Опять чадит осенней хмарью вязкой,
Привычно всё, вторично, зычно, но –
Ноябрьской сказке придаёт огласку
Земное чёрно-белое кино.
Мешаются и праздники, и будни,
И мягкий хлеб, и жёсткая постель.
Отменно, обстоятельно и мудро
От костры очищается кудель.
От канители – дальняя дорога,
От вечера – печали и тоска.
И будто жизни много и немного,
И будто шаг от звёзд до колоска.
И выстрел не гремит над колыбелью,
В яслях новорождённый Иисус.
Предновогодний лес объят метелью,
А дома ждут шары и нитки бус.
Вскрываются ответы на вопросы,
Прощается несбывная вина.
Для сердца нет предела и износа,
В глазу нет ни соринки, ни бревна.
Такая незатейливая сказка
Под осени разыгранной венец.
А завтра по отлаженной указке
Наступит всё же "завтра" наконец.
Иль не наступит, или промахнётся?
И вспять пойдёт былой круговорот,
Водица с пересохшего колодца
В кувшины из бадьи не потечёт.
Решаем мы – те слабые невежды,
Родства не помнящее мужичьё,
Разоблачая белые одежды,
Прикидывая чёрное тряпьё.
Хоть сердце нераскрывшимся бутоном,
Но топит вековой набрякший лёд.
Сиреневым декабрьским мегатонным
Над миром солнце вечное встаёт.
И зазывая осень в путь неблизкий,
Выстраивает время свой черёд.
Через препоны терний, бед и рисков,
Всё ж, побеждая, завтра настаёт.
Опять чадить осенней волокитой
Сквозных небес готово полотно.
И крутится, и крутится орбитой
Земное чёрно-белое кино.