- Тебя сегодня во сколько ждать? - Андрей старался, чтобы голос звучал как обычно, буднично. Просто вопрос, который муж задает жене за завтраком. Ничего особенного.
- Как всегда, милый. - Ирина поправила выбившуюся прядь волос, и это простое движение вдруг показалось ему каким-то другим, незнакомым. - А что?
- Да нет, ничего... - Он отвел взгляд от её шеи, где поблескивала незнакомая подвеска - маленькая серебряная нота. Раньше он её не видел. - Просто спросил.
Ирина допила свой кофе - тоже как-то иначе, торопливее обычного - и встала из-за стола.
- Пора бежать. Не хочу опаздывать.
"Куда?" - чуть не вырвалось у него. За двадцать лет совместной жизни у них выработался свой ритм: Ирина всегда выходила в восемь пятнадцать, чтобы успеть на автобус. Сейчас было только семь сорок.
- Может, подвезти? - он постарался улыбнуться.
- Что ты, зачем тебе делать крюк? - Она чмокнула его в щеку. От неё пахло незнакомыми духами - легкий, почти неуловимый аромат. - Я лучше пройдусь, погода чудесная.
Андрей смотрел в окно, как она идет по двору. Новый светло-серый плащ (когда только успела купить?), туфли на небольшом каблуке, сумка через плечо. Он поймал себя на том, что пытается запомнить каждую деталь её облика, словно собирает улики. И тут же разозлился на себя за это слово - "улики". С чего он вообще начал замечать все эти мелочи?
Началось неделю назад. Вечером он случайно взял её телефон вместо своего - они оба лежали на журнальном столике. Телефон был заблокирован, хотя раньше Ирина никогда не ставила пароль. "Извини, - сказала она тогда, забирая трубку, - на работе новые правила безопасности, требуют защищать личные данные". Объяснение было логичным, но что-то в её голосе...
Андрей вздрогнул от звонка собственного телефона. Работа - вот о чем надо думать.
День тянулся бесконечно. Он трижды ошибся в расчетах, чего с ним не случалось уже много лет. В обед механически жевал безвкусный бизнес-ланч в кафе напротив офиса, а перед глазами стояла серебряная нота на шее жены.
В шесть вечера он собрал вещи и вышел из офиса. Обычно в это время Ирина уже была дома - её рабочий день в библиотеке заканчивался в пять. Он достал телефон:
- Ты где?
- Андрюш, извини, задерживаюсь немного. - В трубке шумел ветер, голос звучал прерывисто. - У нас внеплановая инвентаризация, придется задержаться.
Он знал, что врет. Знал наверняка, потому что полчаса назад позвонил в библиотеку - просто так, якобы уточнить время работы. "А Ирина Сергеевна уже ушла", - ответила дежурная.
- Хорошо, - сказал он спокойно. - Тогда до вечера.
Вместо того чтобы ехать домой, он пошел пешком в сторону библиотеки. Весенний вечер был по-летнему теплым, на бульваре уже зацвела сирень. Они с Ириной всегда любили гулять здесь, она говорила, что сирень - это символ их любви, вечно молодой и прекрасной...
Возле старого особняка с колоннами он остановился. Здесь размещался городской дом культуры, куда они иногда ходили на концерты. Из открытого окна второго этажа доносились звуки фортепиано и чей-то голос - женский, но слов было не разобрать. Андрей уже хотел идти дальше, как вдруг заметил знакомый серый плащ в группе людей, выходящих из здания.
Ирина. Его Ирина - с незнакомым высоким мужчиной, который что-то увлеченно ей рассказывал, размахивая руками. Она смеялась - так легко, как уже давно не смеялась дома. На плече мужчины висела потертая кожаная сумка, из которой торчали какие-то бумаги.
Андрей отступил в тень деревьев. Сердце колотилось где-то в горле, к щекам прилила кровь. Он смотрел, как они идут по аллее - его жена и этот незнакомец, - о чем-то оживленно беседуя. Потом остановились у скамейки, мужчина достал из сумки какие-то листы, они вдвоем склонились над ними...
"Господи, что я делаю?" - вдруг отчетливо подумал Андрей. Стоит, прячется за деревьями, шпионит за собственной женой. Как в дешевом детективе. Он резко развернулся и быстро пошел прочь, чувствуя, как горят уши от стыда.
Дома он долго стоял под душем, словно пытаясь смыть с себя этот постыдный эпизод. Когда вышел из ванной, Ирина уже была дома - напевала что-то на кухне, гремя посудой.
- Ужинать будешь? - крикнула она.
- Не хочется что-то. - Он прошел в спальню, сел на кровать. На прикроватной тумбочке лежала книга, которую Ирина сейчас читала - томик Ахматовой. Между страниц торчал листок.
Он знал, что не должен. Знал, что это подло и мелочно. Но рука уже тянулась к книге...
Это оказались ноты. Какая-то песня - он не разбирался в нотной грамоте. Сверху карандашом были написаны пометки: "Дыхание!", "Распевка", "Повторить 3-й куплет".
В прихожей хлопнула входная дверь - Ирина выносила мусор. Андрей торопливо засунул листок обратно в книгу, чувствуя себя последним подлецом.
За ужином она рассказывала о работе - о новых поступлениях книг, о том, как старшеклассники готовятся к экзаменам, о смешном случае с читательским формуляром. Говорила как обычно, спокойно и тепло. Только вот глаза... В них словно прибавилось какого-то нового света, какой-то тайной радости.
- А что это у тебя? - Он все-таки не удержался, кивнул на подвеску.
- Это? - Она рассеянно коснулась серебряной ноты. - А, купила недавно. Просто так, понравилась. Ты же знаешь, я люблю всякие мелочи...
Раньше она всегда советовалась с ним, прежде чем что-то купить. Даже если это была просто брошка за триста рублей.
Ночью он долго не мог уснуть. Лежал, прислушиваясь к ровному дыханию жены, и думал о том, как все изменилось за какую-то неделю. Еще семь дней назад он был абсолютно уверен в своей жизни, в их браке, в Ирине. А теперь?
В темноте тикали часы - размеренно, привычно. Как то самое расписание, которое вдруг начало рушиться, превращая его налаженную жизнь в зыбкую неизвестность.
Утро началось с пустой кровати - Ирина уже ушла. На кухонном столе записка: "Милый, не смогла тебя разбудить - так сладко спал. Сегодня задержусь, не жди с ужином. Целую".
Андрей смял листок, потом расправил и перечитал снова. Почерк был её - летящий, с характерным наклоном влево. Только вот обращение "милый" она обычно не использовала в записках. Просто "Андрюша" или "Дорогой". А тут вдруг "милый"...
- Да что же это такое? - пробормотал он, с силой проведя ладонями по лицу. - Уже до почерка докопался.
В офисе он открыл ежедневник - старый, пятилетней давности. Он хранил их все, аккуратно складывая на верхнюю полку шкафа. В них были записаны дни рождения, встречи, важные даты. Перелистал страницы - вот оно. "20 мая - годовщина свадьбы". Через две недели им исполнится двадцать лет.
Он откинулся в кресле, прикрыл глаза. Вспомнился их первый танец на свадьбе - Ирина в белом платье, такая счастливая, сияющая. Она тогда спела для него - первый и единственный раз. У неё оказался удивительно чистый, красивый голос. "Почему ты никогда не занималась вокалом?" - спросил он тогда. "Стеснялась", - ответила она, спрятав лицо у него на груди.
Телефонный звонок вырвал его из воспоминаний.
- Андрей Петрович, тут данные по третьему кварталу...
Он попытался сосредоточиться на работе, но мысли упрямо возвращались к утренней записке. "Не жди с ужином". Раньше, если она задерживалась, всегда говорила точное время. А тут - просто "не жди".
В обед он не выдержал и поехал к библиотеке. Припарковался через дорогу, чувствуя себя последним идиотом. Без пятнадцати два из здания вышла Ирина - в любимом синем платье, которое он подарил ей на прошлый день рождения. Она была не одна - рядом шла молодая девушка в джинсах, что-то эмоционально рассказывая.
- Вот видишь? - сказал он себе. - Никакого мужчины. Просто коллега.
Они свернули за угол, и он уже хотел уезжать, как вдруг заметил, что они идут к Дому культуры. У входа их ждал тот самый высокий мужчина с кожаной сумкой.
Андрей сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. В голове вдруг всплыл разговор месячной давности:
- Знаешь, иногда мне кажется, что жизнь проходит мимо, - сказала тогда Ирина, глядя в окно.
- В каком смысле?
- Ну... Всё как-то однообразно. Дом-работа-дом. Хочется чего-то нового, понимаешь?
- Давай съездим куда-нибудь летом, - предложил он.
- Да, давай... - ответила она рассеянно.
А потом начались эти изменения в расписании. Новая подвеска. Пароль на телефоне. Духи.
Звонок мобильного заставил его вздрогнуть. Ирина.
- Андрюш, ты обедал?
- Да, - соврал он, глядя, как она скрывается в дверях Дома культуры. - А ты?
- Перекусила немного. Слушай, я сегодня правда поздно вернусь. У нас... ревизия.
- Понятно, - сказал он глухо. - До вечера.
Вечером он сидел в темной кухне, смотрел в окно на зажигающиеся в домах напротив огни. Двадцать лет. Двадцать лет совместной жизни, где каждый день был расписан, понятен, предсказуем. Где не было секретов и недомолвок. Где...
Ключ в замке повернулся около девяти. Он слышал, как Ирина разувается в прихожей, как идет в ванную - наверное, мыть руки. Её шаги, такие знакомые...
- Ты почему в темноте сидишь? - Она щелкнула выключателем. - Что-то случилось?
Он медленно повернулся. Она стояла в дверях - раскрасневшаяся, с блестящими глазами. Прядь волос выбилась из прически, щеки словно светились изнутри.
- Нет, - сказал он. - Ничего не случилось. Просто задумался.
- О чем?
"О том, как ты поешь для другого", - чуть не вырвалось у него. Вместо этого он сказал:
- О нашей годовщине. Скоро двадцать лет.
Что-то промелькнуло в её глазах - испуг? Вина? Он не успел понять - она уже отвернулась к холодильнику.
- Да, надо подумать, как отметим... Будешь ужинать?
- Не хочется.
- Андрей... - Она помолчала. - Ты какой-то странный в последнее время.
"Я странный?" - хотел возмутиться он, но сдержался.
- Просто устал. Много работы.
- Может, нам куда-нибудь съездить летом? Ты предлагал...
Он смотрел на её спину, на знакомый изгиб шеи, где поблескивала серебряная нота. Кто подарил ей эту подвеску? Тот высокий, с кожаной сумкой? О чем они говорят во время занятий? О музыке? О чувствах? О несбывшихся мечтах?
- Да, конечно, - сказал он. - Обязательно съездим.
Ночью она спала, положив руку ему на грудь - как всегда, как сотни ночей до этого. А он лежал без сна, слушая тиканье часов, и думал о том, что завтра посмотрит расписание занятий в Доме культуры. Просто чтобы знать наверняка. Просто чтобы...
"А потом что?" - спросил внутренний голос. "Будешь следить за ней? Устроишь сцену? Или просто продолжишь молча сходить с ума от подозрений?"
Он не знал ответа. Он вообще больше ничего не знал наверняка - кроме того, что завтра в восемь тридцать она снова уйдет на работу. Или не на работу. И их привычное расписание продолжит рушиться, превращая его мир в зыбкий мираж.
В Доме культуры пахло пылью, мастикой и почему-то яблоками. Андрей медленно поднимался по широкой лестнице, каждый шаг отдавался гулким эхом. На втором этаже висело расписание кружков и секций - выцветший лист формата А3 под стеклом.
"Вторник, четверг: 18:00-20:00 - Вокальная студия 'Романс'. Руководитель - Соловьев М.А."
Он невесело усмехнулся. "Соловьев". Фамилия как будто нарочно придуманная для учителя пения.
- Вы к кому? - раздался за спиной женский голос.
Андрей обернулся. Пожилая вахтерша смотрела на него с подозрением.
- Я... хотел узнать про вокальную студию.
- А, к Михаилу Александровичу? - Её лицо смягчилось. - Так у него сегодня нет занятий. По вторникам и четвергам только.
- А индивидуальные занятия?
- Это вы у него спросите. Он обычно после групповых задерживается, если кому нужно дополнительно позаниматься.
"Задерживается". Вот оно что.
Вечером он ждал Ирину особенно напряженно. Она вернулась в начале девятого - как обычно в последнее время.
- Привет! - Она чмокнула его в щеку. - О, ты приготовил ужин?
- Да, решил порадовать жену.
Она замерла на мгновение - то ли от интонации, с которой он произнес слово "жену", то ли от непривычной официальности тона.
- Как прошел день? - спросил он, выкладывая на тарелки жаркое.
- Обычно. В библиотеке сегодня школьники... - Она запнулась.
- Ну-ну, продолжай. Что школьники?
- Что с тобой? - Она отложила вилку. - Почему ты так странно себя ведешь?
- Это я странно себя веду? - Он почувствовал, как что-то внутри обрывается. - А кто врет мне каждый день? Кто прячет телефон? Кто...
- О чем ты?
- О твоих занятиях вокалом! - выпалил он. - О твоих встречах с этим... Соловьевым!
Ирина побледнела.
- Ты следил за мной?
- А что мне оставалось делать? - Он вскочил из-за стола. - Ты изменилась, стала другой! Эти опоздания, новые духи, украшения... Я с ума схожу!
- Андрей...
- Знаешь, что самое страшное? - Он начал ходить по кухне. - Я вспоминаю, как ты пела на нашей свадьбе. Для меня. А теперь... для кого ты поешь теперь?
- Дурак! - Она тоже вскочила. В глазах блеснули слезы. - Какой же ты дурак!
- Да, я дурак! Потому что слепо верил, что у нас всё хорошо, что...
Звонок телефона прервал его на полуслове. Ирина вздрогнула, посмотрела на экран.
- Это Михаил Александрович, да? - процедил Андрей. - Ответь, не стесняйся.
Она приняла вызов:
- Да, я слушаю... Нет, извините, сегодня не смогу... Да, завтра в то же время. Спасибо.
- "В то же время"! - передразнил он. - Как это мило!
- Прекрати! - крикнула она. - Ты ведешь себя как...
- Как кто? Как обманутый муж?
- Как человек, который не верит собственной жене!
Они стояли друг напротив друга - как чужие люди. Где-то на улице сигналила машина, в открытую форточку залетал прохладный вечерний воздух.
- Знаешь что, - сказал он наконец глухо. - Я завтра приду на твое занятие. Хочу посмотреть, как ты поешь.
- Нет! - Она схватила его за руку. - Пожалуйста, не надо!
Это "не надо" словно ударило его под дых.
- Почему?
- Потому что... - Она закусила губу. - Потому что это должен был быть сюрприз.
- Сюрприз?
- К нашей годовщине, идиот! - Она всхлипнула. - Я готовила для тебя песню. Ту самую, которую пела на свадьбе. Хотела сделать подарок... А ты...
Она разрыдалась, закрыв лицо руками. А он стоял, оглушенный этим признанием, чувствуя, как земля уходит из-под ног - теперь уже по-другому.
- Ира... - Он шагнул к ней. - Прости меня. Я такой дурак...
- Ты всё испортил! - Она оттолкнула его руки. - Весь сюрприз, все репетиции... Я так старалась, а ты...
Она выбежала из кухни. Хлопнула дверь спальни.
Андрей опустился на стул. На столе остывало нетронутое жаркое. В голове звучал её голос: "Это должен был быть сюрприз".
Боже, каким же идиотом он был! Все эти дни, недели... Он выстроил в голове целый мир предательства и обмана, а на самом деле...
Он достал телефон, нашел номер цветочного магазина. Но разве букетом загладишь такую вину? Разве цветами вернешь доверие?
За дверью спальни всхлипывала Ирина. А он сидел на кухне, глядя в темное окно, и думал о том, как одно неверное подозрение может разрушить то, что строилось годами. И о том, как теперь всё это исправлять.
Ночь на диване выдалась бессонной. Андрей лежал, глядя в потолок, и вспоминал их первую встречу двадцать два года назад. Ирина тогда работала в читальном зале университетской библиотеки. Он приходил каждый день, якобы готовиться к экзаменам, а сам украдкой наблюдал, как она расставляет книги, как поправляет волосы, как улыбается студентам...
"Украдкой наблюдал", - усмехнулся он горько. - "Ничего не изменилось за двадцать лет. Так и продолжаю следить тайком, только теперь уже от ревности, а не от любви".
На кухне звякнула чашка. Он посмотрел на часы - пять утра. Ирина всегда вставала рано, когда не могла уснуть.
Он нашел её на кухне - она стояла у окна с чашкой чая, кутаясь в старый плед.
- Не спится? - спросил он тихо.
Она молча покачала головой, не оборачиваясь.
- Ира... можно я скажу?
- Говори. - Её голос звучал устало.
- Знаешь, я вчера всю ночь думал... Почему я так себя повел? И понял: я не тебе не доверял. Я времени не доверял. Мне казалось, что двадцать лет - это так много, что любовь обязательно должна устать, выдохнуться... - Он сделал паузу. - Я боялся, что ты поймешь: я недостаточно хорош для тебя. Что где-то есть кто-то лучше, интереснее...
Ирина повернулась к нему:
- Глупый... - Она покачала головой. - Помнишь, что ты сказал мне на свадьбе, после того как я спела?
- Что у тебя красивый голос?
- Нет. Ты сказал: "Я не знал, что ты умеешь так петь. Мне нравится, что ты всё время меня удивляешь". - Она грустно улыбнулась. - Я запомнила эти слова. И подумала: может быть, через двадцать лет я снова смогу тебя удивить...
- Прости меня. - Он шагнул к ней. - Я всё испортил.
- Не всё. - Она отставила чашку. - Знаешь, Михаил Александрович говорит, что я делаю успехи. Правда, он не знает, что я уже пела эту песню... один раз в жизни.
- Споешь для меня? Сейчас?
- Здесь? На кухне? В пять утра?
- Почему нет? - Он улыбнулся. - Двадцать лет назад ты пела в ресторане при сотне гостей. А сейчас - только для меня.
Она помолчала, потом тихонько начала:
"Только ты, только ты, только ты..."
Её голос, чистый и нежный, наполнил предрассветную кухню. Андрей смотрел на жену - и видел ту девочку из библиотеки, которая когда-то украла его сердце. Которая все эти годы хранила их любовь. Которая репетировала тайком, чтобы снова его удивить...
Когда она закончила петь, он просто обнял её - крепко-крепко.
- Знаешь, - сказал он ей в макушку, - я тут подумал... Может, и мне записаться в какой-нибудь кружок? Говорят, в Доме культуры есть курсы бальных танцев...
Она рассмеялась сквозь слезы:
- Ты? Танцевать?
- Почему нет? Будем удивлять друг друга. Следующие двадцать лет.
За окном занимался рассвет. Где-то в глубине квартиры тикали часы - размеренно, успокаивающе. Их время снова шло правильно, возвращаясь в привычное русло. Только теперь оно несло в себе не только порядок и расписание, но и способность удивляться. Удивлять. И верить друг другу.
- Кстати, - сказала Ирина, - эта подвеска... Её правда подарил Михаил Александрович. Всем своим ученицам. Говорит, чтобы музыка всегда была с нами.
- Красивая, - искренне сказал Андрей. - Тебе идет.
Они стояли у окна, встречая новый день. Впереди было ещё много-много дней - и каждый мог принести что-то новое. Главное - быть готовым к этим сюрпризам. И верить. Просто верить.
---