Минувшей ночью Сане Селиванову приснилось будто он целовался со своей бывшей одноклассницей Настей Цыплаковой. Они стояли на краю чего-то высокого (Селиванов так и не понял, то ли это был край пропасти, то ли крыша многоэтажного дома) и обнимались. От высоты захватывало у Сани дух, от вкуса мягких Настиных губ кружилась голова и приятно ныло сердце. Его пальцы чувствовали, как под лёгким платьем трепещет упругое девичье тело, но когда он захотел прижать девушку к себе сильнее, руки его неожиданно поймали воздух и Саня, потеряв равновесие, с криком «Цыпа-а-а-а!» камнем полетел в пустоту.
За мгновение до встречи с землёй он проснулся и несколько минут лежал с открытыми глазами в сильнейшем волнении.
«И чё Настя приснилась?» — подумал Саня.
Или не приснилась?
Повернув голову набок, он убедился, что вторая половина кровати пуста, а Цыпа была всего лишь видением.
«Откуда бы Цыпе здесь взяться?» — усмехнулся Селиванов.
Странно, даже удивительно, что приснилась именно Настя. С одноклассницей он не виделся лет десять — с самой школы. Да и в школе между ними не было никаких романтических отношений. Отличница Цыплакова, погруженная с головой в учёбу, шла на золотую медаль, ей точно было не до мальчиков.
Правда в выпускном классе Цыпа один раз всех удивила. Одевающаяся всегда строго, можно сказать, «серый чулок», она неожиданно пришла на новогоднюю дискотеку в обтягивающем коротком платье, на высоких шпильках, с сумасшедшей причёской и боевой раскраской.
Задетые одноклассницы шептались за её спиной:
«Ради Соколова так выпендрилась».
«Фи! Нашла ради кого... Соколов помешался на своей химии».
«Не выдумывайте! Цыпа на медаль идёт. Больно он ей нужен».
В тот вечер Саня еле узнал Настю. Поражённый её новым образом, он всю дискотеку не отрывал от Цыпы взгляда. А на следующий день, робея, пригласил в кино, на что Цыплакова покрутила пальцем у виска:
— Селиванов, ты в своём уме? Какое кино? В пятницу контрольная!
«Девки правы, — надулся Селиванов, — никто ей не нужен».
Вот и вся школьная романтика.
Саня вылез из постели, протопал босыми ногами на кухню, отпил из чайника, взялся было за ручку холодильника, но вспомнив, что он пустой (пакет прокисшего молока вечером вылил в раковину), вернулся в кровать. Остаток ночи провёл в полудрёме. Едва не проспав, собирался на работу спешно, затем скачками бежал на троллейбусную остановку, перепрыгивая через майские лужи. Чудом успел отметиться в бюро пропусков.
«Ф-у-у-у! Не опоздал!» — выдохнул свободно, усаживаясь за свой рабочий стол. В такой суете Селиванов напрочь забыл о волнительном сне. Еле дождавшись обеда, голодный, выскочил из офисного центра, но замер как вкопанный, услышав окрик:
— Саша! Это ты?
Селиванов повернул голову и…
Перед ним стояла Цыплакова. Улыбающаяся. Красивая. Похожая на картинку из журнала мод: светлая блузка с большим вырезом на груди и тёмная юбка выше колен. Огненные кудряшки бывшей одноклассницы искрилась в лучах полуденного солнца.
Обалдевший Селиванов только и смог произнести:
— Ух! Рыжая...
— И тебе привет, — засмеялась Настя.
— П-п-привет, Цыпа! — от волнения Саня стал заикаться.
— Меня Цыпой тысячу лет никто не называл. Селиванов! Как я рада тебя видеть! Дай-ка я тебя поцелую!
В этот момент он до мельчайших подробностей вспомнил ночной сон, отчего залился краской:
— И я рад. К-к-как ты?
Цыплакова затараторила:
— Нормально. Ой, да что я вру? У меня всё прекрасно! Закончила иняз, как хотела. Работаю за границей преподавателем русского языка. Три недели в Европе, неделя в России. Сейчас прилетела из Милана...
Она сыпала названиями европейских городов, в которых побывала и в которых только хотела побывать.
Сеня слушал Настю вполуха. Как она изменилась! А в школе не красилась, ну, кроме того раза, на дискотеке. Зато сейчас глаз не оторвать! И ещё губы... Увеличила их что ли? Вроде тонкие были. Да, увеличила! Сейчас все девушки так делают. И во сне были пухлые... Интересно, какие они на вкус?
— Саня! Ау! Что застыл?
Селиванов очнулся:
— Что? Прости, задумался.
— Я спрашиваю, работаешь здесь? — Настя кивнула в сторону офисного центра.
— Ага, на третьем этаже. Программистом.
— Круто! Молодец!
Саня спохватился:
— Я ведь на обед шёл. Через дорогу кафе с бизнес-ланчами. Пойдёшь? Я приглашаю!
Настя рассмеялась:
— Ого! Сразу в кафе? Ладно, пошли, пожалуй, кофе выпью.
Она взяла его под ручку и повела к пешеходному переходу так уверенно, будто делала это тысячу раз. По дороге продолжала рассказывать, кого из одноклассников видела, кто где и как устроился:
— Мальцеву помнишь? Белая такая... С хвостом... За Беляшова вышла! Представляешь? Двойня у них! А Самойлов? Учился еле-еле, с двойки на тройку, зато сейчас в мэрии сидит. Кто бы мог подумать...
Цыплакова была на полголовы ниже Селиванова. Слушая Настину болтовню, Саня волей-неволей останавливал свой взгляд на её смелом вырезе на груди, после чего тот проваливался в волнительную ложбинку.
В голове не укладывалось: Цыплакова — и вдруг ложбинка. Помнится, в школе на этом месту мальчишескому глазу зацепиться было не за что. Серый утёнок превратился в прекрасного лебедя. Или лебедицу? Как правильно? Надо будет в Сети посмотреть.
Перед входом в кафе Настя отвлеклась на входящий звонок: «Да? Ой! Сейчас? Хорошо!»
Извиняюще улыбнулась:
— Санёк, прости, мне надо бежать.
Помахав ручкой, заторопилась в сторону метро. Шагов через десять обернулась, крикнула:
— Ты в соцсетях есть?
— Да!
— Я тебе напишу. Пока!
— Пока! Жду!
И её светлая блузка растворилась в людской реке.
Продолжение следует.