Моросящий дождь размывал очертания деревьев за окном. Лилия стояла у подоконника, рассеянно помешивая давно остывший кофе. Старая чашка с отколотым краем — та самая, из которой она пила в первое утро их совместной жизни с Марком. Тогда она думала, что этот скол — особенный знак, делающий чашку уникальной. Теперь же он казался лишь ещё одним напоминанием о несовершенстве их жизни.
На кухонном столе лежали неоплаченные счета — она раскладывала их по датам каждое утро, прежде чем уйти на работу. Маленький ритуал, который помогал сохранять иллюзию контроля над ситуацией.
— Ты опять весь день простоишь у окна? — его голос, немного насмешливый, с привычными нотками раздражения, заставил её вздрогнуть. — Может, хотя бы ужин приготовишь?
Она медленно повернулась. Марк сидел на диване, уткнувшись в телефон. Домашние брюки, растянутая футболка, взъерошенные волосы — как будто и не было этих пяти лет вместе. Всё тот же вечный студент, только теперь с претензией на серьёзность.
— Слушай, — он поднял голову, — тут такая возможность подвернулась. Друг предлагает войти в долю в его стартапе. Говорит, через полгода утроим вложения.
Лилия почувствовала, как внутри всё сжимается. Она слишком хорошо знала эти интонации.
— Какой друг?
— Ты его не знаешь. Мы в университете вместе учились.
— В том, который ты не закончил?
Марк поморщился: — Опять начинаешь? Я же объяснял — эта система образования устарела. Сейчас другое время, другие возможности...
— Я сегодня задержусь на работе, — она поставила чашку на подоконник, прерывая знакомый монолог. — Проект горит.
— Опять? — он фыркнул. — Твоя работа важнее семьи?
Лилия стиснула зубы. Семьи. Громкое слово для того, что происходило между ними последние месяцы.
— У нас кредит за квартиру, Марк. Кто-то должен его выплачивать.
— Я же сказал — у меня есть план. Нужно только немного времени.
— Сколько? — она повернулась к нему. — Месяц? Год? Пять лет? Сколько ещё я должна тянуть всё одна?
— А, ну конечно, — он встал с дивана. — Святая Лилия, которая всех содержит. Может, тебе ещё медаль дать? За заслуги перед семьёй?
— Прекрати.
— Нет, правда, — он подошёл ближе. — Ты же об этом мечтала, разве нет? Чтобы все зависели от тебя, чтобы ты могла контролировать каждый шаг...
— Я мечтала о партнёрстве, Марк. О том, чтобы мы были командой.
Он засмеялся: — Командой? Серьёзно? А как же твоё вечное "я лучше знаю"? Твои нотации о том, как правильно жить?
— Хорошо, — она глубоко вдохнула. — Давай поговорим о твоём плане. О стартапе твоего друга. Сколько нужно вложить?
Марк просиял: — Всего двести тысяч! Представляешь, какая возможность? Через полгода это будет минимум...
— У нас нет двухсот тысяч.
— Можно взять кредит.
— У нас уже есть кредит. За эту квартиру, помнишь?
— Значит, возьмём ещё один, — он пожал плечами. — Или у родителей...
— План был другой, Марк. Ты обещал найти работу. Обещал, что мы вместе будем выплачивать этот кредит.
— Работу? — он снова засмеялся. — Ты хочешь, чтобы я пошёл как все эти неудачники в офис? Сидел от звонка до звонка за копейки?
— Я тоже сижу в офисе. И зарабатываю не копейки.
— Ну так и гордись собой дальше! — он резко отвернулся. — А я не буду размениваться на...
Зазвонил его телефон. Марк вскочил, словно обрадовавшись возможности уйти от разговора.
— Да, пап, — его голос сразу стал другим — уверенным, деловым. — Конечно, всё идёт по плану. Да, Лиля в курсе... Нет, она не против. Ты же знаешь, она всегда меня поддерживает.
Лилия замерла с сумкой в руках. Что-то в его тоне заставило её насторожиться. Она слишком хорошо знала эти интонации — так Марк говорил, когда затевал очередную авантюру.
— ...Да, договорились. Завтра подъеду, всё обсудим, — Марк закончил разговор и обернулся к ней с улыбкой. — Папа предложил нам помочь с кредитом. Возьмём у них в долг, а потом...
— Нет.
— Что значит "нет"? — его улыбка померкла. — Ты же сама говорила про кредит. Каждый день напоминаешь о нём.
— Я говорила, что его надо выплачивать. Работая. А не занимая у твоих родителей, чтобы потом...
— Чтобы потом что? — он шагнул к ней. — Договаривай. Давай, скажи, что думаешь.
— Чтобы потом я выплачивала и этот долг тоже.
Марк расхохотался: — Ты себя слышишь? Они мои родители! Они хотят помочь нам! Не всё же измеряется деньгами.
— Правда? — Лилия горько усмехнулась. — А когда я прошу тебя найти работу, ты первым делом спрашиваешь о зарплате.
— Это другое.
— Почему? Объясни мне, почему это другое?
— Потому что... — он запнулся, провёл рукой по волосам. — Ты не понимаешь. Есть возможности, перспективы...
— Знаешь, — она вдруг почувствовала смертельную усталость, — самое страшное, что я всё понимаю. Слишком хорошо понимаю.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведь уже взял у них деньги, верно? И не для кредита.
Он отвернулся к окну: — Не понимаю, о чём ты.
— Я видела выписку с твоей карты. Ту, которую ты "случайно" оставил на столе. Семьдесят тысяч. Две недели назад. И это после того, как мы договорились...
— Ты следишь за мной? — он резко развернулся. — Проверяешь мои вещи? Роешься в моих документах?
— Нет, Марк. Я просто наконец-то начала видеть. Всё это время я закрывала глаза, придумывала оправдания. Верила, что ты изменишься, что мы справимся...
— И что теперь? — его голос стал тихим, почти вкрадчивым. — Уйдёшь? Бросишь меня, как все? Докажешь, что я неудачник?
Она покачала головой: — Знаешь, что самое страшное? Я ведь правда верила, что ты изменишься. Что мы справимся. Что любовь всё преодолеет... — она горько усмехнулась. — Как в тех романах, которые твоя мама так любит.
— При чём здесь мама?
— Ни при чём. Просто... я наконец поняла, что иногда любить и верить — это разные вещи. Можно любить человека и не верить ему больше. Можно верить в любовь и понимать, что она не всесильна.
— Лиля, подожди, — он шагнул к ней, схватил за руку. — Давай поговорим. Я всё объясню. У меня правда есть план...
— Нет, Марк. Планов больше нет. Как и нас.
Дверь закрылась за ней мягко, почти беззвучно. В полумраке подъезда пахло сыростью и чужими надеждами. Лилия медленно спускалась по лестнице, считая ступеньки. Семнадцать. Столько же, сколько месяцев она пыталась спасти то, что, возможно, никогда и не существовало.
На улице всё ещё моросил дождь. Она раскрыла зонт — старый, потрёпанный, с одной сломанной спицей. Такой же сломанный, как их отношения. В кармане завибрировал телефон: "Прости меня. Давай всё обсудим. Я правда изменюсь. У меня есть новый план..."
Лилия посмотрела на экран, и впервые за долгое время ей стало легко. Она нажала "удалить" и пошла вперёд.