В квартире Марины пахло свежезаваренным кофе и корицей. Алла, присев на краешек дивана, наблюдала, как её трёхлетний внук Димка увлечённо строил башню из разноцветных кубиков. Его светлые кудряшки подпрыгивали в такт движениям, а на щеках играл румянец от усердия.
— Мам, тебе с сахаром? — донёсся голос Марины из кухни.
— Как обычно, две ложечки, — отозвалась Алла, машинально поправляя седую прядь, выбившуюся из аккуратной причёски.
Марина появилась в комнате с двумя чашками, от которых поднимался ароматный пар. Её тёмные волосы были собраны в небрежный пучок, а в глазах читалась лёгкая усталость. Поставив чашки на журнальный столик, она опустилась в кресло напротив матери.
— Ба, смотри! — Димка указал на свою башню, которая уже достигала его плеча.
— Какой молодец! — улыбнулась Алла. — Настоящий архитектор растёт.
Марина отхлебнула кофе и как-то странно покосилась на мать. В воздухе повисло едва уловимое напряжение.
— Мам, я хотела с тобой поговорить, — начала она, старательно подбирая слова. — У нас с Игорем сейчас сложный период на работе. Я получила повышение, и теперь часто задерживаюсь допоздна...
Алла кивнула, чувствуя, как что-то неприятное зашевелилось в груди.
— Мы решили нанять няню для Димы, — продолжила Марина. — Но с ипотекой и прочими расходами нам сложно... В общем, мы подумали, что ты могла бы помочь с оплатой няни.
Чашка в руках Аллы замерла на полпути ко рту. Она медленно опустила её на столик, стараясь не расплескать кофе дрожащими руками.
— Так теперь я должна оплачивать няню для вашего ребёнка? — спросила она, удивлённо глядя на дочь.
Марина выпрямилась в кресле, словно готовясь к обороне:
— Ну а что такого? Ты же бабушка, это нормально — помогать детям.
— Помогать... — эхом отозвалась Алла. В памяти промелькнули годы, когда она одна растила Марину, перебиваясь с копейки на копейку. — А моя пенсия? Ты о ней подумала?
— Мам, но у тебя же есть сбережения, — в голосе Марины появились требовательные нотки. — К тому же это для твоего внука!
Димка, почувствовав изменившуюся атмосферу, оторвался от своих кубиков и переводил взгляд с мамы на бабушку. Его нижняя губа предательски задрожала.
— Мариша, милая, — Алла старалась говорить мягко, — я всегда готова помочь с Димой, посидеть с ним...
— Но у тебя же спина болит, ты сама говорила! — перебила Марина. — А няня — это профессионал.
Алла почувствовала, как к горлу подступает ком. Сделав глубокий вдох, она произнесла:
— Давай вернёмся к этому разговору позже. Мне нужно подумать.
— О чём тут думать? — Марина резко встала. — Либо ты помогаешь семье, либо нет.
В этот момент башня из кубиков с грохотом обрушилась, и Димка разразился плачем. Марина бросилась к сыну, а Алла, воспользовавшись моментом, начала собираться.
— Я пойду, — сказала она тихо, надевая пальто. — Позвони мне завтра.
Выходя из подъезда, она чувствовала, как предательски щиплет глаза. Весенний ветер трепал её седые волосы, а в голове крутилась одна мысль: "Когда же она успела вырастить такую эгоистку?"
Старая "хрущёвка" встретила Аллу привычным скрипом лифта. Открывая дверь своей квартиры, она почувствовала, как дрожат руки. Внутри всё было таким, как всегда: потёртый диван, накрытый вязаной накидкой, стопка журналов на журнальном столике, и главное — фотографии, десятки фотографий на стенах.
Алла сняла пальто, прошла в кухню и машинально включила чайник. Взгляд упал на фотографию, прикреплённую магнитом к холодильнику: маленькая Марина в школьной форме, с огромными белыми бантами, улыбается во весь рот, демонстрируя отсутствие двух передних зубов.
— Господи, и когда ты стала такой... — прошептала Алла, проводя пальцем по фотографии.
Память услужливо подкинула воспоминания. Вот она спешит с работы в детский сад, где Марина единственная оставалась до самого закрытия. Вот берёт дополнительные смены в ателье, чтобы купить дочке новое платье на выпускной. Ночные бдения над швейной машинкой, подработка уборщицей в супермаркете, вечное недосыпание...
Телефон разразился трелью, вырвав Аллу из воспоминаний. На экране высветилось "Тома".
— Алл, ты чего трубку не берёшь? Я уже час звоню! — раздался в трубке взволнованный голос подруги.
— Прости, Том, я у Марины была...
— И как она? Как внучок?
Алла тяжело опустилась на табурет:
— Знаешь, она требует, чтобы я оплачивала няню для Димы.
В трубке повисла пауза.
— Что значит — оплачивала няню? — голос Томы стал жёстче. — А твоя пенсия на что?
— Вот и я о том же, — Алла почувствовала, как предательски дрогнул голос. — Говорит, у меня же есть сбережения...
— Сбережения?! — Тома почти кричала. — Те самые, что ты на чёрный день откладываешь? На лекарства? На операцию, если не дай бог что? Совсем с ума сошла твоя Маринка!
Алла смотрела в окно, где на фоне серого весеннего неба качались голые ветки старого клёна. Когда-то они с мужем посадили его, только-только получив квартиру. Как давно это было...
— Том, может я действительно плохая бабушка? — тихо спросила она. — Может, должна помочь?
— Так, стоп! — решительно перебила подруга. — Ты всю жизнь на неё положила. Одна тянула, без алиментов, без помощи. А теперь она, с мужем, с хорошей работой, требует от тебя последнее отдать?
Алла молчала, теребя край скатерти.
— И вообще, — продолжала Тома, — где её муж? Что он говорит?
— Игорь в командировке...
— Ну вот пусть вернётся, тогда и решайте. А ты не вздумай сейчас соглашаться! Обещаешь?
— Обещаю, — тихо ответила Алла, чувствуя, как внутри растёт решимость.
Попрощавшись с подругой, она подошла к окну. В отражении стекла увидела своё лицо: морщинки вокруг глаз, седые волосы, усталый взгляд. Сколько ещё лет у неё впереди? И как их прожить, если отдать последние сбережения?
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. На пороге стояла соседка, баба Зина:
— Алла Петровна, у вас нитки чёрные не найдутся? Пуговицу пришить надо...
И в этот момент Алла почувствовала, как по щекам покатились слёзы.
— Господи, что случилось? — засуетилась соседка, проходя в квартиру. — Давайте чайку попьём, расскажете...
Алла нервно поправила воротник блузки, стоя у двери квартиры дочери. Из-за двери доносился знакомый голос Игоря — значит, вернулся из командировки. Она глубоко вздохнула и нажала на звонок.
— Мама? — удивлённо протянула Марина, открывая дверь. — А мы тебя не ждали...
— Я к Игорю, — твёрдо сказала Алла, проходя в прихожую.
Игорь появился из кухни, вытирая руки полотенцем. Высокий, подтянутый, с едва заметной сединой на висках — он всегда производил впечатление надёжного человека.
— Алла Петровна! Рад вас видеть, — он шагнул вперёд, чтобы обнять тёщу.
— Игорь, можно с тобой поговорить? Наедине, — она посмотрела на дочь извиняющимся взглядом.
Марина поджала губы, но промолчала. Они с Игорем прошли на балкон — единственное место в квартире, где можно было уединиться. Вечерний город раскинулся внизу, мерцая огнями.
— Игорь, ты знаешь о том, что Марина просит меня оплачивать няню? — Алла решила начать прямо.
Он нахмурился:
— Какую няню?
— Вот и я о том же, — Алла прислонилась к перилам. — Знаешь, я всю жизнь старалась дать Марине всё, что могла. Работала на трёх работах, недосыпала, недоедала... — её голос дрогнул. — Но сейчас... Сейчас я просто пенсионерка. У меня есть небольшие сбережения на чёрный день, на лекарства. И когда родная дочь требует их отдать...
— Подождите, — перебил Игорь. — Марина сказала мне, что вы сами предложили помощь с няней.
Алла покачала головой:
— Нет, Игорь. Я предложила помогать сидеть с Димой, когда смогу. Но оплачивать няню...
Игорь снял очки и устало потёр переносицу:
— Знаете, Алла Петровна, в последнее время я замечаю, что Марина... изменилась. Эта новая должность, повышение... Будто забыла, откуда пришла.
— Мне не деньги жалко, — тихо сказала Алла. — Обидно, что она считает это чем-то само собой разумеющимся. Будто я обязана...
В этот момент балконная дверь распахнулась. На пороге стояла Марина, и по её лицу было видно, что она всё слышала.
— Значит, я неблагодарная дочь? — её голос звенел от обиды. — Мам, ты же сама всегда говорила, что семья должна помогать друг другу!
— Марина, — Игорь положил руку ей на плечо, — послушай...
— Нет, это вы послушайте! — она резко стряхнула его руку. — У нас сложный период, мы оба работаем, пытаемся обеспечить будущее Димы. А бабушка, у которой есть возможность помочь, отказывается!
— Возможность? — Игорь повысил голос. — Какая возможность? Пенсия в сорок тысяч — это возможность?
Марина осеклась, будто её ударили.
— А знаешь, сколько твоя мама получает? — продолжал Игорь. — Знаешь, сколько стоят её лекарства? Нет? А я знаю. Потому что в отличие от тебя, я интересуюсь её жизнью не только когда нужны деньги.
В наступившей тишине было слышно, как на кухне тикают часы. Марина смотрела то на мужа, то на мать, и в её глазах постепенно проступало понимание.
— Мам, — наконец прошептала она. — Я... я не думала...
Алла молча обняла дочь, чувствуя, как та дрожит.
— Мы справимся сами, — твёрдо сказал Игорь. — Я возьму дополнительные проекты. А вы, Алла Петровна, берегите себя. И приходите к внуку просто так, когда захотите. Без обязательств.
Весеннее солнце заливало парк мягким светом. Алла сидела на скамейке, наблюдая, как Димка носится по детской площадке. Марина устроилась рядом, протягивая матери стаканчик с кофе из ближайшей кофейни.
— Осторожно, горячий, — предупредила она. — Как ты любишь, с корицей.
Димка с радостным визгом съехал с горки и помчался к песочнице. Его новая курточка — подарок бабушки — ярким пятном выделялась среди других детей.
— Знаешь, мам, — Марина отхлебнула свой кофе, — я хотела извиниться. По-настоящему.
Алла повернулась к дочери. В утреннем свете особенно заметно было их сходство: те же серые глаза, та же складочка между бровей.
— После того разговора я много думала, — продолжала Марина. — Вспоминала, как ты одна меня растила. Как отказывала себе во всём... А я выросла и стала требовать ещё больше.
— Мариш...
— Нет, дай договорить, — она накрыла ладонь матери своей. — Игорь прав. Эта работа, карьера... Я совсем потеряла голову. Решила, что деньги важнее всего. А ведь главное — это мы, наша семья. То, чему ты меня всегда учила.
Димка подбежал к ним, протягивая горсть мелких камешков:
— Ба, смотри, какие красивые!
— Чудесные, — улыбнулась Алла, разглядывая "сокровища" внука. — Может, дома распишем их красками?
— Да! — обрадовался мальчик. — Прямо сейчас пойдём?
— Не сейчас, солнышко, — Марина погладила сына по голове. — Сначала погуляем, потом пообедаем все вместе. Я приготовлю твои любимые котлеты, мам. Помнишь, как раньше?
Алла кивнула, чувствуя, как к горлу подступает ком. Сколько вечеров они провели вот так, на кухне, за разговорами и маминими котлетами...
— А няню мы нашли, — как бы между прочим сказала Марина. — На полдня. Игорь взял дополнительный проект, так что справляемся. И знаешь... — она замялась. — Я подумала, может, будем каждое воскресенье собираться у нас? Просто так, без поводов. Как семья.
Димка снова умчался к горке, а его смех разносился по всему парку. Алла смотрела на дочь и видела в ней ту маленькую девочку с белыми бантами, которая когда-то бежала к ней с криком "Мамочка!" после долгого рабочего дня.
— Конечно, доченька, — она сжала руку Марины. — Обязательно будем.
Весенний ветер играл с их волосами — седыми и тёмными, а солнце грело лица. Впереди было лето, воскресные обеды и вечера с красками и камешками. Впереди была жизнь — может, не самая богатая, зато настоящая, семейная. Такая, о которой Алла всегда мечтала.