«Сорочинская ярмарка» открывает первый том «Вечеров на хуторе близ Диканьки». И первые же её строки – гимн красоте и гармонии природы. «Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нём ни облака. В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюблённую землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи».
И это поэтическое начало сразу настраивает читателя на какой-то идиллический лад, хотя вскоре выяснится, что идиллии ожидать не приходится. И снова перед нами как будто старая сказка о падчерице и злой мачехе, перенесённая на иную почву…
И в решении судеб героев сыграет свою роль вроде бы нечистая сила… Но только вот действительно ли была она?
«На ярмарке случилось странное происшествие: все наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка».
Таинственная красная свитка (точнее, куски её) то и дело будет являться героям повести: «Тут схватила она что-то свернутое в комок — и с ужасом отбросила от себя: это был красный обшлаг свитки!», «Глянул — в ней [руке] перерезанная узда и к узде привязанный — о, ужас! волосы его поднялись горою! — кусок красного рукава свитки!..»
В самом начале мы услышим, что «заседатель… отвёл для ярмарки проклятое место», потому что в старом сарае, стоящем рядом, «то и дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этом месте не проходила без беды». И, конечно, было и предвестие: «Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь — в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!»
А потом нам объяснят, что это за «свитка», нагоняющая ужас на всех: будет подробный рассказ, как «раз… выгнали одного чёрта из пекла». И этот рассказ, заставивший так испугаться героев повести, у читателей, как мне кажется, может вызвать только смех - и уточнение «выгнали, да и выгнали, как собаку мужик выгоняет из хаты», и пояснение причины: «Может быть, на него нашла блажь сделать какое-нибудь доброе дело, ну и указали двери»
А всего великолепнее, конечно, то, что чёрт «давай с горя пьянствовать… и стал чёрт такой гуляка, какого не сыщешь между парубками». А дальше мы узнаем, что «пропив всё, что имел с собою», чёрт заложил шинкарю красную свитку, а тот, не дождавшись, когда хозяин придёт её выкупить, продал свитку «приезжему пану». И, что называется, «пошедшая по рукам» свитка приносила только беду своим хозяевам, так что последний из них, «перекрестившись, хватил топором,.. куски разбросал по всему месту и уехал. Только с тех пор каждый год, и как раз во время ярмарки, чёрт с свиною личиною ходит по всей площади, хрюкает и подбирает куски своей свитки. Теперь, говорят, одного только левого рукава недостает ему».
И вот эти «свиные личины» и хрюканье и мешают, как мне кажется, по-настоящему ужаснуться. Ну какую реакцию может вызвать вот такое описание? «Окно брякнуло с шумом; стёкла, звеня, вылетели вон, и страшная свиная рожа выставилась, поводя очами, как будто спрашивая: "А что вы тут делаете, добрые люди?"»
А кроме того, Гоголь всё время будет намекать, что все эти видения (к примеру, «старухе, продававшей бублики, почудился сатана в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто искал чего») будут являться людям, которые уже не один раз наведались в шинок и потому «писали ногами» кренделя.
А самое главное – разгадку всех этих чудес мы узнаем в конце повести. Мы услышим разговор:
«— Что, Грицько, худо мы сделали свое дело? — сказал высокий цыган спешившему парубку. — Волы ведь мои теперь?
— Твои! твои!»
И сразу поймём, что вся эта бесовщина – просто представление, затеянное цыганом, чтобы помочь (не без выгоды, конечно же, и для себя) отчаявшемуся парубку. Он, влюбившийся в Парасю, получивший согласие её отца (уже пошёл «выглядывать получшую деревянную люльку в медной щегольской оправе, цветистый по красному полю платок и шапку для свадебных подарков тестю и всем, кому следует»), неожиданно получает отказ: «А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царём или паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себя седлать бабам».
И предложит ему цыган: «А спустишь волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску?» Конечно же, парубок согласен: «Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжёшь только!»
Вот и начинается для кого-то откровенно весёлая, а для кого-то и страшноватая кутерьма, которая в конце концов расставит всё по своим местам и восстановит справедливость, соединив любящих.
Цыган «со товарищи» просто использует страхи приехавших на ярмарку, чтобы разыграть свою комедию. Но тут уже будет другой «пласт» произведения – сугубо бытовой, но не менее весёлый и требующий, думается, более пристального рассмотрения.
До следующего раза!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Оглавление" по циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь