Это был кошмар, да, но, к сожалению, не во сне, а наяву. Ощущение покоя оказалось всего лишь короткой передышкой, а потом магическая реальность навалилась на меня с новой силой. Наверное, Глеб воспользовался своей способностью к перемещению ― когда он меня отпустил, мы находились уже не в одном из зданий научного департамента где-то на краю иномирной географии, а в той самой спальне в его доме, где в прошлый свой визит сюда я едва не превратилась в демона-дракона.
― Фил! ― выкрикнул сероглазый громко.
Покачнулся, попытался повернуться, но болезненно поморщился и присел на кровать. Крыльев у него в тот момент уже не было ― спрятал, наверное. Зато я получила возможность по достоинству оценить его мускулистое тело, покрытое росписью изящных татуировок. До этого как-то не задумывалась, надето ли на нём хоть что-то ― в операционной Глеб ниже поясницы был прикрыт бледно-голубой простынёй. К счастью, трусы всё-таки имелись в наличии, иначе я бы от смущения сквозь землю провалилась. Да и не на что там было смотреть ― человек как человек. Видно, что старается держать себя в форме и много времени уделяет тренировкам. С другой стороны, он же весь из себя магический ― может, таким тренировки и не нужны.
― Хозяин! ― взволнованно воскликнул сутулый старичок, вбежав в комнату, чем отвлёк меня от увлекательного процесса созерцания. ― Как вы… Что вы… Ох, беда!
Осмотрел спину своего господина, всплеснул руками и убежал, не обратив на меня никакого внимания.
― Ты ранен? ― осторожно поинтересовалась я, надеясь, что не нарвусь на выговор.
― Ерунда, ― небрежно отозвался он и уставился на меня своими серыми глазищами. ― Ты как в оперблоке оказалась?
― Тебя спасти хотела. Лилия сказала, что ты можешь не выжить, если тебе крылья отрежут.
― А тебе-то какая разница, выживу я или нет?
Резонный вопрос. Теоретически мне без разницы, но новый внутренний голос почему-то думает иначе. У меня вообще возникло смутное подозрение, что это именно он в последнее время толкал меня на всякие героические поступки вроде оскорбления Химеры Егоровны, препирательств с полулепреконом Димой и согласия взвалить на себя ответственность за департамент охраны магических существ. Всего какую-то неделю назад я на такое вряд ли решилась бы, но теперь инстинкт самосохранения и здравый смысл, похоже, приказали долго жить.
Так и не дождавшись от меня ответа, Глеб тяжело вздохнул и сообщил:
― В оперблоке установлена двойная охранная система. В случае несанкционированного магического всплеска срабатывает первый контур. Он выбрасывает в воздух особую смесь магии и эфирных масел, которая на большинство магических созданий действует как мгновенное снотворное. От запуска системы до выброса есть двадцать секунд на эвакуацию через аварийные порталы. Спустя пять минут система проводит сканирование помещений, и если источник магического всплеска не нейтрализован смесью, запускается второй контур.
― Молнии, ― догадалась я.
― Это не молнии, а концентрированные магические разряды с добавлением природной электрической энергии, ― внёс он поправку. ― Поскольку они били по тебе, могу предположить, что систему запустила именно ты. Не знаю, как тебе это удалось, но благодарить не буду, уж извини.
Ну ещё бы. С его-то характером снизойти до благодарности ― скорее у меня крылья вырастут, чем такое случится.
― Я тоже, знаешь ли, не горю желанием говорить тебе спасибо за такое спасение, после которого у всех учёных в обоих мирах ко мне внезапно проснулся научный интерес, ― огрызнулась я обиженно. ― И систему эту чёртову я не специально запустила. Твоя печать сама взбесилась, когда на меня охранники накинулись.
― Нечего вообще тебе было там делать, ― сердито ответил он. ― И в остальном советую отказаться от всего, на что ты уже успела согласиться, если хочешь для себя в будущем нормальной человеческой жизни.
У меня снова зачесались руки от желания применить грубую силу, но не бить же того, кто только что тебя собой от молний закрывал. И снова пострадал при этом.
― Отвечу твоими же словами, ― проворчала я. ― Какое тебе дело до того, нормальной будет моя жизнь или нет? Когда перспективу стать демоном-драконом заменил на печать, за которой все теперь охотятся, сильно задумывался о том, насколько по-человечески я смогу после этого жить?
Взгляд серых глаз стал очень холодным. Почти ледяным. Меня аж до костей пробрало, а на руках волоски встали дыбом. Подумалось, что не нужно было подставляться попыткой спасти его. Пусть бы отрезали ему крылья по самое то, откуда они растут. Хотела высказать эту мысль вслух, но вернулся Фил с аптечкой, и я благоразумно промолчала. У старикашки преданность зашкаливает, он за своего хозяина и в нашу прошлую встречу меня побить готов был. Не знаю, что это за создание, но оно точно агрессивное.
Пока Фил обрабатывал рану на рёбрах своего хозяина, я немного осмотрелась. Комната как комната ― светлая, уютная, ничего лишнего. На окнах тяжёлые шторы тёмно-фиолетового цвета и белый с золотистым рисунком тюль. Обои с простым геометрическим орнаментом в приглушённых лиловых тонах. Кровать, письменный стол, простой офисный стул, полка с книгами, бельевой шкаф, тумбочка ― всё как у простых смертных. Я ненадолго задержала взгляд на корешках книг, но там тоже не было ничего необычного ― фантастика, детективы, самоучители игры на гитаре и английского языка. Единственной достопримечательностью этой комнаты был, пожалуй, только её хозяин.
― Что они тебе предложили? ― спросил он, когда я присела на стул и тяжело вздохнула.
― С сегодняшнего дня я возглавляю ваш департамент вместо дракона, ― ответила я.
― Ясно, ― кивнул Глеб и снова умолк.
Мне его отношение показалось несправедливым. Не я первая это всё начала. Я просто хочу извлечь из ситуации пользу для себя. Вероятнее всего, допустила ошибку, согласившись на предложение цветочной старушки, а теперь даже не знаю, есть ли возможность отказаться. Лилия сказала, что мне даже за документами в офис Самойловых ехать не надо ― всё, что было там у кадровиков, уже лежит в моём личном деле в министерстве. Что ни говори, а важные дела в мире Ином проворачиваются оперативно.
― Согласие на исследования дала? ― прозвучал очередной вопрос.
― Я отказалась, потому что эльфийка не разрешила тебе принимать в этом участие, ― честно ответила я.
― Она жена главы министерства, ― сообщил Глеб.
― Да хоть царица небесная, ― безразлично пожала я плечами. ― У понятия добровольности только одна трактовка. Если требуется согласие, значит, заставить не могут. А раз так, то я имею полное право назначить свою цену.
― И зачем тебе понадобилось моё участие? ― заинтересовался он.
― Гена сказал, что печать нефилима связана с владельцем, поэтому исследования могут причинить тебе вред. Ты вроде как собой пожертвовал, спасая меня, поэтому я и подумала…
― Послушай меня внимательно, ― оборвал Глеб мои откровения на полуслове и болезненно поморщился, потому что Фил неосторожно коснулся его раны. ― Всё, что ты знаешь о честности, добропорядочности и справедливости, здесь не работает. Мы очень сильно отличаемся от обычных людей. Правда у каждого своя. Есть законы и правила, но о них вспоминают только в том случае, если нарушения начинают создавать проблемы. Кот Баюн просидел в своём кресле не одну сотню лет. За то, как он вёл дела в департаменте, в вашей реальности ему дали бы приличный срок, а не премию. Взятки, использование служебного положения, произвол, халатность, присвоение бюджетных средств… Но при этом он успешно выполнял поставленные задачи, поэтому никому не было дела до способов. Это не только должности главы касается, так везде. Для тебя первостепенное значение играет позиция собеседника в служебной иерархии, а те, кто работает в министерстве, руководствуются иными критериями. Жена главного министра занимает даже не руководящую, а рядовую должность, но её слово всё равно будет законом даже для тех, кто стоит выше по служебной лестнице. Ты просто ничего не знаешь о жизни здесь, поэтому тебя и используют как хотят.
― Костя сказал, что министерство намеренно распустило слух о той печати, которой ты меня наградил, чтобы я стала наживкой для подпольных лабораторий. А Лилия в свою очередь заявила, что это было незаконно, поэтому внутреннее расследование будет идти ещё и в этом направлении, ― поставила я его в известность.
― Я в курсе, ― ответил он. ― Министерство давно хочет выйти на эти лаборатории, поэтому можешь даже не мечтать о том, что кто-то что-то будет расследовать. Лилия по характеру неисправимая оптимистка с необоснованной верой в то, что окружающие так же искренни, как и она. Ей дали должность в департаменте внутренней безопасности только для того, чтобы закрыть освободившуюся вакансию. В твоём случае она не более чем посредник, преследующий личные цели и в связи с этим согласный на любые условия. Её так же легко обмануть, как и тебя.
― А тебя, значит, обмануть нельзя, да? ― съязвила я, потому что неприятно чувствовать себя безмозглым инструментом для достижения чужих целей.
Глеб посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, попросил Фила принести нам чай, а когда старик вышел, сказал:
― У демонов и ангелов нет души. Они были созданы высшими существами исключительно для служения. А если нет души, то нет и эмоций. Меня можно обмануть, потому что во мне также есть гены человека и оборотня, но я предпочитаю заглушать в себе эту часть своего наследия как раз для того, чтобы трезво оценивать любую ситуацию. Можешь считать меня бессердечным, но именно такая жизненная позиция позволила мне дожить до этого дня и обрести относительную свободу. Ты тоже далеко не дура, но сейчас сильнее обычного подвержена влиянию эмоций, потому что печать демона намеренно провоцирует их в тебе. Инкубы питаются энергией человеческих чувств. Преимущественно это сексуальная энергия, которую проще всего получить, но на самом деле в качестве пищи сгодится любая. Злость, страх, ненависть, радость, любовь… Печать лишь усиливает то, что происходит в твоей душе в текущий момент. Тебя обидели и против воли втянули в неприятности, в которых ты разобраться не в состоянии. Это вызвало вполне нормальное чувство протеста и желание самоутвердиться хотя бы в собственных глазах. Предложение должности было сделано именно в тот момент, когда ты испытывала в этом необходимость. Чем ещё Лилия купила тебя, кроме директорского кресла? Не ошибусь ведь, если предположу, что было ещё что-то, что казалось тебе очень важным.
― Было, ― согласилась я, вспомнив слова цветочной старушки о том, что я смогу отыграться на Химере Егоровне за обиду.
― Она не плохая и не коварная, а просто свято верит в правильность своих поступков и не отличает добро от зла, ― ответил Глеб с кислой усмешкой. ― Ей сказали, что для меня ещё есть шанс вернуться к привычной жизни, но для этого нужно заманить тебя в мир Иной. И предоставили всю вводную информацию, какой располагали. У неё своё видение ситуации. Оно не неправильное и не ошибочное. Есть выгода, которую она желает получить. И есть то, чего хотят добиться от тебя другие. И все по-своему правы, а ты для них просто бестолковая пешка, насколько бы обидно это ни звучало. Если не остановишься и будешь продолжать в том же духе, этот мир сломает тебя, пережуёт и выплюнет. Отвечать за последствия никто не будет, поверь.
― А за пределами этого мира меня поймают, сломают, пережуют и выплюнут другие, потому что теперь у меня есть то, что нужно всем, ― возразила я. ― Ты правда не знаешь, как снять эту печать?
― Я знаю только один способ, но не факт, что он сработает, и ты точно на него не согласишься, ― сухо ответил он и пошёл к шкафу, чтобы взять оттуда чистую одежду.
Удар магическо-электрическим разрядом пришёлся ему справа вдоль позвоночника, поэтому теперь там красовалась липкая стерильная повязка, вокруг которой расплылся огромный синяк. Такая рана наверняка причиняла сильную боль, не Глеб старательно делал вид, что не испытывает никаких неудобств. И всё же его движения были осторожными и скованными.
― Твои крылья… ― начала я, разглядывая широкую спину, покрытую замысловатым рисунком.
― Это часть моей магической сути, ― прозвучало в ответ. ― Могу спрятать или показать в любой момент, но сейчас, извини, не до подобных развлечений. Скоро сюда заявятся стражи из научного департамента. Мне придётся вернуться. Ты зря вмешалась и нажила себе проблем. Мои крылья совершенно бесполезны.
― Но это же часть тебя, ― нахмурилась я. ― Там кости, мышцы…
― И что? Люди продолжают жить после ампутации рук или ног, а это всего лишь отростки на спине. Не умру, не волнуйся. Но на самом деле странно, что тебя это беспокоит.
― Почему ты рискнул своей свободой и здоровьем ради моего спасения? ― наконец-то задала я вопрос, терзавший мою совесть с тех самых пор, как Гена рассказал мне о поступке Глеба.
― Я вообще не должен был рождаться, а у тебя есть семья. Никому не нужная жизнь в обмен на кому-то нужную ― вот и всё. Не вижу в этом ничего неправильного или предосудительного. У меня никогда не было того, что жаль потерять, ― ответил он.
Ну вот и как после этого на него злиться? Он прекрасно осознаёт свои возможности, но при этом спокойно отказывается от собственной жизни только потому, что считает себя никому не нужным. Комплекс неполноценности? Он и у магических существ бывает? Хотя, глядя на Диму, например, удивляться вообще нечему. И эльфийка эта ещё ― тоже яркий пример мании величия. Вроде и не люди вовсе, а страдают такими же недугами.
― Лилия сказала, что я для тебя истинная пара, ― вспомнила я.
― У неё очень буйная фантазия. Забудь, ― ответил Глеб. ― Гены оборотня для меня не ценнее остальных. Я не руководствуюсь инстинктами.
― Да мне плевать, чем ты руководствуешься, ― начала я злиться. ― С каждым новым шагом этот клубок событий непостижимым образом запутывается всё сильнее. Что ни сделаешь, всё неправильно. Если нельзя никому верить, то как жить вообще?
― Чем проще, тем лучше, ― невозмутимо произнёс он, осторожно надевая серую футболку. ― В твоём случае я посоветовал бы отказаться от должности, не давать согласие на исследования ни при каких обстоятельствах и вернуться в свой мир, который для тебя хотя бы понятен. От роли приманки ты уже не избавишься, а других неприятностей, которые сама же и призываешь на свою голову, можешь избежать.
― Но печать-то сама собой не исчезнет, ― возразила я.
― Она не исчезнет и с помощью учёных, потому что им интересно сохранить и изучить её, а не уничтожить, ― подтвердил он мою недавнюю догадку.
― То есть выхода нет вообще никакого? Придётся жить до конца дней своих с этой штуковиной, которую я даже не вижу, и шарахаться от каждой тени, да?
― Насчёт выхода я тебе уже всё сказал, ― ответил Глеб, застегнув молнию на джинсовых брюках и присев на кровать с намерением надеть носки.
Старик Фил как раз принёс поднос с двумя чашками, пузатым стеклянным чайником и сахарницей. Охнул, увидев, как хозяин морщится в попытках наклониться, поставил поднос на стол и рухнул перед глебом на колени, чтобы помочь ему с носками.
― Тебе не стыдно старика эксплуатировать? ― не без презрения спросила я.
― Ни капли, ― прозвучало в ответ.
А мне и сказать-то на это больше было нечего. Какой смысл говорить что-либо, если до него не достучишься? Варится в каше собственных мыслей и убеждений, а ты попробуй догадаться, что там у него в голове и на сердце. Вот и спасай такого ― ни благодарности, ни хотя бы понимания не дождёшься. «Раз не хочешь, чтобы тебя спасали, я больше даже думать об этом не буду», ― решила я и уже протянула руку к чайнику, чтобы налить себе чай, но пророчество Глеба относительно того, что за ним придут сотрудники научного департамента, внезапно сбылось. Со двора послышался шум, старик Фил шустро умчался туда встречать незваных гостей, а сероглазый подошёл ко мне вплотную, приподнял пальцем мой подбородок, одарил меня безразличным взглядом и сообщил:
― Насколько я понял, магия печати унаследовала мою способность к межпространственным перемещениям. Если хочешь попасть из одной реальности в другую или преодолеть какое-либо препятствие на своём пути, просто сосредоточься на своём желании сделать это. Не забывай только, что локации и объекты Иного разбросаны по разным уголкам вашего мира. Можешь оказаться там, откуда потом сложно будет попасть домой. И не пользуйся этим слишком часто, потому что развитие одного таланта спровоцирует эволюцию и других возможностей тоже. Магия может поглотить твою душу целиком. Обратного пути тогда уже не будет.
― Ты сейчас вот так вот просто уйдёшь обратно в эту жуткую лабораторию и даже не попытаешься сопротивляться? ― спросила я, отказываясь верить, что живое существо может быть настолько равнодушным к своей участи.
Он не ответил. Усмехнулся только коротко и ушёл, оставив меня одну в уютной спальне, залитой рыжими лучами закатного солнца. Окно этой комнаты выходило во двор, поэтому я видела сквозь полупрозрачный тюль, как Глеб разговаривает о чём-то с эльфийкой Фаиной. Если она пришла за ним лично, значит, он тоже не пустое место. Его жизнь имеет свою цену для других, но не для него самого. Он и правда живёт одним днём. Будет завтрашнее утро солнечным или пасмурным, настанет ли оно вообще ― ему всё равно. Не сопротивляется только потому, что любые действия требуют усилий и приводят к каким-то последствиям. Глеб просто не хочет осложнять свою жизнь сверх необходимого, вот и всё. Ему так проще.
Это, конечно, его дело, но, меня, простите, такая позиция не устраивает. Ему, значит, пофигу на все параллельные миры разом, а я теперь сама должна разгребать всё то, что свалилось на мою голову по его вине в том числе? На вот тебе, Инна, магическую печать, и хоть ешь её, хоть живи с ней ― так что ли? Ну уж нет! Так не пойдёт! Ангел он, демон или оборотень, особо опасный или не страшнее хомячка ― мне без разницы. Мне нужен результат, который устроит меня. А что нужно миру Иному и его обитателям ― это уже второй вопрос.