Сейчас, конечно, в это трудно поверить, но в самом начале XIV века такие города-столицы, как Москва и Тверь являлись принципиальными противниками друг друга и очень кроваво боролись за право назвать себя главным городом средневековой Руси. Как же так произошло? Давайте разбираться в рамках новой статьи.
Татаро-монгольское нашествие 1237-1241 годов обернулось настоящей катастрофой для средневековых русских княжеств, о чём я писал в предыдущем материале. Но если кратко - погиб весь цвет нации, многие крупнейшие города были обращены в пепел, сотни тысяч людей угнано в рабство, а нашей культуре и литературе был нанесён воистину непоправимый урон. Главное следствие – это установление золотоордынского ига, выплата колоссальной дани от каждого княжества, а также полная потеря самостоятельности русскими князями.
С 1241 года и почти триста лет впредь, русские правители были вынуждены отправляться в Сарай-Берке за «золотым ярлыком» - только золотоордынский хан был вправе утверждать или не утверждать своего вассала на своём месте. А это автоматически привело к полной перетасовке «полюсов силы» в пространстве средневековых русских княжеств и к планомерному усилению Твери и Москвы.
Хотя бы в двух словах следует упомянуть тот факт, что столь быстрое и тяжёлое завоевание состоялось исключительно из-за того, что удельные русские князья не сделали никаких выводов из поражения на реке Калке в 1223 году, а потому принялись грызться пуще прежнего. Да и наступающие ордынские тумены воспринимали меньшей угрозой, чем в самом деле. Поэтому правители удельных княжеств преступно упустили время и разобрались с тем, как складывается ситуация только после падения Рязани и сильнейшего города Владимира – реального главного княжеского стола того времени.
Те князья, которые пытались сопротивляться ордынскому владычеству очень быстро расставались со своей жизнью. Исключением являются разве что галицко-волынские князья которые довольно успешно сопротивлялись татаро-монгольскому нашествию и вовремя перешли под руку литовских князей. А потому действительно дальновидные правители, играя по установленным правилам, «не поднимая головы» пытались выкружить и свои выгоды. Таким князем стал первый действительно серьёзный правитель Москвы – Иван Калита, который смог не только стать «центральным сборщиком дани» в своём окружении, но и неоднократно привлекал ордынскую конницу для усмирения персональных противников. Но этому князю ещё предстояло сыграть свою роль, а потому, для полноты картины нам нужно откатиться назад во времени ещё чуть-чуть.
Практически параллельно с Москвой, тем же курсом к персональному могуществу двигалась своенравная и древняя Тверь, которая стремительно набирала силу на фоне ослабления Владимира. И рано или поздно эти два города были просто обязаны «столкнуться лбами», чтобы побороться за право быть первым. И первый акт явной борьбы пришёлся на годы княжения Юрия Данииловича, который правил Московским княжеством с 1303 по 1325 год.
Когда на московском престоле появился Даниил Александрович – сын Александра Невского и отец Юрия Даниловича, он не стал лезть в вечную великокняжескую свару, но предпочёл править тихо и мирно и по крупицам прирастать силами и ресурсами. И сын продолжил дело своего отца, прекрасно осознав московскую науку «не высовываться», когда это было не выгодно и проявлять активность, когда нужно было заработать очередные привилегии и очки лояльности.
Совсем рядом с Московским княжеством раскинулись земли Тверского княжества. И Тверь – очень молодой город по меркам того времени, который был основан только в 1252 году. Для сравнения – Москва стояла уже больше столетия (основана в 1147 году), а потому уже считала столицу соседнего княжества себе не ровней.
Во время свары наследников Александра Невского, на престол в этом княжестве сел его брат – Ярослав Ярославович. И этот правитель, как и его московский племянник, драться с другими князьями не стал, а потому предпочёл не лезть на престол Владимира, а полностью сосредоточиться на нуждах вверенных территорий.
Оба города, благодаря исправной выплате дани и дальновидной политике своих правителей избежали крупных карательных татаро-монгольских набегов. Но с точки зрения своего местоположения, Тверь занимала более выгодные позиции – стояла на берегах крупной торговой реки Волги, что позволило вести активную торговлю и очень быстро приумножать казну. Полученных средств с избытком хватило для того, чтобы платить дань, «да о себе не забывать». И как отражение этой действительно роскошной жизни по меркам очень трудного времени, именно Тверь построила первую белокаменную Церковь и отлила столь большой колокол для часовни, что он немедленно стал символом тверского могущества.
К большому сожалению для Ярослава Ярославовича – он прирастал силой чересчур быстро. А потому был отравлен в Орде в 1272 году – очень частая практика того времени. Чуть раньше, чем планировал, на его престол сел его сын – Михаил Ярославович, который, скрипя зубами, поспешил забыть убийство Ярослава, но продолжил упрямо продвигаться тем же курсом ради благосостояния своих подданных. Такая покорность понравилась золотоордынскому хану Тохте – он очень легко подарил Михаилу Ярославовичу золотой ярлык и пожаловал Владимирское княжество. И, можно сказать, именно этот момент стал точкой невозврата в московско-тверских отношениях, ибо московские князья постепенно начали претендовать ровно на те же привилегии и были жутко разочарованы «таким несправедливым стечением обстоятельств».
Летописцы писали, что Юрий Даниилович и Михаил Ярославович немедленно возненавидели друг друга. И уже в начале XIV века число козней возросло настолько, что соседние столицы начали на полном серьёзе считать друг друга главными врагами. Нет, никто не выводил свои дружины в поле – соответствующего распоряжения не было. Однако борьба шла совсем иными методами и средствами – в столице Орды, путём интриг, подкупов и наветов.
Чтобы укрепить своё собственное положение, Юрий Даниилович взял себе в жёны сестру хана Тохту. Да-да – ту самую легендарную восточную красавицу Кончаку, которая в крещении стала Агафьей. Как следствие – уже в 1317 году «золотой ярлык» был отнят у Михаила Ярославовича и отдан родственнику.
В этот самый момент, в 1317 году, впервые в истории, московские князья получили почётную приставку «Всея Руси». И можно было успокоиться и продолжать «почти бескровный курс на усиление». Но нет – в тот же год Юрий Даниилович, чувствуя свою силу и силу заступничества золотоордынского хана, впервые снаряжает свои полки в поход на Тверь. Это выливается в крайне ожесточённую Бортеневскую битву, которая разразилась в морозный день 22 декабря.
Что московская, что тверская сторона позвали на битву всех, кого могли, тем самым организовав такое междоусобное побоище, которого ещё не было в истории Руси. И московская сторона проиграла с таким треском, что в плен, якобы случайно, попала новоиспечённая Агафья и сестра Тохту.
В 1318 году по очень странному стечению обстоятельств Агафья была отравлена в Твери, несмотря на то, что это было крайне невыгодно самим тверичанам. И в тот же год оба князя были гневно вызваны в Орду, чтобы Тохту наконец-то смог выяснить кто прав, кто виноват.
Михаил Ярославович прекрасно понимал, что это «билет в один конец». Но иного выбора не имел, ибо понимал, что уже через несколько недель под стенами Твери будет стоять несокрушимое ордынское войско. И когда тверской князь приехал в Сарай-Берке, произошла достаточно противная история, в ходе которой его в прямом смысле слова отдали на растерзание Юрию Данииловичу и его людям…
… Впоследствии, за своё мужество, тверской князь был причислен к числу мучеников Русской Православной Церковью, ибо своей жертвой спас тысячи людей от смерти, а десятки тысяч – от разорения.
Как писали летописцы того времени, Юрий Даниилович настолько высокомерно отнёсся к смерти своего родственника, что даже бек по имени Кавдыгай надавил на совесть русского вассала, спросив у него:
«Что ты смотришь? Бросишь его тело нагим»?
Только после этого князь Юрий отдал соответствующие распоряжения, прикрыл павшего противника и…
… забрал его тело с собой в Москву, чтобы использовать для дальнейшего давления на Тверское княжество.
Первоначально получилось – новый князь Твери – Дмитрий Михайлович, получивший впоследствии прозвище «Грозные Очи», действительно старался как можно мягче общаться с Москвой, пока не получил тело отца обратно в 1319 году. Естественно это не способствовало нормализации отношений между городами. Да и в Орде случились перемены. И на смену Тохту на престол взошёл хан Узбек.
Узбек, прекрасно зная всю эту историю, словно бы издеваясь над Юрием Данииловичем, немедленно отдал великокняжеский ярлык Дмитрию Михайловичу. И Тверь действительно могла взять первенство в борьбе, используя свои привилегии для планомерного ослабления Москвы. Но случилось то, что случилось – Дмитрий Михайлович и Юрий Даниилович столкнулись в ордынской столице, во дворце новоиспечённого хана.
Что оставалось делать сыну с учётом всего вышеописанного? Только обнажить свой клинок и на глазах ордынских правителей умертвить своего давнего противника. Так, совершенно неожиданно для всех, оборвалась жизнь Юрия Данииловича в 1325 году. Но и Дмитрий Михайлович не имел ни единого шанса остаться в живых, ибо Узбек, пребывая в бешенстве от такого самовольства, немедленно приказал перебить всю тверскую делегацию с её правителем во главе.
Успокоившись, хан Узбек посчитал, что оскорбление можно считать «закрытым». А потому великокняжеский ярлык снова получил новый тверской князь и брат почившего Дмитрия Михайловича – Александр Михайлович. Однако самовольство запомнили и новая тверская делегация вернулась в столицу своего княжества с соглядатаем-надсмотрщиком по имени Чол-хан (или Щелкан в русском фольклоре).
Щелкан сразу же начал вести себя полноправным хозяином и устраивал такие бесчинства, что в память о них рассерженный народ сложил совсем нелестную песнь под названием «Щелкан Дуденьевич». И Александр Михайлович ничего не смог сделать, отчего 15 августа 1327 года, доведённые до белого каления тверичане подняли бунт.
Прознав о народных волнениях в ненавистной Твери, желая отомстить за своего родственника, немедленно подсуетился брат убиенного правителя – Иван Даниилович Калита. Он тут же выехал в Орду и привёл с собой пятидесятитысячное карательное войско, к которому присоединились московские полки.
Неодолимая сила двигалась на город, на фоне чего Александр Михайлович был вынужден бежать в Псков. Да и там не нашёл покоя, так как владимирский митрополит Феогост обвинил его в трусости и в том, что он своей неразумностью погубит псковитян. Так, беглый князь был вынужден уходить ещё дальше, пока в 1329 году не нашёл новый дом в Великом Княжестве Литовском навсегда позабыв о своих прежних амбициях.
Сейчас принято считать, что митрополит Феогост был «заинтересованным лицом». И настолько замечательно ладил с Юрием Данииловичем, что уже в 1325 году разместил свою резиденцию в Москве. Так что все эти уговоры – ещё одно отражение действительно гениальной геополитической игры московских правителей.
За учинённый разгром Иван Даниилович настолько понравился хану Узбеку, что в 1328 году, в дополнение к резиденции митрополита, получил и великокняжеский ярлык. Но финальный акт победы – это символичный вывоз из Твери того самого колокола, о котором я совершенно не зря упоминал в самом начале статьи. Так Москва победила. А совсем скоро начала собирать дружины и против своих ордынских правителей, что всего полвека спустя вылилось в Куликовскую битву.
С уважением, Иван Вологдин
Подписывайтесь на канал «Культурный код», ставьте лайки и пишите комментарии – этим вы очень помогаете в продвижении проекта, над которым мы работаем каждый день.
Прошу обратить внимание и на другой наш проект - «Серьёзная история». В этом проекте будут концентрироваться статьи о других исторических событиях.