Утро выдалось пасмурным. Ольга, как обычно, спускалась проверить почтовый ящик перед работой — привычка, выработанная годами. Квитанции, реклама, счета... Но сегодня среди привычной корреспонденции лежал плотный белый конверт с аккуратным почерком.
Почерк золовки она узнала сразу. Елена всегда писала так — будто выводила каждую букву под линейку. "Странно, — подумала Ольга, — обычно она звонит или пишет в мессенджере".
Дома Сергей ещё не ушёл на работу. Он сидел на кухне, неторопливо допивая кофе и просматривая новости в телефоне. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тюль, падали на его волосы, делая их почти седыми.
— Лена прислала письмо, — Ольга положила конверт на стол.
Сергей поднял глаза от телефона, и его лицо на мгновение напряглось.
— Может, приглашение какое? — он потянулся к конверту, но рука замерла на полпути.
Ольга вскрыла конверт. По мере того как она читала, кровь отливала от её лица. Сергей встал и заглянул ей через плечо.
"Дорогие Сергей и Ольга, я долго думала, как начать этот разговор. Прошло уже пять лет с папиной смерти, и я считаю, что настало время расставить все точки над i. Квартира, в которой вы живёте, принадлежит мне наполовину — по завещанию отца. Я хочу, чтобы вы освободили её в течение месяца. Мы можем обсудить условия продажи моей доли или варианты размена. С уважением, Елена"
Ольга почувствовала, как немеют пальцы. Пять лет... Пять лет они жили здесь, делали ремонт, обустраивали каждый угол. Здесь они планировали растить детей.
— Сергей... — её голос дрожал. — Что это значит?
Он молчал, теребя уголок письма. Его растерянность была красноречивее любых слов.
— Ты знал? — Ольга развернулась к мужу. — Знал, что половина квартиры принадлежит ей?
— Я... — он запнулся, провёл рукой по волосам. — Папа говорил что-то про завещание, но я думал...
— Что ты думал?! — голос Ольги сорвался. — Пять лет, Серёжа! Мы пять лет живём здесь, а ты молчал?!
Письмо выпало из её дрожащих рук и спланировало на пол. В голове стучала одна мысль: "Как же так? Почему именно сейчас?"
Они стояли на кухне, залитой утренним светом, но Ольге казалось, что мир вокруг потемнел. Сергей пытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле. А за окном начинался обычный день, равнодушный к тому, как рушится их привычная жизнь.
Вечером Ольга не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок, где плясали тени от фонаря за окном. Сергей ворочался рядом — она чувствовала его напряжение.
— Не спишь? — тихо спросила она.
— Нет, — его голос звучал глухо.
— Расскажи мне правду, — Ольга повернулась к нему. — Всю правду про завещание.
Сергей сел на кровати, включил ночник. В его желтоватом свете лицо мужа казалось осунувшимся, постаревшим.
— Когда папа умер, мы с Леной нашли завещание, — он говорил медленно, будто каждое слово давалось с трудом. — Там было написано, что квартира делится между нами поровну.
— И ты решил об этом промолчать? — Ольга тоже села, подтянув колени к груди.
— Я... — он потёр виски. — Лена тогда сказала, что не будет претендовать на квартиру. У неё своя есть, зачем ей эта? Мы с тобой только поженились, нам нужно было где-то жить...
— А теперь что изменилось?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Может, она деньги решила вложить или... — он осёкся, увидев выражение лица жены.
— Вложить? — Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — То есть для неё это просто инвестиция? А для нас — дом. Наш дом, Серёжа! Мы здесь каждый угол обустроили, каждую стену перекрасили...
Она замолчала, пытаясь справиться с дрожью в голосе. За окном проехала машина, на секунду осветив комнату фарами.
— Я поговорю с ней, — Сергей потянулся к жене, но она отстранилась.
— Нет, — твёрдо сказала Ольга. — Мы поговорим с ней. Вместе. Я хочу посмотреть ей в глаза и спросить, почему именно сейчас.
— Оля...
— Что "Оля"? — она резко встала с кровати. — Пять лет ты молчал о завещании. Пять лет делал вид, что всё в порядке. А теперь что? Будешь прятаться за моей спиной?
Сергей опустил голову. В тишине спальни было слышно тиканье часов — размеренное, равнодушное. Каждый удар отдавался в висках Ольги пульсирующей болью.
— Знаешь, что самое обидное? — она подошла к окну, обхватив себя руками. — Не то, что Лена требует свою долю. А то, что ты не доверял мне достаточно, чтобы рассказать правду.
— Я боялся, — тихо признался он. — Боялся, что ты расстроишься, что начнёшь переживать...
— А сейчас я, по-твоему, не переживаю? — Ольга горько усмехнулась. — Завтра же звоню ей. Назначаем встречу. И ты будешь там не просто так сидеть, а наконец-то примешь чью-то сторону.
Она вышла из спальни, оставив Сергея в полумраке. На кухне налила воды, села у окна. Город за стеклом жил своей ночной жизнью — мигали фонари, шумели редкие машины. Всё как обычно. Вот только в их семье уже ничего не будет как прежде.
Елена выбрала для встречи кафе в центре города. Когда Ольга с Сергеем вошли, она уже сидела за столиком у окна, элегантная как всегда — светлый костюм, идеальная укладка, маникюр.
— Присаживайтесь, — она указала на стулья напротив. — Я заказала нам чай.
Ольга опустилась на стул, чувствуя, как дрожат колени. Сергей сел рядом, но словно отстранённо, будто пытался держаться на равном расстоянии между женой и сестрой.
— Ты серьёзно хочешь, чтобы я съехала из своей квартиры? — сноха посмотрела на золовку с недоверием.
— Из нашей квартиры, — поправила Елена, доставая из сумочки папку. — Вот копия завещания. Папа оставил её нам с Сергеем поровну.
Она положила документ на стол. Ольга даже не взглянула на бумаги.
— Пять лет, Лена. Почему именно сейчас?
— А почему нет? — Елена пожала плечами. — Я не торопила вас, дала обжиться. Но теперь мне нужны деньги. Я хочу купить квартиру сыну — он в этом году в университет поступает.
— И ты решила, что проще всего отобрать жильё у брата?
— Не драматизируй, Оля, — Елена поморщилась. — Никто ничего не отбирает. Мы можем продать квартиру и разделить деньги. Или найти варианты размена...
— Размена? — Ольга почувствовала, как к щекам приливает жар. — Ты хоть понимаешь, что это наш дом? Что мы пять лет...
— Понимаю, — перебила Елена. — Но это не отменяет моего права на наследство. Серёжа, — она повернулась к брату, — скажи ей.
Сергей молчал, крутя в руках чайную ложку. Официантка принесла чай, но никто даже не притронулся к чашкам.
— Что скажешь, Серёжа? — в голосе Ольги зазвенела сталь. — Может, объяснишь сестре, что мы не собираемся никуда переезжать?
— Я... — он поднял глаза, переводя взгляд с жены на сестру. — Может, мы найдём другое решение?
— Какое, например? — Елена откинулась на спинку стула. — У меня есть право на эту квартиру. И я его использую.
— Право? — Ольга резко встала. — А как насчёт совести, Лена? Как насчёт того, что мы семья?
— Именно потому, что мы семья, я и предлагаю решить всё мирно, — Елена говорила спокойно, но в глазах мелькнуло что-то похожее на вину. — Даю вам месяц на решение.
— Пойдём, Сергей, — Ольга схватила сумку. — Здесь больше не о чем разговаривать.
Она вышла из кафе, не оглядываясь. Сергей поспешил за ней, оставив нетронутый чай и растерянную Елену. На улице моросил мелкий дождь, но Ольга его не замечала. В голове билась одна мысль: "Это не конец. Я буду бороться за наш дом. Даже если придётся бороться одной".
Ольга перебирала старые документы в шкафу, когда наткнулась на пожелтевшую папку с надписью "Важное". Руки дрожали, пока она просматривала бумаги. Квитанции, договоры, старые письма... И вдруг — завещание.
Дата на документе была старше того, что показывала Елена. "Я, Петров Николай Иванович, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю..." Ольга читала, и сердце билось всё быстрее. По первому завещанию квартира полностью отходила Сергею.
— Как же так? — прошептала она, сравнивая даты.
В дверь позвонили. На пороге стояла свекровь, Анна Николаевна, с пакетом яблок.
— Оленька, я тут мимо проходила... — она осеклась, увидев разложенные документы. — Что ты делаешь?
— Нашла старое завещание папино, — Ольга протянула бумаги свекрови. — Посмотрите.
Анна Николаевна побледнела, присела на край дивана.
— Я думала, он уничтожил его, — тихо сказала она.
— Так вы знали? — Ольга опустилась рядом. — Знали, что есть другое завещание?
Свекровь кивнула, комкая в руках платок.
— Коля... он сначала всё Сергею записал. Сказал, Лене мы уже помогли с квартирой, когда она замуж выходила. А потом... — она запнулась. — Лена приходила к нему в больницу. Плакала, говорила, что ей нужны деньги на учёбу сына. И он изменил завещание.
— Прямо в больнице? — Ольга почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Он был слаб тогда уже, — Анна Николаевна промокнула глаза. — Я хотела сказать детям, но... как объяснишь такое? Что сестра воспользовалась слабостью отца?
Ольга смотрела на старое завещание. Бумага хранила тайну, способную разрушить семью окончательно. Или спасти их дом.
— Что мне делать, мама? — впервые за пять лет она назвала свекровь мамой.
Анна Николаевна выпрямилась, словно приняла решение:
— Нужно собрать всех. Пусть знают правду. Я больше не могу носить это в себе.
— Ты должна рассказать им сама, — Ольга сидела со свекровью на кухне. За окном сгущались сумерки, в чашках давно остыл чай.
— Не знаю, хватит ли мне сил, — Анна Николаевна теребила край скатерти. — Лена... она всегда была папиной любимицей. Может, потому и пришла тогда в больницу.
— Но это нечестно, мама.
— Жизнь вообще редко бывает честной, — свекровь горько усмехнулась. — Знаешь, когда Коля сказал мне про новое завещание, я промолчала. Думала, может, он прав — надо детям поровну всё разделить. А теперь вижу, что ошиблась.
Ольга встала, подошла к окну. На улице зажигались фонари, спешили домой прохожие.
— Елена использовала его слабость, — голос Ольги дрожал. — Он был болен, а она...
— Не суди её строго, — Анна Николаевна покачала головой. — Каждый из нас может оступиться. Важно найти в себе силы признать ошибку.
— И что теперь?
— Я соберу их обоих. Завтра. Пусть придут к нам домой, — свекровь расправила плечи. — Хватит этим секретам разрушать нашу семью.
Когда Анна Николаевна ушла, Ольга долго стояла у окна. В отражении стекла она видела их уютную кухню — место, где они с Сергеем строили планы, мечтали о будущем. Неужели всё это можно разрушить одним росчерком пера?
"Завтра, — подумала она. — Завтра всё изменится. Только бы хватило сил пережить эту правду всем нам".
Квартира свекрови всегда пахла яблочным пирогом и корицей. Но сегодня Ольга этого запаха не чувствовала — в горле стоял комок, а сердце колотилось где-то в районе горла. Елена сидела напротив, нога на ногу, в своём неизменном костюме-двойке. Только пальцы, теребящие жемчужную нитку на шее, выдавали её волнение.
Свекровь долго молчала, разглаживая на коленях старую фотографию — они всей семьёй на даче, ещё при живом отце. Потом подняла глаза:
— Помнишь, Леночка, как папа болел?
Елена дёрнулась, словно от удара:
— К чему ты это, мама?
— К тому, что я слишком долго молчала. — Анна Николаевна достала из серванта пожелтевший конверт. — Здесь первое завещание твоего отца. Я нашла его на днях, разбирая старые бумаги.
— Первое? — Сергей, до этого молча сидевший рядом с Ольгой, подался вперёд.
— Да, сынок. То самое, которое отец составил ещё до больницы.
Елена побелела. Ольга видела, как побелели костяшки её пальцев, сжимающих нитку жемчуга.
— Не надо, мама, — голос Елены упал до шёпота.
— Надо, доченька. — Анна Николаевна развернула бумагу. — По этому завещанию квартира полностью отходила Сергею. Потому что тебе мы уже помогли купить жильё, когда ты замуж выходила. Помнишь?
Повисла тишина — такая густая, что казалось, её можно потрогать руками. Где-то на кухне капала вода из крана — кап, кап, кап...
— Зачем ты пришла тогда в больницу, Лена? — тихо спросила свекровь.
Елена вскочила — нитка жемчуга порвалась, бусины раскатились по полу.
— Я... я не специально! — её голос сорвался. — Просто увидела бумаги на тумбочке, когда папу навещала. Прочитала и... Димке как раз в университет поступать, денег нет...
— И ты решила надавить на отца? — Сергей встал. — На умирающего отца, Лена?
— Я не давила! — она всхлипнула. — Просто рассказала про проблемы. А он сам предложил переписать...
— Потому что ты рыдала три часа у его постели, — Анна Николаевна покачала головой. — Он и так еле держал ручку, когда подписывал.
Ольга смотрела на золовку и впервые видела в ней не уверенную в себе бизнес-леди, а растерянную женщину, загнанную в угол собственной совестью.
— Почему ты не пришла ко мне? — вдруг спросил Сергей. — Я бы помог с деньгами на учёбу.
Елена закрыла лицо руками:
— Гордая была слишком. Думала, справлюсь сама...
Сергей шагнул к сестре, но остановился на полпути. А за окном шумел город — равнодушный к тому, как в этой комнате рушились отношения, выстроенные годами.
— Прости меня, — Елена стояла у окна в маленькой кухне свекрови. Её плечи поникли, от утренней надменности не осталось и следа. — Я не должна была...
— Не должна была что? — Ольга механически протирала чашку, не глядя на золовку. — Шантажировать умирающего отца? Или пять лет делать вид, что всё нормально?
— Всё. — Елена обхватила себя руками. — Знаешь, я ведь каждый раз, приходя к вам в гости, видела, как вы обустраиваете квартиру. Как Серёжка полы перестилал, как ты шторы подбирала... И каждый раз думала — надо рассказать. Но чем дальше, тем страшнее становилось.
На кухню заглянул Сергей, но, увидев их вдвоём, тихо прикрыл дверь.
— А потом Димка в университет собрался, — продолжала Елена. — И я... запаниковала. Думала, продам долю — решу все проблемы разом. Глупо, да?
Ольга наконец повернулась к ней:
— Знаешь, что обиднее всего? Что ты не пришла к нам. Не сказала прямо — мне нужна помощь.
— Гордость, — Елена горько усмехнулась. — Вечно она мне жизнь портит. Сначала с мужем развелась — не хотела признать, что ошиблась. Теперь вот...
По её щеке скатилась слеза, оставляя тёмную дорожку туши.
— Ты правда думала, что мы бы не помогли? — тихо спросила Ольга.
— Я не думала вообще. Просто... действовала. Как всегда.
Ольга подошла к буфету, достала две чашки:
— Будешь чай? Мама оставила пирог.
Елена удивлённо моргнула:
— После всего, что я наделала?
— Семья — это не только когда всё хорошо, — Ольга включила чайник. — Это когда можешь признать ошибку и начать сначала.
Вечером Ольга с Сергеем вернулись домой. Он долго возился с ключами у двери, словно впервые её открывал.
— Знаешь, — сказал он, проходя в прихожую, — я только сегодня понял, что мы создали здесь.
Ольга включила свет. Их квартира... Каждый угол хранил воспоминания: вот царапина на полу от первого дивана, вот стена, которую перекрашивали трижды, пока не нашли нужный оттенок.
— Лена сказала, что заберёт заявление о разделе имущества, — Сергей обнял жену сзади. — И извинилась. По-настоящему.
— Я знаю, — Ольга прижалась к нему. — Мы с ней поговорили. Она не плохой человек, просто... заплутала немного.
— А я трус, — он вздохнул. — Всё боялся встать на чью-то сторону. Думал, промолчу — и проблема решится сама собой.
— Уже не трус, — Ольга повернулась к мужу. — Сегодня ты всё сделал правильно.
За окном мигнул фонарь, на стене заплясали тени. Где-то в глубине квартиры тикали часы — те самые, которые папа подарил им на новоселье.
— Знаешь, что я подумал? — Сергей провёл рукой по стене. — Давай поможем Димке с учёбой. У меня есть накопления...
Ольга улыбнулась:
— Я как раз хотела предложить. Всё-таки он наш племянник.
Они стояли в полутёмной прихожей своей квартиры — теперь по-настоящему своей. И впервые за долгое время оба чувствовали: всё будет хорошо.