Утро выдалось необычайно тихим. Галина Петровна привычно хлопотала на кухне, расставляя на столе чашки с золотистым ободком — те самые, которые берегла для особых случаев. Сегодня дочь обещала заглянуть на завтрак, и сердце матери, как всегда, затрепетало от предвкушения встречи. Последнее время эти визиты стали редкими, словно случайными, будто Ольга забегала не к родной матери, а к дальней знакомой.
Звонок в дверь прозвучал неожиданно резко. Галина Петровна вздрогнула, поправила передник и поспешила открывать. На пороге стояла Ольга — осунувшаяся, с потухшим взглядом, но всё такая же красивая, как в юности.
— Проходи скорее, — засуетилась мать, — я твои любимые сырники приготовила.
Ольга скинула туфли и прошла на кухню, где всё дышало теплом и уютом. Солнечные лучи играли на белоснежной скатерти, словно пытаясь разбавить повисшее в воздухе напряжение.
— Мам, я ненадолго, — Ольга присела за стол, машинально помешивая ложечкой чай. — Я... я снова уезжаю к Андрею.
Галина Петровна замерла у плиты. Сырник на сковородке начал подгорать, но она словно не замечала этого. В кухне повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тихим шипением масла.
— Опять? — голос матери дрогнул. — А как же Димочка? Ему ведь только семь, он в школу пошёл...
— Мама, начинается, — Ольга устало откинулась на спинку стула. — Дима с Сергеем, ему хорошо, он...
— Хорошо? — Галина Петровна резко развернулась, и морщинки вокруг её глаз стали глубже. — Ты хоть понимаешь, что бросаешь своего ребёнка? Как он теперь называет ту женщину – мамой?
Чашка в руках Ольги звякнула о блюдце. На скатерти расплылось маленькое чайное пятно, похожее на слезу.
— Я не бросала его! — голос Ольги зазвенел. — Он с отцом, пока я пытаюсь устроить свою жизнь! Почему ты не можешь этого понять?
— А ты уверена, что этот мужчина тебе в этом поможет? — Галина Петровна тяжело опустилась на стул напротив дочери. — Что он тебе обещал? Светлое будущее в другом городе? А о настоящем ты подумала?
Ольга резко встала, стул скрипнул по полу.
— Я уже взрослая, мама. И сама могу решать, как мне жить, — она начала торопливо собирать сумку. — Андрей... он другой. Он понимает меня. С ним я чувствую себя живой.
— А без сына ты чувствуешь себя живой? — тихо спросила Галина Петровна, и эти слова упали между ними, как камни.
Ольга застыла в дверях кухни. Её плечи едва заметно дрогнули, но она не обернулась.
— Я позвоню на следующей неделе, — произнесла она глухо и быстро пошла к выходу.
Входная дверь хлопнула, оставив после себя гулкую пустоту. Галина Петровна медленно подошла к плите, где на сковородке чернел забытый сырник. Она механически выключила газ и опустилась на табурет, глядя в окно, где во дворе играли чужие дети.
В воздухе всё ещё витал аромат кофе, который так любила Ольга, но теперь он казался горьким, как и материнские слёзы, которые Галина Петровна больше не могла сдерживать.
***
Осеннее солнце играло в кронах деревьев, окрашивая детскую площадку в золотистые тона. Ольга стояла за оградой, крепко сжимая в руках пакет с новым конструктором — подарком для Димы. Она специально выбрала время прогулки, зная, что Серёжа с новой женой каждый день водят сына именно сюда.
Звонкий детский смех разрезал воздух. Дима, её мальчик, в новенькой синей куртке, съезжал с горки, а внизу его ждала она — Марина. Высокая, ухоженная, в модном бежевом пальто. Поймала, закружила, прижала к себе. И это объятие острым ножом полоснуло по материнскому сердцу.
— Мам, смотри, как я могу! — крикнул Дима, но его голос предназначался не Ольге.
Она сделала шаг вперёд, потом ещё один. Ноги стали ватными, но остановиться уже не могла. Калитка противно скрипнула, выдавая её присутствие.
— Дима... — позвала она тихо, но в этот момент сын уже заметил её.
Его глаза — точная копия её собственных — расширились от удивления. Он замер на месте, словно не зная, как реагировать. А потом...
— Привет, Оля! — радостно воскликнул он, подбегая. — А мы с мамой Мариной учимся кататься на самокате!
Мама Марина. Два простых слова, а будто камень на сердце. Ольга почувствовала, как предательски задрожали губы.
— Здравствуй, солнышко, — она протянула пакет. — Я тебе подарок принесла.
Дима схватил пакет, заглянул внутрь и восторженно присвистнул:
— Ух ты! Космический корабль! Мам, смотри что Оля принесла!
И снова побежал к Марине, которая стояла поодаль с натянутой улыбкой. Та приобняла мальчика за плечи, что-то шепнула ему на ухо.
Ольга смотрела на них, и внутри всё переворачивалось. Как легко её заменили. Как просто вычеркнули из его жизни. "Оля". Теперь она просто Оля — почти чужой человек, который иногда приносит подарки.
Сергей появился словно из ниоткуда. Встал между ней и сыном, как живой щит.
— Ты могла предупредить, — процедил он сквозь зубы. — У нас свои планы были.
— Я имею право видеться с собственным ребёнком, — голос Ольги дрожал.
— Имеешь. Но где ты была последние полгода? — он говорил тихо, чтобы не услышал сын. — Две открытки и три звонка — вот вся твоя забота?
Каждое его слово било точно в цель. Ольга попятилась, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— Я звоню каждую неделю, — прошептала она. — Просто... ты не всегда берёшь трубку.
— Пока, Оля! — донёсся голос Димы. — Спасибо за конструктор!
Она смотрела вслед уходящей семье — её бывшей семье — и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Достала телефон, нашла номер Андрея. Гудки. Один, второй, третий...
— Да? — его голос звучал раздражённо. — Что случилось?
— Андрей... — она всхлипнула. — Он называет её мамой. Мой сын называет её...
— Ты знала, на что шла, — перебил он. — Мы не можем сейчас всё бросить из-за твоих эмоций. У меня важная встреча через пять минут.
Звонок оборвался. Ольга медленно опустилась на ближайшую скамейку. Вокруг всё так же играли чужие дети, светило солнце, шелестели жёлтые листья. А внутри было пусто и холодно, словно поздней осенью.
"Ты знала, на что шла..." Знала ли? Действительно ли понимала, какую цену придётся заплатить за призрачное счастье с другим человеком? За иллюзию новой жизни, которая с каждым днём становилась всё более зыбкой и неопределённой?
Телефон в руке завибрировал — сообщение от матери: "Как ты? Приезжай, поговорим". Но Ольга не могла. Не сейчас. Не после того, как все её слова о "правильном выборе" рассыпались в прах. Она встала и медленно побрела прочь с площадки, где остался лежать смятый чек от подарка, который уже не принесёт ей радости встречи с сыном.
***
Было далеко за полночь, когда в дверь Галины Петровны раздался отчаянный звонок. Она не спала — в последнее время сон приходил к ней всё реже. На пороге стояла Ольга: растрёпанная, с размазанной тушью и дрожащими руками.
— Господи, что случилось? — Галина Петровна втянула дочь в прихожую.
— Он... он всё решил за меня, — Ольга скинула туфли, прошла в гостиную и рухнула в старое кресло — то самое, в котором когда-то, совсем крохой, засыпала с книжкой. — Андрей... он женится. У него есть другая. Всё это время была другая!
Галина Петровна молча включила торшер, села напротив дочери. В желтоватом свете морщинки на её лице казались глубже, а седина в волосах — заметнее.
— Я же говорила тебе... — начала она.
— Не надо! — Ольга вскочила, заметалась по комнате. — Не смей говорить "я же говорила"! Ты всегда, всегда знаешь, как правильно! Только вот... — она резко остановилась, развернулась к матери. — А помнишь, как ты меня в детстве у соседки оставляла? Неделями! Потому что твоя работа была важнее!
Галина Петровна побледнела, словно её ударили.
— Я обеспечивала тебе будущее, — произнесла она тихо. — После смерти отца...
— Будущее? — Ольга горько рассмеялась. — А помнишь мой выпускной? Все мамы были, все! А ты на конференции была, в другом городе. И записку прислала — "Прости, доченька, это очень важное мероприятие".
Каждое слово било, как пощёчина. Галина Петровна сидела, стиснув руки так, что побелели костяшки пальцев.
— Я хотела, чтобы ты получила образование, чтобы у тебя было всё...
— Всё, кроме матери! — Ольга упала на колени перед креслом, и её голос сорвался. — А теперь ты меня судишь? Говоришь, что я плохая мать? Что я бросила сына?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только тиканье старых часов отсчитывало секунды застывшего времени.
— Может... — Галина Петровна провела дрожащей рукой по волосам дочери, — может, поэтому я сейчас боюсь, что ты повторяешь мои ошибки...
Ольга замерла. Подняла заплаканное лицо:
— Что?
— Я ведь тоже думала, что делаю как лучше, — голос Галины Петровны дрогнул. — Работала, строила карьеру... А потом ты выросла. И я поняла, сколько всего пропустила. Твой первый зуб, первое слово, первую двойку... — она грустно усмехнулась. — Знаешь, что самое страшное? Я даже не помню, когда ты научилась читать. Представляешь? Такой важный момент, а я...
Она не договорила — Ольга вдруг крепко обняла её, уткнулась лицом в колени, как в детстве.
— Мамочка... что же я наделала? — прошептала она. — Дима... он теперь даже не называет меня мамой. Я для него просто Оля. Просто тётя, которая иногда приходит с подарками.
Галина Петровна гладила дочь по голове, и её слёзы капали в поседевшие волосы:
— Ещё не поздно всё исправить, доченька. Дети... они умеют прощать. Главное — быть рядом. Просто быть рядом...
За окном занимался рассвет. Новый день вступал в свои права, а вместе с ним рождалось что-то новое между матерью и дочерью — понимание, прощение, принятие. И надежда на то, что не все ошибки непоправимы.
— Знаешь, — тихо сказала Ольга, — я ведь помню, как научилась читать. Ты тогда впервые за долгое время взяла отпуск, и мы целую неделю читали "Волшебника Изумрудного города". Помнишь?
Галина Петровна замерла. А потом улыбнулась сквозь слёзы:
— Конечно, помню. Ты всё время спотыкалась на слове "возвращение"...
— Зато потом научилась, — Ольга подняла голову. — Мам... я хочу вернуться. К Диме. Даже если придётся начинать с самого начала.
— Вот и правильно, — Галина Петровна обняла дочь крепче. — А я помогу. Теперь я точно знаю, как это важно — быть рядом.
***
Ольга стояла перед дверью квартиры бывшего мужа, сжимая в руках не подарок — на этот раз она пришла с пустыми руками. Сердце колотилось где-то в горле, когда она нажала на звонок. Открыл Сергей.
— Дима дома? — спросила она тихо. — Я хотела поговорить.
Сергей внимательно посмотрел на бывшую жену. Что-то в её взгляде, в осанке, во всём её облике было другим — словно исчезла та лихорадочная неуверенность, которая гнала её прочь от сына последние месяцы.
— Проходи, — он отступил в сторону. — Он в своей комнате, собирает тот космический корабль, что ты подарила.
Ольга сделала глубокий вдох и пошла по знакомому коридору. Каждый шаг давался с трудом, но она знала — назад дороги нет. Дверь в детскую была приоткрыта, оттуда доносилось тихое сопение и звук передвигаемых деталей конструктора.
— Можно к тебе? — она заглянула в комнату.
Дима сидел на полу, окружённый россыпью разноцветных деталей. Поднял голову, и в его глазах мелькнуло удивление:
— Оля? А ты что, снова с подарком?
Это обращение больше не резало сердце — она знала, что заслужила его.
— Нет, малыш, — Ольга присела рядом с ним на ковёр. — Я просто хотела поговорить. Можно?
Он пожал плечами, продолжая возиться с конструктором. Его маленькие пальчики ловко соединяли детали, и Ольга вдруг поймала себя на мысли, что не знает, когда он научился так хорошо их собирать.
— Знаешь, — начала она, осторожно подбирая слова, — когда-то давно я тоже любила собирать конструктор. И у меня была своя мама, твоя бабушка Галя. Она часто уезжала по работе, и мне было очень грустно без неё.
Дима на секунду оторвался от своего занятия, взглянул с интересом:
— Правда? И что ты делала?
— Плакала иногда. Злилась. Думала, что она меня не любит, — Ольга провела рукой по ворсу ковра. — А потом она вернулась. И знаешь что? Оказалось, она всегда меня любила. Просто... иногда взрослые совершают ошибки.
Мальчик отложил недостроенную ракету, повернулся к ней:
— Как ты, да? Ты тоже уехала.
У Ольги перехватило дыхание. Она не ожидала такой прямоты от семилетнего ребёнка.
— Да, солнышко. Как я, — её голос дрогнул. — Мама совершила большую ошибку. Я не должна была уезжать, оставлять тебя...
— А почему ты уехала? — в его голосе не было обвинения, только детское любопытство.
— Потому что запуталась. Думала, что там, далеко, меня ждёт что-то важное, — она грустно улыбнулась. — А самое важное было здесь, рядом. Ты.
Дима молчал, вертя в руках деталь от конструктора. Потом вдруг спросил:
— А ты теперь насовсем вернулась?
— Если ты позволишь, — Ольга осторожно протянула руку, дотронулась до его плеча. — Я очень хочу быть рядом. Помогать тебе с уроками, ходить с тобой в парк, собирать вместе конструктор... Ты не против?
Мальчик задумался, сморщив нос — совсем как она в детстве, когда решала сложную задачу.
— А можно, я буду звать тебя мамой? — спросил он тихо. — Марина не обидится?
У Ольги защипало в глазах:
— Конечно, можно, родной. Ты можешь называть меня как хочешь...
— Я так скучал, мама! — вдруг выпалил он и бросился ей на шею.
Ольга прижала к себе сына, вдыхая родной запах его волос, чувствуя, как колотится маленькое сердечко. А из дверного проёма за ними наблюдали Сергей и Марина, и на их лицах больше не было осуждения — только понимание и облегчение.
— Смотри, — Дима вывернулся из объятий, схватил недостроенную ракету. — Тут надо вот эту часть прикрепить, но у меня не получается...
— Давай попробуем вместе, — Ольга вытерла глаза и придвинулась ближе. — Знаешь, у каждой ракеты должен быть дом, куда она может вернуться. Правда?
Сын кивнул, вкладывая в её ладонь пластиковую деталь. И в этот момент она поняла — её собственная ракета наконец-то нашла свой путь домой.
-------------
Дорогие читатели, поделитесь своим мнением о рассказе пожалуйста. Как думаете, примет Сергей Ольгу обратно или нет? Простит?
Если мой рассказ Вам понравился, поставьте ему лай и подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые интересные рассказы.
-----------------