Рассказ | (Не)похожая на тебя |
Глава 1. Призраки прошлого
Знаете, как пахнет смерть? Не та, киношная, с кровью и драмой, а настоящая – будничная, нелепая, безжалостная. Она пахнет кафелем, хлоркой и рвотой в туалетной кабинке ночного клуба, где девочка-отличница, любовь всей твоей жизни, умирает от передозировки, пока ты ждёшь её у входа с букетом белых роз. В кармане пиджака – кольцо с небольшим бриллиантом, первая серьёзная покупка начинающего бизнесмена. В голове – заготовленная речь о совместном будущем…
Пятнадцать лет прошло, а Виктор до сих пор просыпается от этого запаха. В такие моменты ему снова двадцать пять, и он снова бесконечно, безнадёжно влюблён в свою Мариночку. Их знакомство на первом курсе, её звонкий смех на лекциях, их первый поцелуй под дождём после экзамена. Пять лет абсолютного счастья.
Они уже всё спланировали. Маленькая квартирка в ипотеку – он работал как проклятый, откладывая на первый взнос. Свадьба летом, после защиты диплома. Двое детей – она мечтала о близнецах. Собака – обязательно лабрадор, потому что "они такие добрые, Витенька!"
Даже имена детям придумали и обои для детской присмотрели – с жирафами. "Представляешь, как здорово будет?" — щебетала она, размахивая каталогами. А он смотрел на неё и думал – господи, какой же я счастливый.
"Девушка была наркоманкой со стажем", — равнодушно сказал следователь. — "Такое случается."
Но как? Его умница Мариночка, золотая медалистка, без пяти минут краснодипломница... Она просто иногда принимала таблетки от головной боли. Просто иногда была странно весёлой. Просто иногда пропадала на пару дней, говоря, что у подруги...
Он не заметил. Не понял. Не спас. Был слишком занят работой, слишком увлечён строительством их будущего, чтобы увидеть, как рушится настоящее.
Кольцо он выбросил в реку. Квартиру продал – не смог там жить, слишком много воспоминаний. Даже город сменил. А фотографии... фотографии остались. Целый альбом счастливых моментов, которые никогда не повторятся.
— Виктор Андреевич! — голос секретарши вырвал его из воспоминаний. — Там согласование по торговому центру ждёт...
Сорокалетний владелец строительной компании, успешный бизнесмен, завидный жених (по версии глянцевого журнала) тряхнул головой, прогоняя призраки прошлого. После Марины он так и не женился. Были романы – короткие, без обязательств. Но настоящей любви он боялся как огня.
А через час он увидел её.
Она мыла полы в супермаркете, который принадлежал его другу. Худенькая, с собранными в небрежный пучок волосами того же оттенка тёмной меди, что и у Марины. Даже родинка на шее – точно такая же. Сердце замерло и сорвалось в галоп, в висках застучала кровь.
— Кто это? — спросил он управляющего срывающимся голосом.
— А, Вера, уборщица. Хорошая работница, только вот... — он замялся. — Муж у неё пьёт. Бьёт, говорят. Но она молчит.
Как Марина тогда – тоже молчала, скрывала свою страшную тайну.
Виктор наблюдал, как она водит шваброй по кафельному полу. Всё в ней напоминало Марину – те же движения рук, даже манера поправлять волосы. Или это его измученное одиночеством сознание искало знакомые черты?
На её запястье мелькнул синяк – жёлто-фиолетовый, уже заживающий. Марина тоже прятала следы – только не от побоев, а от игл. Носила длинные рукава даже в жару, отшучивалась: "Мёрзну, Витенька, ты же знаешь, какая я мерзлячка."
— У неё дети есть? — он сам не понял, почему спросил.
— Двое. Мальчик и девочка. В обносках ходят, вечно голодные. Она им еду с фудкорта таскает – что люди оставляют.
В горле встал ком. Дети. У них с Мариной тоже должны были быть дети.
— Муж-то её опять вчера приходил, — продолжал управляющий. — Пьяный в хлам, орал на весь магазин, денег требовал. Охрана еле выпроводила.
Виктор сжал кулаки. Пятнадцать лет назад он тоже не смог защитить любимую. Не увидел беды, не спас, не уберёг.
— Оформи ей премию, — сказал он другу. — Ежемесячную. За хорошую работу.
Друг хмыкнул, но согласился.
Вера словно почувствовала его взгляд, подняла голову. И у Виктора перехватило дыхание – те же зелёные глаза, тот же испуганный взгляд. Только у Марины в глазах плескалось веселье, а у этой – бесконечная усталость и тоска.
"Нет," — сказал он себе. — "Ты просто видишь то, что хочешь видеть. Она не Марина. И ты не можешь исправить прошлое."
Но на следующий день он снова пришёл в супермаркет. И через день. И через неделю. Приезжал будто случайно, говорил с управляющим о делах. А сам смотрел, как она работает – незаметная, тихая тень среди ярких витрин и суетливых покупателей.
Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Что эта женщина – просто плод его воображения, фантом, созданный тоской по Марине. Но потом он видел её синяки, слышал, как она тихонько напевает, протирая полки (Марина тоже всегда пела за работой), и понимал – нет, она настоящая. Живая. Нуждающаяся в помощи.
А может, это судьба даёт ему второй шанс? Возможность спасти хотя бы эту женщину, если не смог спасти ту?
Ночами он ворочался без сна, глядя в потолок своей роскошной спальни. На прикроватной тумбочке стояла фотография – он и Марина на последнем курсе, счастливые, влюблённые, не подозревающие о грядущей трагедии. А в голове ворочалась мысль: "Не опоздать бы. Снова не опоздать."
Глава 2. Тени настоящего
Район, где жила Вера, напоминал декорации к фильму о разрухе девяностых. Обшарпанные пятиэтажки, разбитые детские площадки, пьяные компании у подъездов. Виктор припарковал свой "Мерседес" за углом – не хотел привлекать внимание.
Он начал следить за ней после того случая с мужем в магазине. Просто хотел убедиться, что с ней всё в порядке. Каждый вечер провожал взглядом до остановки, иногда ехал следом на безопасном расстоянии.
Вера жила на первом этаже – окна с облупившейся краской, треснувшее стекло, заклеенное скотчем. По вечерам оттуда часто доносились крики и звуки ударов. В такие моменты Виктор сидел в машине, до боли сжимая руль, и заставлял себя не вмешиваться.
— Опять этот алкаш буянит, — качала головой старушка у подъезда. — И чего она терпит только? Детей бы пожалела.
Дети... Виктор видел их несколько раз. Мальчик лет восьми и девочка примерно пяти – худенькие, в старой одежде не по размеру. Они часто сидели на лавочке у подъезда, даже в холод – видимо, боялись возвращаться домой, когда отец пьяный.
Однажды он подслушал их разговор:
— Маш, кушать хочешь? — мальчик протягивал сестре надкусанный пирожок.
— А ты?
— Я не хочу. Ешь.
У Виктора защемило сердце. Эти дети живут впроголодь, пока их мать горбатится на трёх работах, а отец пропивает последнее.
В магазине Вера старалась быть незаметной. Быстро и тихо выполняла свою работу, пряча синяки под длинными рукавами форменной блузки. Коллеги сторонились её – "жена алкаша", клеймо похуже чумы. Только уборщица тётя Зина иногда подкармливала бутербродами:
— Ешь, девонька. Я же вижу – опять не завтракала.
Виктор распорядился выдавать ей продукты из магазина – списанные, но ещё хорошие. Она долго отказывалась, но голодные дети дома не оставляли выбора.
А потом случилось то, чего он боялся больше всего. Вера пришла на работу с разбитой губой и синяком под глазом. Еле передвигалась – видно, били и по рёбрам.
— В дверь врезалась, — пробормотала она в ответ на вопросительные взгляды.
Как Марина тогда – тоже всё отрицала до последнего. "Просто голова закружилась, Витенька. Просто плохо себя чувствую. Просто..."
Виктор не выдержал:
— Я могу помочь. У меня есть связи, хорошие адвокаты...
— Не надо, — она отшатнулась. — Пожалуйста. Он не со зла. Это я виновата – деньги потратила на тетради детям, а надо было ему на выпивку оставить.
В её глазах стоял такой же страх, как у Марины в последние месяцы. Загнанный, безнадёжный взгляд человека, который смирился со своей судьбой.
Ночью он снова не спал. Пересматривал старые фотографии – Марина смеётся, Марина танцует, Марина строит планы на будущее... А потом – больничный кафель, запах хлорки и констатация смерти в четыре утра.
Утром он узнал, что Вера не вышла на работу. Позвонил управляющему:
— Что случилось?
— Да муж её опять... В больницу увезли. Говорят, рёбра сломаны.
Виктор смотрел в окно своего кабинета на тридцатом этаже. Внизу кипела жизнь – люди спешили по делам, не подозревая, что где-то в обшарпанной пятиэтажке умирает женщина. Как тогда, пятнадцать лет назад...
"Нет," — сказал он себе. — "В этот раз всё будет иначе. В этот раз я не опоздаю."
Глава 3. Надежда в детских глазах
В больнице Вера пролежала две недели. Виктор каждый день передавал ей посылочки через медсестёр – анонимно, чтобы не спугнуть. Фрукты, соки, нормальная еда вместо больничной баланды. Но главное – он проследил, чтобы детей временно забрала к себе тётя Зина.
Когда Вера вернулась на работу, она выглядела ещё более худой и бледной, но в глазах появился какой-то новый огонёк. Может, дело было в том, что муж загремел в КПЗ на пятнадцать суток за дебош в магазине? Виктор постарался, чтобы участковый обратил особое внимание на этот случай.
А потом морозным декабрьским утром Вера пришла на работу с маленькой Машей – закутанной в старую шаль, кашляющей, с красными от температуры щеками.
— В садик не взяли – болеет, — виновато объяснила она управляющему. — А дома не с кем оставить. Я посажу её в уголке, она тихонько посидит...
Девочка действительно сидела тихо – на стуле в углу подсобки, сжимая в руках потрёпанного плюшевого зайца. Кашляла в кулачок, стараясь не привлекать внимания.
Виктор не выдержал. Подошёл, присел перед ней на корточки:
— Привет. Как тебя зовут?
— Маша, — прошептала девочка, испуганно глядя на незнакомого дядю в дорогом костюме.
— А меня Виктор. Знаешь что, Маша? Там, наверху, есть кафе. И там делают самый вкусный горячий шоколад с зефирками. Хочешь попробовать?
Её глаза загорелись, но тут же потухли:
— Мама не разрешает брать угощения от чужих.
— А если я спрошу у мамы разрешения?
Вера как раз мыла полы неподалёку. Услышав их разговор, замерла с мокрой шваброй в руках:
— Нет, что вы... Не стоит...
— Стоит, — твёрдо сказал он. — У ребёнка температура. Нужно что-то теплое выпить. И поесть тоже не помешает.
В кафе Маша сидела как на иголках – видно было, что непривычно. Зато глаза расширились при виде огромной кружки с шоколадом, украшенной взбитыми сливками и разноцветными маршмеллоу.
— Можно? — шёпотом спросила она у матери.
Вера кивнула, смаргивая слёзы. А Виктор смотрел на них и видел... нет, уже не Марину. Просто уставшую женщину и её голодного ребёнка.
— У вас добрые глаза, — вдруг сказала Маша, измазав нос в шоколаде. — Как у папы на старой фотографии. До того, как он стал пить.
Вера вздрогнула:
— Маша!
— Ничего, — Виктор протянул девочке салфетку. — Дети всегда говорят правду.
За окном падал снег, превращая грязный город в зимнюю сказку. В кафе играла тихая музыка. Маша, согревшись, начала клевать носом.
— Я могу помочь, — тихо сказал Виктор. — По-настоящему помочь. Есть хорошие юристы, программы защиты...
— Зачем? — Вера гладила уснувшую дочку по голове. — Зачем вам это?
— Потому что пятнадцать лет назад я не спас другую женщину. И каждый день жалею об этом.
Она посмотрела на него – внимательно, словно впервые увидела:
— Вы поэтому следите за мной? Я замечала вашу машину у дома.
— Простите, — он смутился как мальчишка. — Я просто... боялся, что с вами что-то случится.
— Как с той, другой?
— Да.
Они помолчали. Маша во сне прижимала к себе потрёпанного зайца.
— Знаете, — вдруг сказала Вера, — когда я была маленькой, у меня тоже был такой заяц. Только розовый. Папа подарил. Он пил в молодости, а потом бросил. Наверное, поэтому я так долго верила, что и мой муж может измениться...
В её голосе было столько боли, что у Виктора защемило сердце. Он осторожно накрыл её руку своей:
— Позвольте помочь. Пожалуйста.
За окном продолжал падать снег. Где-то в параллельной вселенной другая женщина с медными волосами всё ещё умирала в туалете ночного клуба. Но здесь и сейчас была Вера – живая, настоящая, нуждающаяся в помощи.
И впервые за пятнадцать лет Виктор подумал: может быть, некоторые ошибки прошлого можно если не исправить, то хотя бы не повторить?
Глава 4. Цена доброты
Слухи расползались по району как ядовитые змеи. Сначала шептались у подъезда:
— Видали? На чёрном "Мерседесе" её подвозят. Нашла себе богатенького!
— А муж-то в КПЗ сидит. Удобно устроилась...
— И детей приодела. Интересно, какой ценой?
Вера старалась не слушать. Но каждый поход к подъезду превращался в пытку — косые взгляды, шепотки за спиной, демонстративно захлопнутые двери.
— Совсем стыд потеряла, — громко сказала соседка с третьего этажа. — При живом муже с хахалем путается. Да ещё и детей к этому приучает!
А "хахаль" просто помогал. Купил детям зимнюю одежду — Маша впервые в жизни получила новую, не с чужого плеча, куртку. Розовую, с опушкой на капюшоне, как у принцессы.
— Не могу это принять, — Вера пыталась вернуть пакеты с вещами. — Люди разное подумают...
— А вы не думайте о людях, — Виктор был непреклонен. — Думайте о детях. Им тепло нужно.
Восьмилетний Димка поначалу дичился — привык не доверять взрослым мужчинам. Особенно после того, как отец в пьяном угаре разбил последнюю игрушку, оставшуюся от "трезвой" жизни.
— Держи, — Виктор протянул ему радиоуправляемый джип. — Будешь учить сестру водить.
— А папа не отберёт? — мальчик с недоверием разглядывал подарок.
— Не отберёт, — в голосе Виктора зазвенела сталь. — Обещаю.
Маша оттаяла первая. Может, потому что ещё помнила, каким бывает папа добрым. Теперь каждый раз, видя Виктора, бежала навстречу с криком:
— Дядя Витя пришёл!
На работе тоже начались проблемы. Уборщицы демонстративно отворачивались, кассирши шушукались за спиной. Только тётя Зина поддерживала:
— Не слушай никого, девонька. Я же вижу — он хороший человек. Не то что твой алкаш.
А потом кто-то облил бензином и поджег их дверь. Вера плакала, дети сидели, запершись в комнате — боялись выйти.
Виктор, увидев это, впервые по-настоящему разозлился:
— Переезжайте. У меня есть квартира в новом районе. Чистая, светлая...
— Нет! — она замотала головой. — Я не могу. Что люди подумают? Да и муж...
— А что муж? — он взял её за плечи. — Вы его боитесь? Или всё ещё любите?
— Не люблю, — она всхлипнула. — Давно уже. Но он отец моих детей. И когда-то был другим... не злым, заботливым.
В её голосе было столько боли, что у Виктора защемило сердце. Он осторожно привлёк её к себе, обнял:
— Тише. Всё будет хорошо.
И вдруг понял — держит в руках не призрак Марины, не её подобие, а живую, настоящую женщину. Красивую, со своей болью и своей историей.
Из подъезда вышла соседка, увидела их, демонстративно сплюнула:
— Срамота! Средь бела дня обжимаются!
Вера отпрыгнула как ошпаренная. А у Виктора впервые появилось желание послать к черту все приличия и увезти её с детьми подальше из этого гадюшника.
Вечером он сидел в любимом кресле, крутил в руках старое фото Марины. С глянцевой карточки смотрела юная девушка с медными волосами — такая похожая на Веру внешне и такая другая по сути.
— Прости, — шепнул он фотографии. — Но, кажется, я влюбляюсь. По-настоящему. Не в твою копию, а в совсем другого человека.
А через неделю вернулся муж Веры. Трезвый, злой, наслышанный о "богатом ухажёре".
— Ну что, коза, допрыгалась? — его кулак впечатался в стену рядом с её головой. — Думала, я не узнаю?
Испуганный крик Маши эхом разнёсся по подъезду. Никто из соседей не вышел на помощь — все сделали вид, что не слышат.
Глава 5. Точка невозврата
Виктор услышал крик Маши, когда выходил из машины. Он как раз привёз продукты — втайне от Веры договорился с тётей Зиной, что будет оставлять пакеты у неё.
Звук удара. Детский плач. Мужской мат.
"Только не снова," — пронеслось в голове. — "Пожалуйста, не как с Мариной..."
Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Дверь в квартиру была открыта. В прихожей — опрокинутая вешалка, разбросанная обувь, на стене — свежий след от кулака.
— Халява! — ревел муж Веры. — С кем шаталась? На какие деньги детям купила шмотки?
Вера, скорчившись, прикрывала собой детей. Димка, бледный до синевы, прятал за спиной сестру.
— Не трогай их, — шептала Вера разбитыми губами. — Делай что хочешь со мной, только не трогай детей...
— С-скотина! — он замахнулся снова. — Я тебе покажу, как хахалей водить!
Кулак не достиг цели — Виктор перехватил его руку.
— А ну-ка отойди от них.
— Ты кто такой? — муж Веры развернулся, дыхнув перегаром. — А, тот самый чувак? Что, понравилась моя женушка?
Удар получился почти случайным — Виктор не хотел драки, просто защищался. Но муж Веры отлетел к стене, сполз по ней, размазывая кровь из разбитого носа.
— Сейчас менты приедут, — прохрипел он. — Всех посажу! И тебя, коза, и твоего хахаля!
Где-то в параллельной вселенной Виктор ждал Марину с букетом и опоздал. Здесь и сейчас он не собирался ждать.
— Дети, быстро берите самое необходимое, — скомандовал он. — Тётя Зина вас приютит на первое время.
— Никуда они не пойдут! — муж Веры попытался встать, но Виктор удержал его на месте:
— Сиди тихо. Иначе не только полиция приедет. У меня много связей, и некоторые люди с удовольствием пообщаются с таким отцом семейства.
Маша всхлипывала, собирая в пакет игрушки. Димка методично складывал в рюкзак учебники — даже в такой момент помнил о школе.
— Вера, — Виктор повернулся к ней. — Собирайте документы. Быстро.
— Но как же... — она растерянно оглядывала квартиру. — Куда мы?..
— Ко мне, — отрезал он. — Хватит бояться чужого мнения. Надо спасать детей.
В этот момент в дверь постучали — соседи всё-таки вызвали полицию. Но не из жалости к Вере, а чтобы насолить "любовникам".
Приехавший наряд явно не хотел связываться с бытовухой. Лениво записали показания, сфотографировали синяки Веры.
— Жить-то есть где? — спросил молодой сержант.
— Есть, — твёрдо сказал Виктор, протягивая визитку. — И адвокат у нас тоже есть. Хороший адвокат.
Прочитав его фамилию, полицейские подобрались. Через час муж Веры уже давал показания в отделении — трезвый, испуганный, причёсанный.
А Виктор вёз Веру с детьми в свою квартиру в центре. Маша уснула на заднем сидении, прижимая к себе потрёпанного зайца. Димка смотрел в окно, крепко сжимая руку сестры.
— Почему вы это делаете? — тихо спросила Вера. — Из-за той, другой?
Виктор молчал, глядя на дорогу. А потом вдруг понял — нет, не из-за Марины. Не из-за призрака прошлого. А из-за живой, настоящей женщины рядом. Из-за её детей, которые заслуживают счастливого детства.
— Потому что влюблен, — просто сказал он. — В вас. Не в призрак, не воспоминание, а в вас.
Декабрь в этом году выдался снежным. Где-то далеко осталась обшарпанная пятиэтажка с обгоревшей дверью. А впереди была новая жизнь — страшная, неизвестная, но без страха и боли.
— Я похожа на неё? — вдруг спросила Вера. — На ту, другую?
— Нет, — он улыбнулся. — Совсем не похожа. И это прекрасно.
Глава 6. Новогоднее чудо
Тридцать первое декабря выдалось по-настоящему сказочным. Снег укрыл город белым покрывалом, превратив даже самые унылые улицы в декорации рождественской открытки. В квартире Виктора пахло хвоей и мандаринами — Маша с Димкой весь вечер развешивали гирлянды на огромной ели, которую он притащил с утра.
— Дядя Витя, а Дед Мороз нас здесь найдёт? — деловито спросила Маша, примеряя новое красное платье с бантом. — А то мы раньше в другом месте жили...
— Найдёт, — Виктор подмигнул ей. — Я ему адрес передал.
Это был их первый Новый год вместе. Первый праздник без страха, без пьяных скандалов, без голодных глаз детей, грустно смотрящих на витрины магазинов.
Вера хлопотала на кухне — в фартуке поверх нарядного платья, с забранными в высокий хвост волосами. Она словно светилась изнутри — похорошевшая, расцветшая.
— Ты не находишь, что это слишком? — она обвела рукой накрытый стол. — Столько еды, подарки...
— Нет, — он обнял её сзади, уткнулся носом в макушку. — Не слишком. В самый раз.
Из комнаты доносился смех детей — они распаковывали коробку с ёлочными игрушками. Каждая игрушка вызывала восторженные крики.
— Смотри, Маша, это настоящий стеклянный шар! А вот снежинка! А это...
Димка осёкся, достав фотографию, случайно завалившуюся в коробку. Молодая девушка с медными волосами улыбалась в камеру.
— Кто это? — спросил он, протягивая снимок Виктору.
— Это Марина, — он бережно взял фотографию. — Она... она была очень важным человеком в моей жизни. Когда-то давно.
Вера напряглась в его объятиях, но он только крепче прижал её к себе:
— Она научила меня любить. А вы научили жить дальше.
— Мам, смотри! — Маша протянула им ещё одну находку. — Тут ангел! Можно его на ёлку?
Стеклянный ангел с облупившейся позолотой — ещё из прошлой жизни. Виктор хотел было убрать его, но Вера остановила:
— Пусть будет. Это тоже часть твоей истории. Нашей истории.
За окном начало темнеть. Город зажигал праздничные огни. Где-то вдалеке уже взрывались первые петарды.
— А теперь загадываем желания! — объявила Маша. — Дядя Витя, а можно я буду звать тебя папой?
У него перехватило горло. Димка, исподлобья наблюдавший за ними, тоже придвинулся ближе:
— И я... можно?
— Можно, — он притянул их обоих к себе. — Конечно, можно.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Зина с пирогами:
— Принимаете в семью?
За ней маячил её сын с женой и детьми — погодками Маши и Димки. Виктор пригласил их ещё неделю назад, но не был уверен, что придут.
— Конечно, принимаем! — Вера расцвела. — Проходите!
Квартира наполнилась гомоном, смехом, топотом детских ног. Пахло пирогами, хвоей и счастьем.
А в полночь, когда куранты отбивали последние секунды уходящего года, Виктор достал маленькую бархатную коробочку:
— Выходи за меня?
Вера замерла с бокалом шампанского в руке:
— Ты уверен? Всё-таки у меня дети, прошлое...
— Уверен, — он надел кольцо на её палец. — У нас дети. И прошлое своё у каждого. А главное — у нас есть будущее.
Маша с Димкой бросились их обнимать. Тётя Зина утирала слёзы. А со старой фотографии, прислонённой к ёлке, улыбалась Марина — словно благословляя.
За окном продолжал падать снег. Где-то в параллельной вселенной молодой Виктор всё ещё ждал свою невесту с букетом роз. Но здесь и сейчас был другой Виктор — с поседевшими висками и счастливыми морщинками у глаз. С новой семьёй. С настоящей любовью.
— С Новым годом, — прошептала Вера.
— С новой жизнью, — ответил он, целуя её.
А стеклянный ангел на ёлке подмигивал разноцветными огоньками гирлянд, охраняя их хрупкое, выстраданное, настоящее счастье.
История Веры всем нам дает понять, что даже в самые темные времена надо сохранять надежду. Расскажите о ней родным и не скупитесь на лайки, нам с Виктором будет приятно. Кстати, вы уже подписались на мой канал? Следующие рассказы уже ждут своей очереди на публикацию, не пропустите!