Хорошо известно, что в Белой Армии воевали офицерские полки. Эти отборные части стали легендой Белого движения. В социальных сетях можно и ныне найти группы поклонников и реконструкторов 1 Офицерского Генерала Маркова полка и 2-го офицерского Генерала Дроздовского полка. Но кто знает о 3-м офицерском полке Добровольческой армии Деникина в 1918 году? Благодаря знакомству с воспоминаниями Павла Жадана мне удалось погрузиться в историю этого “неведомого” полка, который с лёгкой руки исследователя Белого Движения С.Г.Волкова именуется в интернете как 1-й Ставропольский офицерский полк. Однако в противовес современным справочникам вольноопределяющийся полка П.В.Жадан, полковник Ф.И.Елисеев и найденные мной документы Белой армии называют эту часть 3-м Ставропольским офицерским полком.
Более того, о 3-м офицерском полке в Ставрополе пишет сам генерал А.И.Деникин в т.3 “Очерки Русской смуты” (Берлин, 1924). Нумерация здесь играет принципиальное значения для понимания, как формировалась Белой армии на Юге России. Третий полк – это значит, что он был образован после появления в июне 1918г. второго офицерского полка в 3-й дивизии Дроздовского. Деникин, впрочем, поясняет, что третий полк оказался не боеспособен и вскоре был расформирован. Да, в октябре 1918г. вместо 3-го Ставропольского (2-й дивизии) в Белой армии появляется Кавказский офицерский полк (в той же 2-й дивизии) без всякого номера. Но в любом случае, факт остается фактом, - с июля по октябрь 1918 на Кавказе действовал 3-ий офицерский полк. А причины его суровой оценки Деникиным следовало бы изучить. (Все даты приводятся по старому стилю).
Начнем с атамана Шкуро
А.И.Деникин: “К концу июня 1918 (партизанский) отряд Шкуро (кубанские казаки Баталпашинского и Лабинского отделов) появился в Ставропольской губернии, ведя по дороге удачные бои с большевицкими частями. Его движение опережала громкая молва о несметной силе отряда, неизменной удаче его «атамана» и жестоких расправах с советскими властями…Появившись 5 июля к северу (отряд шел изначально с юга и обошел город с востока -О.Д.) от Ставрополя, Шкуро вошёл в связь с Добровольческой армией, а городу предъявил ультиматум о выходе из него в определённый срок красноармейцев, грозя в противном случае начать «обстрел тяжёлой артиллерией» (никакой артиллерии у Шкуро не было, только бомбометы -О.Д.)
Как это ни странно, но комиссары Ставрополя и начальник гарнизона Шпак, напуганные тревожными вестями, идущими со всех сторон об успехах добровольцев, 8-го очистили город без боя (очистили 7-го июля, а Шкуро вступил в город 8 июля - О.Д.) Ликованию измученных жителей не было предела".
Как вспоминал Ф.И.Елисеев, казачий офицер, скрывающийся в Ставрополе от красных: “Большевики, по крылатому выражению своего высокого шефа Льва Троцкого, уходя, сильно “хлопнули дверью”. На задах бывшего казачьего юнкерского училища, закрытого в 1896 г., произведена была гекатомба (жертвоприношение - здесь арестованных – О.Д.) ставропольского офицерства и интеллигенции. Вот почему и рыдал народ на Богослужении...
В этот же день (8 июля) был приказ по гарнизону: всем господам офицерам зарегистрироваться завтра же. Нас явилась не одна сотня. Все откликнулись с порывом. Закончив, иду в казачий штаб, к своим (сослуживцам)….
В тот же день (8 июля) в Ставрополь вошел 1-й Черноморский (казачий) полк под командованием полковника Малышенко и поступил в подчинение Ставропольского губернатора (М.А.Уварова 8-12 июля, военный губернатор П.В.Глазенап далее - О.Д.) для наведения внутреннего порядка. Началось спешное формирование частей.”
Защита Ставрополя от красных
Полковник П.В.Колтышев: ”В занятом городе находилось много офицеров, укрывавшихся от большевиков. Одному из них, полковнику Докукину, было приказано приступить к формированию из офицеров и добровольцев – учащейся молодёжи – офицерского отряда. Отряд этот быстро был сформирован и скоро развернулся в полк, получивший название Ставропольского офицерского полка и принявший участие в защите города от наступавших на него красноармейских отрядов.”
Да, опомнившись, красные 10 июля приступили к городу. Живые силы отряда Шкуро (и без ставропольского полка) были немаленькие - бригада пластунов и две роты ополченцев — 1000 и 300 человек и конница — до 2500 казаков. Впрочем, Деникин не очень высоко оценивает шкуринцев. “Отряд Шкуро – отличный для набегов – был мало пригоден для длительного боя на подступах к Ставрополю.” До Антона Ивановича дошли вести о кутежах и Шкуро, и казаков и обидах, чинимых населению, что, по мнению командующего, негативно влияло на боеспособность. Деникин: “Вероятно, для многих событие это (освобождение Ставрополя) казалось тогда значительным и радостным. Но для армии оно являлось тяжелой обузой. Занятие Ставрополя - не в порядке планомерного развития операции, а в результате партизанского налёта – сделало положение города весьма непрочным; вместе с тем оно налагало нравственную обязанность защищать его, отвлекая силы от главного направления.” Командующий сетует: "Казаки Шкуро и вновь сформированный из ставропольских офицеров "3-ий офицерский полк" с трудом отбивали наступление. 12-го (июля) положение было грозное и потребовало переброски туда с главного - екатеринодарского направления полка (2 батальона из 3 - О.Д.) с (гаубичной - О.Д.) батареей и броневиком ("Верный" - 14 июля? - О.Д.)". Если учесть, что у Шкуро почти не было артиллерии, а красные в числе его превосходили, то дело здесь не только в веселом провождении досуга. Вот как описывает наступление красных полковник П.В.Колтышев (с моими вставками в его текст).
“Так 10 июля противник перешел в наступление к Ставрополю значительными силами с артиллерией ( 8-9 тыс. при 12 орудий – О.Д.) с трех направлений: с северо-запада, с востока и с юга. К полуночи противник был остановлен частями отряда полковника Шкуро/и Ставропольским офицерским полком/, захватившими при этом 4 пулемета и грузовой автомобиль с запасными частями орудий". (Пока сотня есаула Зеленского 1-го Черноморского полка дефилировала по городу с песнями для успокоения горожан, сам Шкуро немедленно поскакал на фронт у окраин Ставрополя и приказал передать голосом по боевым цепям, что — “среди них Шкуро”. Атака была быстро отбита – Ф.И.Елисеев). Как утверждает начштаба Я.Слащов, положение было нормализовано после его распоряжения о казачьем рейде в ночи и с рассвета 11 июля по расположениям красным, а не благодаря храбрости Шкуро.
А.Г.Шкуро: "В городе началась паника. Скоро снаряды большевистской артиллерии начали рваться на улицах. Пластуны выдыхались, не имея патронов. Пришлось бросить в бой еще не сорганизованный как следует офицерский полк. Часа в три дня положение стало особенно тяжелым. Конница уже не могла действовать в конном строю и жалась за пехотой и на флангах. Я упрашивал Боровского поддержать меня хотя бы батальоном. Среди казаков начались разговоры о том, что добровольцы нас бросили на произвол судьбы. Положение становилось отчаянным. Выяснилась невозможность дальнейшей обороны города. Ко времени захода солнца пластуны уже вели бой на окраинах Ставрополя". По рассказу Я.Слащову, организовавшего оборону, цитата выше Шкуро относится к 10 июля, а 11 июля красные держались пассивно из-за казачьего рейда с рассвета 11 июля.
П.В.Колтышев: "В течение 11 и 12 июля большевики вновь пытались наступать, направляя удар со стороны Татарки. Это вынудило усилить Ставропольскую группу, спешно направив туда из Кущевки Кубанский стрелковый полк/, но (большевики) также были отбиты; причём наши части, в свою очередь перейдя в наступление (тот самый казачий рейд - О.Д.), заняли ст. Барсуковскую, Темнолесскую и х. Темнолесский. (Высадившись на другой день – 13 июля - из вагонов перед городом развернувшись в боевой порядок, мы ударили по наступающим на город большевикам и разбили их наголову, взяв большое количество пленных – Э.Кариус из 1-го Кубанского стр. полка. А.Г Шкуро:"Вдруг раздалась лихая военная песня и, рота за ротой, замаршировали по городу присланные Боровским батальоны корниловцев (корниловцев тогда тут не было, Шкуро путает даты - О.Д.) и кубанских стрелков. Войдя во фланг большевистских цепей, не ложась и идя в полный рост, без выстрела наступали доблестные добровольцы и, приблизившись, бросились в штыки. Громовое «ура» огласило воздух. Подбодрившиеся пластуны также перешли в атаку. Красные цепи заколебались, смешались и пустились наутёк. Я бросил конницу в преследование". К вечеру 14 июля противник отошел на левый берег Кубани, а наши передовые части подошли к станциям Николаевской и Невинномысской.”
О характере тех боев дает представление Военный бюллетень Добровольческой армии. Красный «Отряд Шпака… имел четыре автомобиля, три из которых вооружены были пулеметами, а на четвертом имелось (горное – О.Д.) орудие. С утра (10 или 11 июля – О.Д.) автомобиль с орудием открыл стрельбу наугад по городу. Против автомобилей была двинута конница, окружившая после перестрелки… красноармейцев. Когда Шпак увидел, что отряд его попадает в кольцо из казаков, он пытался пробиться... Подъесаул Васильев с двумя сотнями казаков зашел в тыл автомобилям. Казаки совершенно разгромили автомобильный отряд, никто не ушел живым (включая Фому Шпака - О.Д.)» Про захват других трех автомобилей Колтышев, впрочем, выше не говорит.
Гимназисты идут в Белую армию
На фоне тех боев в Ставропольский полк вступает учащийся 2 Мужской гимназии Павел Жадан (дек. 1901/янв.1902-21 авг.1975), вернувшийся в город после его 'освобождения белыми'. –“У меня была переэкзаменовка по немецкому языку, и я принялся усердно заниматься, чтобы без задержки перейти в следующий (8 класс – О.Д) класс. Мои занятия продолжались успешно до …(?) июля. В этот день, уже с утра, слышен был бой на южной окраине Ставрополя. Вся южная часть около города была холмистая и возвышалась над городом. Наша Мавринская улица шла с севера, спускаясь под гору к югу. С нее превосходно виден был бой между Белой Армией, защищавшей город, и Красной Армией, наступавшей на Ставрополь. Были видны цепи пехоты и лавы кавалерии, слышна была ружейная и пулеметная перестрелка. Я несколько раз прерывал свои занятия и наблюдал за боем. Разные мысли, связанные с этим боем и всем пережитым мною за последнее время, бродили в моей голове. Скитания по степям (Павел бежал из города в опасении ареста из-за участия в белом заговоре 26 июня – О.Д.), чтобы скрыться от красных, арест папы (владельца крупной экономии в Кугульте – О.Д.) с угрозой расстрела, все неприятностям незаслуженно пережитые нашей семьей и всеми друзьями. Могу ли я заниматься спокойно, когда там, в этом бою люди гибнут, чтобы защитить мою жизнь и вот, этих жителей города, наблюдающих за боем.
Я уложил свои книги, соответствующе оделся и сказал Марии Павловне (хозяйке квартиры – О.Д.), что ухожу записываться добровольцем в армию. Мне было тогда 16 лет и 7 мес. Я пошел в Ольгинскую гимназию, которая находилась за квартал от нашей Мавринской улицы и в здании которой помещалась Комиссия 3-го Ставропольского Офицерского полка для приема добровольцев. Комиссия приняла меня добровольцем, правда, я указал, что мне 17 лет. Немедленно мне были выданы обмундирование и винтовка. Среди новых добровольцев я встретил Павла Бедрика, с которым мы потом не расставались во всех походах и боях до осени”.
Как пишет Жадан: “Были мы в том возрасте, когда развлечения, наслаждения и удовольствия занимали в нашей жизни не последнее место. Все это можно было получить в Ставрополе, который являлся центром учащихся. На 100000 населения в те времена Ставрополь имел свыше 12 и средних, и высших учебных заведений с примерным количеством учащихся в 9000”. Неудивительно, что в Ставропольском офицерском полку было много учащейся молодежи, знакомой уже с ужасами красного террора. Это был своего рода ополченческий полк.
Продолжение следует
Очерк включен в Подборку Гражданская война блога Друг Истории.
Признателен за лайки и подписку, а также донаты (подмога) на развитие канала) Душин Олег ©, Друг Истории №312, следите за анонсами публикаций - и на Tелеграмм автора