До отеля супруги шли молча. Едва закрылась дверь номера, Таир демонстративно достал сумки и начал скидывать в них вещи.
- Что произошло? Почему мы так внезапно уезжаем? - медленно, стараясь не сорваться на крик, произнесла Адель, с грустью посматривая в окно, из которого открывался великолепный вид на ночной городок.
- Не нужно делать из меня дурака... Я в музыке тоже немного разбираюсь... - Адель сразу поразил резкий тон Таира. Он никогда прежде не говорил так с супругой. - Этот твой, так называемый ребёнок, прилюдно признался тебе в любви...
- Я не давала ему повода для этого, а тебе не давала повода так со мной разговаривать...
- И, вообще, вся эта компашка нищих и неустроенных не подходит для нас. Зря пошёл у тебя на поводу и согласился приехать... - гневно продолжил Таир.
- Конечно, лучшая компания для нас - это твоя семья... - сердце Адель сдавило от чувства острой несправедливости.
- Разговор окончен, утром выезжаем домой...
Всю ночь Адель не сомкнула глаз. Стоило только вспомнить удивлённые глаза ребят, как обида вспыхивала с новой силой, выливалась на подушку горькими слезами. Плакала она молча под размеренный храп супруга. Адель не понимала, что происходит, за что на неё обрушились эти страдания. Почему она сначала потеряла родителей, а теперь ещё и свободу? Почему очень многое в этой жизни стало для неё под запретом. День пребывания у моря, словно дал ей глоток воздуха, который Таир сразу волевым решением забрал у неё, лишив возможности пообщаться с друзьями и хотя бы на короткое время насладиться прелестями мирской жизни.
Первое, что пришло Адель в голову, это остаться здесь у Кати. Она не хотела возвращаться в место, которое не стало и никогда не станет ей домом. Адель не хотела больше бессловесно сносить обиды, обесценивая себя, как личность. Остаток ночи прошёл в раздумьях, что следует сказать Таиру. Напряжение и волнение мамы передалось дочке. Под утро она начала нервничать, напоминая о себе толчками изнутри. Осторожно, чтобы не разбудить мужа, Адель вылезла из постели и вышла на балкон подышать. Ей снова пришлось разговаривать с малышкой и гладить живот.
На востоке розовой полоской забрезжил рассвет. Яркие звёзды ночного неба начали тускнеть. Со стороны моря потянуло прохладой. Ещё не слышно было пения птиц, возвещающего о том, что ночь прошла.
Таир проснулся, как ни в чём не бывало, вышел на балкон и удивился, увидев там жену.
- Давно тут сидишь? - спросил он и обнял со спины Адель.
- Давно... - ответила она и, набравшись смелости, продолжила: - Ты очень изменился, стал совсем чужим... Заточил меня в клетку и не выпускаешь...
- Ищешь повод для скандала? Между прочим, перед этим я спас тебя, - недовольно пояснил он.
- Хочу вернуться домой и быть самой собой... Давай разведёмся! - произнесла Адель и вопросительно посмотрела на мужа.
- Долго думала? Как ты себе это представляешь? Ты под сердцем носишь моего ребёнка... Родишь дочь, оставишь её мне и разведёмся... - зло ответил Таир, нервно достал сигарету и закурил.
На лице Адели отразилось недоумение, обида, потом брезгливость и злость. Она беспомощно сжимала кулачки, часто-часто заморгала, открыв дорогу потоку хрустальных слезинок.
- Серьезно? – переспросила, всхлипывая, Адель. - Родить дочку и оставить тебе? Ничего не перепутал?
- Даже не сомневайся, я легко отсужу... Ребёнок для меня - смысл жизни...
Всё существо будущей мамы наполнял какой-то животный страх. Она испугалась и растерялась одновременно. Слова Таира про дочь не вызывали у неё сомнений. Адель представила жуткую картину, как оставляет ребёнка и уходит... От ужаса не получалось даже пошевелиться. Боже, был бы жив папа! В который раз ей захотелось забраться на руки к отцу и, как в далёком детстве, спрятаться у него на груди...
В какой-то момент по бледному, заплаканному лицу супруги, Таир понял, что "перегнул палку" и решил смягчить ситуацию.
- Дорогая, не обижайся! Прошу, пойми меня правильно... Я очень люблю тебя и желаю только добра... Взрослого мужика, заставляешь ревновать, как мальчишку... И потом, я никому не позволю вмешиваться в наши отношения... - начал оправдываться Таир и, потушив сигарету, в качестве извинения, подошёл поцеловать жену.
- Не подходи... - голосом, показавшимся ей самой, чужим, сказала Адель и отстранилась. Затем, шатаясь, проследовала в спальню и легла. Пролежав около часа, не двигаясь, она встала, подошла к шкафу, уложила остатки вещей...
Дорога домой в этот раз показалась Адели долгой и мрачной. Интуитивно, она понимала, что дома её не ждёт ничего нового, но выхода из ситуации не находила. Мать всегда в ответе за жизнь ещё нерождённого ребёнка. Нужно что-то делать, но вот что?
По приезду Лейла сразу почувствовала неладное. Отношения молодых показались слишком натянутыми. Женская интуиция, обострённая почти материнским чутьём, не оставляла у Лейлы и тени сомнения в том, что Таир любит Адель. И как любая мать, она хотела видеть своего любимого Таира в роли отца и мужа, окружённого любовью, вниманием и заботой законной жены. Но, с другой стороны, она прекрасно понимала, насколько тяжело приходится Адели в их доме и семье, тем более что она привыкла к абсолютно другой жизни. Тревожные мысли не давали ей покоя. Наконец, она решилась поговорить с девушкой.
Пока Таира не было дома, Лейла заварила чай на свежих травах и прихватила с собой пахлавы, которую Адель обожает. Девушка вертела в тонких пальчиках серебряную ложку и терпеливо ожидала начала разговора.
Лейла села, внимательно посмотрел на Адель и спросила:
- Меня настораживают ваши отношения... У вас в поездке что-то произошло?
Адель глубоко вздохнула и наклонила голову к правому плечу Лейлы. Тотчас женщина почувствовала, как сквозь платье пробирается что-то горячее. Адель плакала...
- Не могу так больше жить... Я хочу развестись, но Таир сказал, что не отдаст мне дочку... - девушка затряслась в рыданиях, уткнувшись к Лейле в грудь. Она в ответ обняла её и прижала к своей груди...
- Разве можно будущей маме столько плакать? Если ты расстраиваешься, то твоя девочка плачет вместе с тобой... Давай успокаивайся, выпей чая и всё тихонько обсудим, - говорила Лейла и, словно своего маленького ребёнка, похлопывала её по плечу.
Адель отличалась искренностью и совсем не умела скрывать свои истинные чувства и эмоции. Она, как есть, рассказала о поездке. Лейла нахмурилась.
- Таир очень ревнив, впрочем, как все восточные мужчины... Любит, поэтому ревнует...
- Он не просто ревнив, он считает меня своей собственностью, решает, как мне жить, с кем дружить... В моей прошлой жизни такого не было... Никогда не смирюсь с таким отношением ко мне и никогда не стану его рабыней...
- Таир, как мужчина, по-своему прав, ты тоже права по-своему, но вы не хотите услышать друг друга... Это называется притиркой характеров. Но, девочка моя, ты беременна и скоро уже рожать. Разводиться сейчас - безумие. Давай пока подумаем о ребёнке. Нужно спокойно доходить беременность, родить здоровую малышку и дать ей немного окрепнуть... Беременные женщины видят жизнь под другим углом, ни как обычные люди. Пройдёт время, может ты успокоишься, может Таир научится принимать тебя такой, какая ты есть... Кто знает? Одно, я обещаю тебе точно... - сказала Лейла, сделала небольшую паузу, вспоминая жуткие фрагменты личной жизни. - Знаю не понаслышке, какими жестокими бывают мужья... В обиду тебя никому не дам... даже Таиру...
***
Вернувшись из поездки, Таир с головой окунулся в работу и домой возвращался поздно. Первым делом он уволил Гулю и отселил от родителей, купив для неё квартиру, недалеко от офиса. Ему нравился, и зелёный двор, и квартира, которая казалась уютной и родной, стоило только переступить порог. Таир приезжал к любовнице несколько раз в неделю, привозил продукты, оставлял деньги. Она всегда встречала его на пороге. Едва он успевал подняться на этаж, как дверь квартиры распахивалась, и Гуля бросалась ему на шею с поцелуями, а затем, усадив на пуфик в прихожей, снимала с него ботинки и надевала тапочки. Будучи взрослее Адели, любовница источала заботу, обладала большей женственностью и душевностью. Она спрашивала, чем живёт Таир, интересовалась, что происходит на предприятии и даже могла дать дельный совет. В отличие от любовницы, жена в последнее время жила в своём мире и совсем отстранялась от мужа. Даже к Лейле она испытывала больше тепла, чем к собственному супругу. Гуля же, наоборот, в те несколько часов, которые любимый оставался в греховной квартире, вилась вокруг него, как ласковая кошка, рассказывала новости прошедших дней и не отпускала домой до тех пор, пока тот не попробует, испечённый именно для него, новый кулинарный шедевр. А готовила и пекла Гуля замечательно. Более того, Таира всегда подкупало то, каким влюблёнными глазами она смотрела на него. А ещё у них всегда был безумный секс. Он целовал её жадно, сильно, дико... Каждый раз Таир врывался в Гулю с такой страстью, на какую только был способен. Они доводили друг друга до изнеможения. Тишину прерывали лишь стоны и безумные слова, которые он ей шептал...
Раньше в постели с женой Таир обращался предельно нежно, в ней ему хотелось раствориться, в ней хотелось утонуть. С наступлением беременности Таир жил, лишь теми сладкими воспоминаниями и разрывался от осознания того, что его сердце, в равной степени, сейчас принадлежит двум женщинам и ещё неродившейся дочке. И, так случилось, ни одну из них он не хотел потерять.
О том, что Таир проводит время с любовницей, Карим с женой узнали совершенно случайно. Как оказалось, в доме Гули двумя этажами выше, жила школьная подруга Ясмин. По закону подлости, однажды, когда родственники приехали на день рождения, Таир выходил из подъезда вместе с любовницей и направлялся к машине. Брат хотел было сделать вид, что не заметил их, но Таир, сам, окликнул и подошёл к Кариму. Ясмин, оценив взглядом картину Репина "Не ждали", сверкнула глазами в сторону Гули, нехотя поздоровалась с деверем и зашагала в сторону дома, начав неторопливо разрабатывать в голове план...