*НАЧАЛО.
Глава 10.
Утром собрались и отправились в путь, перед этим Аркынай снова сходил к краю топи и пристально оглядел болото. Но в этот раз даже Николай понимал – зло отступило, что-то незримое ушло, не стало над старой топью этой чёрной власти! Болото жило обычной своею жизнью, дышала и булькала топь, ряса то сходилась, то расходилась, выпуская прелый болотный дух.
Обратно шли небыстро, Зарянка так и не пришла в себя, лицо её было белым, и Аркынай с Николаем несли девочку на руках, сменяя друг друга. Оба ощущали усталость и боль во всём теле, Николай видел, что даже могучий Аркынай тяжело дышит и морщится от боли. Но теперь всё кругом будто старалось им помочь дойти до селения, ветерок обдувал, солнце прикрылось лёгкими облаками и не пекло путников, не донимало зноем, но всё же дорога оказалась нелёгкой, долгой, хотя и спешили они, выбиваясь из сил и понимая, что с каждой минутой уходит жизнь из Зарянки…
Уже далеко за полдень было, когда показались впереди крыши с резными коньками, и высокий терем на холме, Аркынай вздохнул, отпил из своей баклаги подал её Николаю:
- На, допей, немного уж осталось, скоро напьёмся вволю!
Встречавшие их у околицы люди умолкали, опускали головы, увидев обёрнутую в накидку фигурку на руках у Николая, отходили в сторону, давая им путь.
- Давай мне её, - сказал Аркынай и указал рукой в переулок, - Ты ступай туда, к Марье, а я к старейшинам её понесу. Не горюй, всё будет хорошо, поспели мы до заката, выберется Зарянка, она сильная! А ты… отдыхай. Марья знает, как тебя укрепить, да боль унять. А я… после приду, поговорим.
- Бывай, Аркынай. И… прости меня, не ведал я…
- Это всё после, - кивнул Аркынай, - Не терзайся, я и сам многое только теперь понял. Все мы… гости в этих местах.
Николай пошёл туда, куда указывал ему Аркынай, стараясь не глядеть на стоявших у своих плетней людей. Они глядели на путника, и Николай боялся поднять свои глаза, ожидая увидеть злые, осуждающие взгляды, ему казалось, будто все они знают, что это он погубил Анийян и её малыша…
Впереди показался колодец, возле него стояла женщина с коромыслом на плечах, вёдра были полны воды, свежей, студёной, у Николая даже нутро всё свело, так пить захотелось, но он сдвинул брови, опустил ниже голову и хоте мимо пройти. Поди скоро и Марьин дом покажется, там и напьётся.
- Испей, путник, - сказала женщина, поставив вёдра на приступок колодца, - Поди притомился, родимый! Испей, водица тебе силы даст, и боль твою уймёт!
Она взяла с края колодца резной деревянный ковшик, почерпнула из ведра воды и с поклоном подала Николаю. Тот хоть и удивился, а виду не подал, принял, поблагодарил, и припал сухими губами к воде.
Права была женщина – с каждым глотком утихал внутри пожар, отходила боль душевная, и тело отпускала, только усталость оставалась, но та не мучила, была даже приятной, как это бывает после сделанного дела.
- Туда ступай, - женщина указала рукой, - Там Марьин-то дом. Недолго осталось идти, ступай.
Марьин дом он издали признал, вот он, Василёк и Федюнька сидели на заборе, приложив ладошки ко лбам, будто его и выжидали, а увидав, соскочили и замелькали в летней дорожной пыли ребячьи пятки, бегут, встречают!
- Дяденько, – робко спрашивал Федюнька, - Матушка нам велела за тебя просить, чтобы сберегли тебя Высшие, не дали ведьме тебя сгубить, и мы стали с Васильком просить. А матушка сказала, что ты нас там непременно услышишь, коли мы усердно просить-то станем. Ты нас слыхал? Мы старались!
- А как же! Конечно, слыхал! Вы меня, можно сказать, таким своим усердием и спасли там! Кабы не вы, там поди я бы и пропал! Вот погодите, малость я передохну, да и расскажу вам, как всё было, сами услышите всё!
- Правда? Расскажешь? – глазёнки заблестели. – А матушка нам не велит про ведьму говорить, сказывает, что после того мы худо спать станем, и ещё, что такие речи могут её… к нам приманить.
- А мы не про неё будем, а про меня. Хотя… как знать, не мы ей судьи, неспроста она такой стала, не нам её за то и судить. Как я мыслю – и за неё стоит Высших просить, чтоб вернули её, на добрый путь наставили, и душу её истерзанную от той боли избавили, что корчит её непрестанно.
- Верно ты это сказываешь, Николай! – у ворот его встретила сама Марья, и Николаю показалось, словно она помолодела даже, - Добро пожаловать!
Она поклонилась ему в пояс и пристально поглядела в его глаза, потом кивнула этак, словно одобряя то, что там увидала, и сказала:
- Ты, Николай, не прими за обиду, а только нельзя тебе в дом в этакой-то одёже. Сжечь её надобно на священном огне, а самому тебе омыться сперва, а уж потом и в дом входить можно будет. Иначе нельзя, уж не обессудь, а только… след нельзя оставлять, рано или поздно освободится Алмыса, и сюда прийти может, сколь бы времени ни прошло.
- Хорошо, научи меня, как надобно, я всё сделаю.
- Вон туда ступай, где кострище жертвенное горело, одёжу свою сложи да сожги. А сам в озере омойся. Да что душа попросит, то и делай. Там всё устроится.
Николай, хоть и устал, но перечить даже не думал. Потому что помнились ему страшные черные глаза Алмысы, её вывернутое тулово на тонких костях, шуршащую кожу и страшные желвы.
Пошёл туда, куда велела Марья, донага разделся, всю одёжу сложил на холодные угли костровища, достал из наплечной сумы старое дедово огниво и зажёг искру. Быстро вспыхнуло, полыхнуло пламя, белое, сильное, пожирая рубаху и штаны, все перепачканные болотной чёрной грязью.
Николай пошёл к озеру и вошёл в холодную воду, сначала ожгло чуть, но тут же по телу приятно разлилась сила, боль ушла, окрепла усталая спина, руки. Он повалился в воду, раскинув руки и окунувшись с головой. И тут то ли приблазнилось ему там, под водою, будто голоса запели, приятные, звонкие, радостно пели, светло, но словно выхватили из него тут же всю боль.
Он встал на ноги, отёр лицо. Ох и хорошо! И тут вздрогнул, дёрнулся, потому что увидал рядом с собою вынырнувшую из воды медвежью морду. Хотел было на берег кинуться, да тут приметил знакомую проседь на медвежьей-то морде! Аркынай! И он тут, видать тоже раны в священном озере лекарит да силу берёт, ему поди как досталось!
- И ты тут! Ну, поди теперь не помрём, жить будем, - усмехнулся Николай и брызнул водой прямо в медвежью морду, тот оскалился, снова нырнул, и объявился уже в человечьем обличье.
- Ишь ты! А я тебя думал испужать, - рассмеялся Аркынай, - Крепок ты, Николай, духом, не потонул тут с испугу!
- А то! Есть у тебя приметка на морде медвежьей, я теперь тебя по ней всегда узнаю. Что же, Зарянка… живая?
- Жива, - погасла улыбка Аркыная, - Мало жизни в ней осталось, из неё силы Алмыса вытянула. Долго теперь станет набираться жизни Зарянка наша. Но да ладно, главное, отвоевали мы с тобой её у чёрного зла!
- А что же, - растерялся Николай, когда они вышли на берег и он взглянул на свою догорающую на кострище одежду, - Как же я теперь нагой пойду по деревне-то? Поди до Марьиного дома идти!
- А ты за это, дяденько, не тужи, - раздался голосок Федюнькин, они с Васильком сидели на небольшом брёвнышке под кустом, - Матушка нас следом послала, вот, принесли тебе одёжу.
Когда ночная синь пришла, раскинув свой узорчатый жемчужный полог над деревней, сидел Николай на лежанке у печи. Блаженно протянувшись, он вдыхал исходящий от него банный берёзовый дух, отпарился он на славу, Аркынай его так веником отходил, думал – кожа с костей отойдёт! Да ничего, жив!
Сам Аркынай давно уже спал, раскинув могучие руки, на сеновале, в дом не пошёл, жарко. Василёк и Федюнька пристроились на скамеечке у лежанки, и слушали рассказ Николая, как услышал он их голоса, когда ведьма на него морок навела. И те голоса его спасли.
Мальчишки с довольным видом чуть пихали друг друга локтишками в бока, а Марья сидела у лучины с иглой и шитьём в руках, и украдкой поглядывая на них, тепло улыбалась, да вот глаза её были неспокойны и грустны.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.