Закатное солнце окрасило новенькие занавески в нежно-персиковый цвет. Анна, напевая что-то под нос, расставляла на кухонном подоконнике горшки с фиалками – такими же сиреневыми, как обои, которые они выбирали вместе с Алексеем. Каждая деталь в этой квартире была продумана ими, выстрадана долгими походами по магазинам и спорами о том, что лучше подойдёт.
– Аня, иди сюда! – донёсся из спальни голос мужа. – Посмотри, как здорово получилось!
Она поспешила на зов, вытирая руки о фартук. Алексей стоял, гордо демонстрируя встроенный шкаф с новенькими зеркальными дверцами. Их отражения множились в глянцевых поверхностях – счастливые, уставшие, но довольные.
– Красота какая, – выдохнула Анна, проводя пальцами по гладкому краю. – Помнишь, как мы его собирали? Ты ещё молотком себе по пальцу...
– Не напоминай! – рассмеялся Алексей, притягивая её к себе. – Зато теперь всё идеально.
В этот момент резкая трель мобильного телефона разрезала уютную тишину. На экране высветилось "Оля". Анна почувствовала, как напрягся Алексей – звонки сестры редко приносили хорошие новости.
– Да, Оль, привет, – голос мужа стал каким-то официальным. – Что? Когда?.. Нет, мы как раз закончили ремонт... Да, конечно, приезжай...
Анна заметила, как побледнело лицо мужа. Что-то было не так. Очень не так.
– Оля хочет приехать посмотреть квартиру, – медленно проговорил он, опуская телефон. – Говорит, что... что собирается здесь жить.
Комната словно накренилась. Анна схватилась за дверцу шкафа, оставляя на зеркальной поверхности влажный след от ладони.
– Как... жить? – её голос дрогнул. – Но мы же... Мы столько всего сделали здесь! Все наши деньги ушли на обустройство, а теперь это будет её?
Алексей молчал, глядя в пол. В его глазах читалась растерянность человека, оказавшегося между двух огней. Сестра. Жена. Семья. Снова семья. Где правда? Где справедливость?
А за окном медленно гасло солнце, окрашивая новые занавески уже не в персиковый, а в тревожный багровый цвет. День, начавшийся так радостно, стремительно катился к пропасти, и никто не знал, что ждёт их завтра.
В дверь позвонили ровно в два. Ольга всегда отличалась пунктуальностью – этой железной уверенностью в том, что мир должен подстраиваться под её расписание. Анна, открывая дверь, невольно одёрнула блузку, хотя та и без того сидела безупречно.
– Ну, показывайте, что тут у вас, – Ольга переступила порог, цокая каблуками по новому ламинату. Анна поморщилась – они с Алексеем три дня выбирали этот оттенок под "состаренное дерево", а теперь на нём останутся следы от чужих шпилек.
Ольга двигалась по квартире, как ревизор – методично и придирчиво. Останавливалась у каждой детали, проводила пальцем по полкам, заглядывала в углы. Анна шла следом, чувствуя себя то ли экскурсоводом, то ли обвиняемой.
– А здесь неплохо получилось, – Ольга остановилась у той самой стены, которую они с Алексеем три раза перекрашивали, добиваясь идеального оттенка. – Обои дорогие, наверное?
– Да, мы... – начала было Анна, но Ольга уже двинулась дальше.
– И кухня симпатичная. Правда, я бы сделала иначе. Гарнитур можно будет поменять...
Что-то оборвалось внутри у Анны. Этот гарнитур они выбирали месяц. Копили на него полгода. Алексей сам собирал каждый шкафчик...
– Оля, – голос Анны дрогнул, – ты правда собираешься здесь жить?
– А что такого? – Ольга обернулась, вскинув брови. – Квартира всё-таки моя. Мама мне её оставила.
– Но мы столько вложили! – Анна почувствовала, как предательски задрожали губы. – Все наши сбережения, время, силы...
– А кто вас просил? – в голосе Ольги зазвенел металл. – Я, между прочим, разрешила вам пожить тут временно. Временно – понимаешь? А вы тут... обосновались.
Алексей всё это время стоял у окна, словно пытаясь слиться с занавесками. Его молчание било больнее слов сестры.
– Лёш, – Анна повернулась к мужу, – скажи что-нибудь!
Он поднял глаза – растерянные, виноватые – и снова опустил их к полу. Этот взгляд Анна знала слишком хорошо: так он смотрел всегда, когда речь заходила о сестре. Словно снова превращался в маленького мальчика, которому старшая сестра говорила, что делать.
– Оль, может, мы как-то... – начал он неуверенно, но осёкся под тяжёлым взглядом сестры.
– Вот и хорошо, – Ольга улыбнулась той самой улыбкой, от которой у Анны всегда холодело внутри. – Я перееду через месяц. Времени достаточно, чтобы найти себе что-то другое.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
– И спасибо за ремонт. Очень... мило получилось.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем часов – тех самых, антикварных, которые они с Алексеем купили на блошином рынке. Теперь эти часы будут отсчитывать чужое время.
Алексей прятался в гараже третий час. Запах машинного масла и металла всегда успокаивал его, но сегодня даже любимый "жигулёнок" не помогал справиться с тяжестью на душе. Он механически протирал и без того чистые детали, пытаясь не думать о том, что происходит дома.
Скрип двери вывел его из оцепенения. Анна. Он узнал её по шагам, по лёгкому запаху любимых духов, смешавшемуся с гаражной атмосферой.
– Значит, вот где ты прячешься, – в её голосе не было привычной теплоты. – Машину свою любимую защищаешь? А жену защитить слабо?
Алексей продолжал протирать гайку, словно от этого зависела судьба мира.
– Ань, ты не понимаешь... Это сложно.
– Что именно сложно, Лёша? – она присела на старый табурет, скрестив руки на груди. – Сказать сестре "нет"? Или просто признать, что я тоже часть твоей семьи?
Он наконец поднял глаза. Анна выглядела измученной – не той усталостью, что бывает после работы, а той глубокой, внутренней, что разъедает душу.
– Оля старше меня на восемь лет, – начал он, словно оправдываясь. – Когда папа ушёл, она фактически заменила его. Водила меня в школу, помогала с уроками...
– И теперь ты до старости будешь её бояться? – Анна горько усмехнулась. – Знаешь, что самое обидное? Не то, что мы можем потерять квартиру. А то, что ты боишься её больше, чем уважаешь меня.
Слова жены ударили больнее пощёчины. Алексей выронил тряпку, которой протирал детали.
– Это не так! Я просто... – он тяжело вздохнул. – Это моя семья, Ань.
– А я кто? – её голос дрожал. – Соседка? Квартирантка? Знаешь, когда мы начинали ремонт, я думала – вот оно, наше гнёздышко. Каждую плитку выбирала с любовью, каждый гвоздь был забит с мыслью о нашем будущем. А теперь...
Она встала, одёрнула кофту – такой знакомый, родной жест – и направилась к двери.
– Знаешь, что самое страшное, Лёш? То, что ты даже не пытаешься бороться. Просто прячешься здесь, в своём железном убежище, пока рушится наша жизнь.
Дверь гаража закрылась с тихим скрипом. Алексей остался один, в окружении инструментов и запчастей. Но впервые в жизни его любимое место не приносило успокоения. В голове звучали слова жены: "Боишься её больше, чем уважаешь меня". И что-то подсказывало – если он не найдёт в себе силы изменить это, то потеряет нечто гораздо более важное, чем квартира.
На кухонном столе лежала внушительная стопка бумаг. Анна в сотый раз перебирала чеки, квитанции, фотографии "до" и "после". Каждый документ – как свидетельство их с Алексеем надежд и планов. Вот счёт за паркет, который они выбирали целый день. Фотография разрушенной ванной – теперь там итальянская плитка. Смета на кухонный гарнитур, на который копили почти год.
Звонок в дверь прозвучал как сигнал к бою. Ольга вошла уверенно, как хозяйка – впрочем, формально она ею и была. Увидев разложенные на столе бумаги, она приподняла бровь:
– Что это за бухгалтерия?
– Присядь, Оля, – голос Анны звучал неожиданно твёрдо. – Нам нужно поговорить.
Алексей стоял у окна, и Анна не могла понять выражение его лица. Поддержит или снова промолчит?
– Это документы на ремонт, – Анна разложила бумаги веером. – Каждый чек, каждая квитанция. А вот фотографии – какой была квартира, когда мы въехали, и какой стала благодаря нашим вложениям. Всё, что здесь есть, создано нашими руками и на наши деньги. И это не может принадлежать только тебе.
– Очень трогательно, – Ольга скрестила руки на груди. – Но документы на квартиру у меня. И закон на моей стороне.
– А совесть? – тихо спросил Алексей.
Обе женщины повернулись к нему. Он отошёл от окна, встал рядом с женой.
– Оля, помнишь, как ты учила меня быть справедливым? "Нельзя обижать слабых", "нужно делиться с другими"... Ты была лучшей старшей сестрой. А сейчас?
Ольга побледнела:
– Лёша, но ведь мама...
– Мама хотела, чтобы мы были семьёй, – его голос окреп. – А семья – это не только ты и я. Это и Анна тоже. Посмотри на эти фотографии. На чеки. За каждым – месяцы работы, планы, мечты. Мы не просим отдать квартиру, Оля. Мы просим быть справедливой.
Повисла тишина. Было слышно, как капает вода из крана – того самого, который они недавно поменяли. Ольга медленно перебирала документы, разглядывала фотографии. Её лицо постепенно менялось, словно треснувшая маска осыпалась, обнажая что-то давно забытое, человечное.
– Я... – она запнулась, – я не думала, что вы столько вложили. Мне казалось, это просто косметический ремонт...
– Два года работы, – тихо сказала Анна. – Каждые выходные, каждая свободная копейка...
Ольга посмотрела на брата – впервые не как старшая сестра, а как равная:
– Что ты предлагаешь?
– Давай решим это по-семейному, – Алексей положил руку на плечо жены. – Можно продать квартиру и разделить деньги. Или выкупить твою долю... У нас есть варианты.
Ольга молчала долго. Потом медленно кивнула:
– Ты прав. Вы оба правы. Я... я подумаю над вариантами.
Когда она ушла, Анна повернулась к мужу. В его глазах больше не было страха – только уверенность человека, сделавшего правильный выбор.
– Спасибо, – прошептала она.
Он просто обнял её, и в этом объятии было больше, чем могли сказать любые слова.
Утреннее солнце заливало веранду их нового дома. Анна сидела в плетёном кресле, наблюдая, как Алексей возится с розовыми кустами – его новое увлечение после переезда. Кто бы мог подумать, что продажа той квартиры приведёт их к этому уютному домику с садом?
Телефон Алексея звякнул сообщением. Он вытер руки о джинсы, достал мобильный:
– От Оли... Спрашивает, как мы устроились. Предлагает приехать в выходные, помочь с участком.
Анна улыбнулась. После той памятной встречи с документами Ольга сильно изменилась. Исчезла надменность, растаяла вечная уверенность в своей правоте. Теперь в её голосе звучало искреннее участие.
– Знаешь, – Алексей присел рядом с женой, – я часто думаю о том дне. Как ты разложила все документы, как не побоялась встать против Оли...
– А я думаю о том, как ты наконец-то решился быть собой, – Анна взяла его за руку. – Помнишь, что ты сказал тогда? "Семья – это не только ты и я..."
– "Это и Анна тоже", – закончил он с улыбкой. – Знаешь, я ведь только тогда по-настоящему повзрослел. Перестал быть младшим братом, стал мужем. Мужчиной.
Из сада доносился запах свежескошенной травы. Где-то вдалеке лаяла соседская собака. Их новый дом постепенно наполнялся жизнью, историями, воспоминаниями.
– А с квартирой всё правильно получилось, – задумчиво произнесла Анна. – Продали, разделили деньги по справедливости. И Оле хорошо – она ведь в итоге тоже купила хорошую квартиру, поближе к своей работе.
– Я рад, что всё так закончилось, – Алексей обнял жену за плечи. – У нас теперь новый дом. Наш дом.
Анна прижалась к мужу. Каждое утро, просыпаясь в их новом доме, она думала о том, как важно уметь постоять за себя. И как ещё важнее – иметь рядом человека, который в решающий момент найдёт в себе силы поддержать тебя.
– Напиши Оле, пусть приезжает, – сказала она. – Поможет с розами. Всё-таки семья...
В этот момент они оба знали: иногда нужно пройти через конфликт, чтобы стать по-настоящему близкими. И теперь, когда все обиды остались позади, они могли наконец-то быть просто семьёй – без страха, без напряжения, без недосказанности.