– Мне кажется, или у тебя в отделе работают одни женщины? – как-то не выдержала Вера.
– Ну что ты придумываешь! – отмахнулся он. – Просто они более... коммуникабельные. С ними проще решать рабочие вопросы.
– В десять вечера?
– Лаврик, ты опять допоздна на работе задержался? – Вера старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
– Да, милая. Проект горит, сама понимаешь, – муж привычно чмокнул её в щёку и прошёл в ванную.
– А почему телефон всё время в беззвучном режиме? – она прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как Лаврентий намыливает руки.
– Просто забыл звук включить.
– А Маргарита из отдела логистики что забыла? Сообщения от неё приходят даже в полночь.
Лаврентий тяжело вздохнул, вытирая руки полотенцем:
– Вера, мы уже обсуждали это. Она просто коллега, у нас общий проект.
– Который требует переписки круглосуточно? – Вера скрестила руки на груди.
– Ну что ты опять начинаешь? – в голосе мужа появились нотки раздражения. – У нас всё хорошо, ты же знаешь.
– Нет, не знаю! – она почувствовала, как предательски дрогнул голос. – Я вижу, как ты улыбаешься, читая её сообщения. Как охотно отвечаешь ей и другим твоим... коллегам.
– Милая, ты преувеличиваешь. Пойдём лучше ужинать,дети, наверное, голодные.
– Дети давно поужинали и теперь готовятся ко сну! – в голосе Веры звенела обида. – А ты... ты опять уходишь от разговора!
– Я не ухожу, просто нечего обсуждать. Всё хорошо, – он попытался обнять жену, но она отстранилась.
– Нет, не хорошо! Я устала делать вид, что всё в порядке. Устала притворяться, что не замечаю этих взглядов на корпоративах, этих якобы случайных прикосновений твоих сотрудниц...
– Вера, ты накручиваешь себя, – Лаврентий устало потёр переносицу. – Давай не будем...
– Вот именно! Давай не будем! Давай вообще никогда ничего не будем обсуждать! – она резко развернулась и вышла из ванной.
Если бы полгода назад кто-то сказал Вере, что она будет проверять телефон мужа, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Раньше в их семье такого не водилось – всё строилось на доверии. Да и не было поводов: Лаврентий возвращался с работы пусть поздно, но стабильно, в командировки ездил редко, на выходных возился с детьми, а в свободное время фотографировал городские пейзажи. Обычная жизнь обычной семьи.
Всё изменилось, когда мужа повысили до начальника отдела. Новая должность, новый круг общения, новые обязанности... и новые женщины вокруг. Особенно эта Маргарита из логистики – высокая, ухоженная, с какой-то кошачьей грацией. На последнем корпоративе она весь вечер крутилась рядом с мужем, смеялась над каждой его шуткой, то и дело "случайно" касалась его руки. Вера видела это и с тех пор не могла выбросить из головы.
Жа может, и выбросила, но та сама постоянно напоминала о себе: уведомлениями о сообщениях на телефоне мужа.
"Да брось ты, мы просто работаем вместе!" – отмахивался муж. Но эти круглосуточные переписки в мессенджере, это его особое оживление при звуке входящих сообщений... Вера не могла отделаться от мысли, что всё не так просто. К тому же, когда она однажды заехала к мужу на работу с маленькой Лидой, в холле случайно услышала, как две сотрудницы шептались: "Такой мужчина пропадает! И что она за ним не следит совсем? Я бы на её месте..."
Может, дело было не только в этом. Вера давно замечала, как муж... просто плывёт по течению. Никакой инициативы, никаких сюрпризов. Даже с детьми занимался, только если она просила. "Лаврик, погуляй с Кирой, ей скучно!" или "Милый, покачай Лиду, я готовлю". Он всё делал, но... как робот, строго по приказу. И никогда сам. А потом садился за компьютер – то ли фотографии обрабатывать, то ли переписываться с этими... коллегами.
Последней каплей стал их юбилей – пять лет вместе. Вера намекала на романтический ужин две недели. В итоге муж просто купил букет по дороге с работы и заказал пиццу. "Зато дома, в уюте, с детьми!" – радовался он. А она смотрела на его довольное лицо и чувствовала, как внутри что-то надламывается.
Вера пыталась спасти их брак. Правда пыталась. Когда муж в очередной раз допоздна задержался с фотоаппаратом где-то в городе, она не стала закатывать скандал. Вместо этого мягко спросила:
– Лаврик, научи меня фотографировать? Хочу разделить твое увлечение.
Он оживился, достал старенькую "цифру":
– Конечно! Вот, держи. Тут главное – правильно выстроить композицию...
В эти моменты он становился прежним – восторженным, внимательным. Как тогда, в начале их отношений. Они выбирались в парк по выходным, когда мама забирала Лиду на прогулку, а Кира играла в песочнице под их присмотром. Бродили по осенним аллеям, ловили солнечные блики в объектив. Вера специально путала настройки, чтобы он помогал, объяснял, стоял рядом...
– Нет-нет, вот так держи камеру, – его руки поверх её рук, тепло дыхания у виска... Как в старом романтическом фильме.
Но стоило им вернуться домой, Лаврентий снова утыкался в телефон. Звук уведомлений от Маргариты разбивал хрупкую идиллию вдребезги.
К тому же эти "фотопрогулки" стали всё реже – у мужа постоянно появлялись какие-то срочные дела. Особенно по вечерам. И, конечно же, с участием женщин-коллег.
– Мне кажется, или у тебя в отделе работают одни женщины? – как-то не выдержала Вера.
– Ну что ты придумываешь! – отмахнулся он. – Просто они более... коммуникабельные. С ними проще решать рабочие вопросы.
– В десять вечера?
– Милая, ты же знаешь специфику производства...
Она знала. Знала, что никакая специфика не требует постоянных переписок по ночам. Знала, что рабочие вопросы решаются в рабочее время. Знала, что муж врет. Не понимала только – зачем?
Однажды, укладывая Лиду, она услышала, как муж говорит по телефону на балконе:
– Да, Рита, конечно... Нет, жена не будет против, если я задержусь...
Вера замерла. "Рита". Не "Маргарита Павловна", даже не “Маргарита”. Просто "Рита".
– Всё в порядке? – спросила она, когда он вернулся в комнату.
– А? Да-да, просто работа, – он даже не посмотрел в её сторону, плюхнувшись на диван с ноутбуком.
– Маргарита звонила?
– М-м-м... – он что-то сосредоточенно печатал.
– Я слышала.
– Что слышала? – он наконец поднял глаза.
– Как ты с ней разговаривал. "Рита"... Давно вы так... сблизились?
– Господи, Вера! – он захлопнул ноутбук. – Опять ты за своё! Что ты хочешь услышать? Что я тебе изменяю? Что у меня роман на работе? Не выдумывай!
– Я хочу услышать правду.
– Правда в том, что ты сама создаешь проблемы на пустом месте! – он раздраженно поднялся. – У нас всё хорошо. Всё. Хорошо. Понятно?
Но уже ничего не было хорошо. Вера смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся тот заботливый парень, который пять лет назад носил ей горячий шоколад в постель? Который читал сказки Кире еще в животе? Который радовался, как ребёнок, когда на свет появилась Лида?
Теперь перед ней стоял чужой человек. Раздраженный, отстраненный, живущий в каком-то своем мире. Мире, где она была... помехой?
Утро выдалось промозглым. Декабрьский ветер швырял в окна мокрый снег, будто природа вторила настроению Веры. Она не спала всю ночь – сидела на кухне, вертя в руках телефон мужа, который он впервые за долгое время забыл забрать с собой в спальню. Сообщения от Маргариты приходили даже в два часа ночи. "Спокойной ночи, дорогой". Дорогой...
Лаврентий проснулся от запаха кофе. Он вышел на кухню, потягиваясь и улыбаясь – такой домашний, такой родной, в растянутой футболке и с взъерошенными волосами. Его телефон лежал на столе, экраном вверх.
– Доброе утро, – голос Веры звучал непривычно спокойно. – Кофе будешь?
– Конечно, – он потянулся за телефоном, но она накрыла гаджет ладонью.
– Подожди. Нам нужно поговорить.
– Вера, я опаздываю...
– Нет. Сейчас ты сядешь и выслушаешь меня.
Что-то в её тоне заставило его опуститься на стул. Он смотрел растерянно, как она методично наливает кофе в две чашки – его любимую, с драконом, и свою, с отколотым краешком.
– Я подаю на развод.
Кофе в чашке с драконом дрогнул, тёмные капли упали на светлую столешницу.
– Что?.. – он нервно усмехнулся. – Ты шутишь?
– Нет, Лаврентий. Я абсолютно серьезна.
– Из-за чего? Из-за твоих фантазий о моих изменах? Господи, Вера, ты с ума сошла? У нас же дети!
– Именно поэтому, – она говорила тихо, но твёрдо. – Я не хочу, чтобы они выросли в семье, где мать постоянно подозревает отца, а отец... отец даже не понимает, что делает не так.
В этот момент запищал его телефон. Сообщение от Маргариты высветилось на экране: "Жду тебя сегодня. Совещание в 10:00, не забыл? Купи нам кофе по дороге!"
Вера молча развернула к нему экран.
– Это рабочий чат, – пробормотал он. – Ты же не думаешь...
– Я уже ничего не думаю, Лаврик. Я устала думать. Устала анализировать каждое твоё слово, каждый жест. Устала притворяться, что не замечаю, как другие женщины смотрят на тебя, а ты... ты просто не видишь этого.
Она встала, подошла к окну. За стеклом кружился мокрый снег, превращая город в размытую акварель.
– Знаешь, что самое страшное? – её голос дрогнул. – Я даже не думаю, что ты мне изменяешь. Правда. Я знаю, что ты верен мне. Но ты изменяешь мне каждый день своим равнодушием, своими отговорками "всё хорошо", своим нежеланием принять мысль о том, что мне не хорошо.
– Но я же всё делаю для семьи! – он тоже встал, опрокинув чашку. Кофе растекся по столу тёмной лужей. – Я работаю как проклятый, обеспечиваю вас, покупаю всё, что нужно...
– Нам не нужно "всё"! – её голос сорвался. – Нам нужен ты! Живой, настоящий, а не функция по зарабатыванию денег!
В детской заплакала Лида. Вера дёрнулась было к двери, но замерла.
– Вот и всё, Лаврентий. Я уже договорилась с юристом. Завтра подаем заявление.
– Ты... ты это спланировала? – его лицо исказилось. – Давно?
– А ты думал, я просто так завела этот разговор с утра? Думал, опять поскандалим и разойдёмся по углам? Нет, милый. Больше нет.
Он схватил телефон, судорожно пролистал сообщения.
– Подожди, давай всё обсудим! Я могу измениться! Я буду больше времени проводить с семьей, меньше задерживаться на работе...
– Поздно, Лаврик. Слишком поздно.
Звонок телефона оборвал их разговор. "Рита" высветилось на экране. Вера покачала головой:
– Ответь. Она ждёт тебя. С кофе.
– Да не буду я брать трубку, я занят! Что мне сделать, чтобы ты успокоилась? Хочешь – перейду в другой отдел! Хочешь – уволюсь! Только давай не будем рубить с плеча!
Вера на него даже не взглянула. Только усмехнулась. Как он сразу засуетился, стоило ей сказать о разводе. Но почему он не ъотел замечать, что у них давно уже не “всё хорошо”? Лона же не раз говорила ему!
– Вера, прошу тебя, – он опустился перед ней на колени, схватил за руки. – Давай всё обсудим. Я знаю, я был невнимательным, я многого не замечал... Но я могу измениться! Я уже меняюсь! Смотри – я отключаю телефон. Совсем. К чёрту работу, к чёрту совещания!
– Встань, – она мягко высвободила руки. – Ты не понимаешь. Дело не в телефоне. Не в работе. Не в Маргарите.
– А в чём тогда? – в его голосе звенело отчаяние. – Объясни мне! Я же не изменял тебе, не пил, не гулял! Я люблю тебя, люблю детей!
– Я знаю, – она через силу улыбнулась. – Знаю, что любишь. По-своему. Как умеешь.
– Я научусь по-другому! – он снова вскочил, заходил по кухне. – Давай... давай к психологу сходим! Вместе! Или в отпуск уедем! Куда захочешь – хоть на море, хоть в горы!
– С маленькой Лидой?
– Да хоть с десятью детьми! – он замер, когда понял, что почти кричит. Продолжил тише: – Солнышко, ну давай попробуем всё исправить. Я же... я же не смогу без вас.
Вера молча смотрела на него – взъерошенного, растерянного, почти испуганного. Таким она его ещё никогда не видела. Между ними растекался кофе.
– Я подаю на развод завтра, – тихо, но твёрдо сказала она. – И это не обсуждается.
– Нет! – он в отчаянии ударил кулаком по столу. – Я не дам тебе развод!
– И твое согласие мне не нужно, – она встала. – Ты можешь попробовать затянуть развод, но не отменить его.
Развод стал для Лаврентия ледяным душем. Он метался между работой и домом, пытаясь хотя бы внешне держаться как обычно. На работе никто не знал о происходящем – он не хотел выносить семейные проблемы на публику. Всё ещё теплилась надежда, что они с Верой помирятся.
Вера держалась. По-прежнему готовила завтраки, водила Киру в садик, качала Лиду. Только больше не спрашивала, во сколько он вернётся, и не писала напоминаний о прививках или утреннике в саду. Её молчаливое спокойствие пугало его больше, чем прежние скандалы.
А потом она сходила на приём к врачу. А вернувшись, села напротив него за кухонный стол. Щёки её были бледные, взгляд растерянным.
– Тебе плохо? – он инстинктивно подался вперед.
– Кажется... кажется, я жду ребёнка.
Третий ребенок. Их третий ребенок. В нём мелькнула надежда: уж теперь-то Вера успокоится и закончит этот балаган с разводом. Ради ребёнка.
– Это ничего не меняет, – тихо сказала Вера, глядя в окно. – Мы всё равно разведёмся.
Он хотел спорить, кричать, умолять... Но впервые в жизни промолчал. Только кивнул и вышел из кухни. А через пару недель позвал её к нотариусу:
– Хочу переписать на тебя квартиру.
– Зачем? – только и спросила она.
– Детям нужен дом. Всем троим.
Развод, конечно, затянулся, но в конце концов его всё же оформили. И только тогда на работе узнали – он вынужден был объяснить, почему меняет рабочий график. Вот тут-то и начались звонки, сообщения, незваные гости в кабинете.
"Бедненький, как же вы так?", "Она совсем с ума сошла – такого мужчину не ценить!", "Лаврентий Андреевич, давайте я принесу вам домашних котлеток...". Маргарита особенно усердствовала: то с чаем забежит, то документы допоздна предлагает разобрать.
Он впервые посмотрел на это другими глазами. Как будто пелена спала. В голове звучал голос Веры: "А ты просто не видишь этого..."
Каждый вечер он исправно приезжал к детям, читал Кире сказки, качал Лиду, помогал Вере с домашними делами. А по ночам сидел на кухне съемной квартиры и смотрел старые фотографии. На них Вера улыбалась – так, как уже давно не улыбалась в жизни. И только сейчас он начал понимать, как много упустил, как много не замечал, пока не стало слишком поздно.
Говорят, чтобы склеить разбитую чашку, нужно много терпения. Каждый осколок требует внимания, каждая трещинка – особой заботы. Лаврентий учился этому заново. Теперь он приезжал не просто "проведать детей", а быть настоящим отцом.
Взял отпуск, когда Вера лежала в роддоме с третьим малышом. Сидел с детьми, готовил, стирал. И ни разу не взглянул на сообщения от коллег – телефон работал только для связи с родными.
А потом начал дарить Вере фотографии. Не городские пейзажи, как раньше – их детей. Заспанную Киру с растрепанными косичками. Лиду, измазанную кашей. Их новорожденного сына. На каждом снимке он видел теперь то, что не замечал прежде: как похожа улыбка дочери на мамину, как забавно морщит нос малышка, когда чихает – совсем как Вера.
Однажды она спросила:
– Зачем ты всё это делаешь?
– Учусь видеть главное.
Маргарита из отдела логистики уволилась. "Не могу работать в такой атмосфере!", – жаловалась она всем. А Лаврентий и Вера поженились снова. Без пышной церемонии и белого платья – просто расписались в тот же день, когда получили свидетельство о рождении младшего.
Теперь он точно знал: любовь живёт не в красивых словах и дорогих подарках. Она прячется в мелочах, в этих крошечных, незаметных на первый взгляд моментах. Нужно только научиться их видеть