей Маши. Ночью случился сердечный приступ, и она его не перенесла. Умерла Маша, отмучилась… вот так. Ларисе мы уже сообщили.
Автор: Юлия Морозова