Олька часто играла. Могла сесть за инструмент и импровизировать часами. А мне нравились такие дни: лёжа на кровати подруги растворяться в музыке. Качаться на волнах в океане, прогуливаться по золотым пляжам или бродить по свежему лесу. С детства имела хорошее воображение!
Потом мы менялись, и я создавала свою музыку.
Захотелось уйти. Именно сейчас, когда я снова услышала, как Олька играет, потому что рядом с предательницей не хотелось находиться. И я уже было развернулась, когда дверь открылась.
Начало истории
Предыдущая глава
Одиннадцать лет назад
Я так любила подругу, а теперь мне хочется сбежать. Только не могу, потому что музыка становится громче, и мать Оли выставляет мусорный пакет в подъезд.
- Здравствуй, Ася, а мы не слышали, как ты звонила, - немного удивляется, глядя на меня. - Давай, проходи. Оля у себя в комнате, а я «Великолепный век» смотрю, там сейчас Хюррем и Валиде что-то ссорятся.
Надо же, как совпало. Кажется, мы с её дочкой сейчас тоже начнём.
- Ты не знаешь, что вчера было, а то я пропустила? - задаёт вопрос.
- Не, теть Марина, я такое кино не люблю.
- А я очень уж. Все, реклама закончилась, пойду смотреть.
Разуваюсь и направляюсь в комнату Ольки.
- Аська! – она радостно вскакивает со стула, подбегая и усаживая меня на кровать. – Ты должна послушать, срочно! У меня эта мелодия весь день в голове крутится, вот только недавно оформила немного.
Она снова садится перед пианино, принимаясь играть, а я прожигаю взглядом её спину, держа зубы крепко, чтобы с языка не сорвалось что-то опрометчивое. Музыка приятная, но совершенно нет настроения на похвалу. Когда Олька заканчивает, просто пожимаю плечами.
- Мелодия, как мелодия. Не цепляет.
Слежу за её выражением лица, ожидая, что вот сейчас она возьмёт и признается про этот чёртов конкурс. Но нет.
- Странно, думала, что ты оценишь, - говорит разочарованно, а я просто молчу.
Она снова смотрит на клавиши, размышляя, а потом быстро пробегается по нескольким нотам и немного меняет мелодию.
- О! А, если так?
- Еще хуже, - отзываюсь недовольно, облокачиваясь на стену.
- Ладно, поняла, потом что-нибудь ещё придумаю, - Олька поворачивается ко мне, а я всё жду правды. – Сядешь? – приглашает к пианино, но качаю головой. Перегудова закрывает инструмент и умащивается рядом. А мне неприятно.
Надо же, как в одночасье меняется отношение к человеку.
- Я через недельку уже в школу выйду, надо нагонять вас. Задания принесла?
Вытаскиваю из кармана листок. И опять жду. Молчит. Вместо этого просматривает, что написано.
- Вот это грузят! Химичка бушует, биолог вообще видел, что он задал? Капец! – вскрикивает, качая головой. А я чувствую в ней какой-то подъём, словно она выиграла в лотерею.
Молча рассматриваю стены, размышляя, когда встать и уйти, будто всё здесь пропитано предательством.
- Да что с тобой? – толкает меня в плечо, и приходится перевести взгляд. - Болею я, а настроения нет у тебя. Подруга, ау. Не парься ты так, ну два схватила, с кем не бывает. Ты забей вообще на эту школу, мы с тобой скоро в Институт искусств поступим, там на твою химию всем фиолетово. Великим пианисткам не нужны моли, им нужны бемоли.
Олька смеётся от собственной шутки, а мне мерзко. Такая и парня уведёт, когда возможность представиться. Сочиняю на ходу, она никогда не давала повода усомниться в себе. До некоторых пор. Теперь я готова повесить на неё всех собак.
Если она мне не сказала про конкурс, в чём ещё врёт? Разве это настоящая дружба? Раздумываю над тем, стоит ли ей передать слова учительницы. Всё же решаюсь. Открываю рот, когда меня перебивают.
- Ты знаешь, Аська, мы с тобой, как сестры, - говорит с горящими глазами, и я снова смыкаю губы, чувствуя к ней какое-то отвращение. Сёстры? Да ладно. - Две талантливые сестры! – будто поддакивает сама себе.
Ну да, как же. Грош цена таким родственным связям.
- И, если бы я могла поделиться с тобой пятеркой по химии, - продолжает Олька, - я бы поделилась. Да я бы всем с тобой поделилась! Ты самая моя близкая подруга, от которой нет секретов!
- Прямо ни одного? – язвлю, только она не знает, что я знаю. Немного думает и отвечает.
- Ни одного! Честно!
Улыбаюсь её лжи, а она решает, что моё настроение меняется. А я мысленно считаю до десяти. Будто даю возможность всё исправить.
Всегда интересно наблюдать за людьми, которые врут, но не знают, что ты владеешь информацией.
- Слушай, а как твоя подготовка к конкурсу? – наконец, спрашивает. Обо мне. О моём чёртовом конкурсе, который выеденного яйца не стоит. - У тебя выступление через три месяца?
- Даже меньше осталось, - отвечаю спокойно. Девять. Десять.
Хрен тебе, а не слова Анжелы.
- Я в тебя верю! – пытается поддержать. Только мне уже ничего не надо.
- А ты нигде выступать не будешь? – решаю подвести её к нужной теме.
- Если честно, - Олька прищуривает глаза, - Анжела Дмитриевна говорила, что есть шанс попасть на Всероссийский конкурс пианистов. Только по нему пока ещё не все известно. Хотела рассказать, когда заявку подадим.
- Ясно, - говорю. Только сейчас призналась. Но поезд ушёл.
- Аська, это такой шанс! Представляешь, я могу выступить в Санкт-Петербурге с лучшими молодыми исполнителями! А может и место какое займу!
- В Петербурге! – утверждаю, нежели спрашиваю.
- Да, конкурс питерский. Участие бесплатное, а вот проезд и проживание за свой счет, правда.
И я прекрасно знаю, что у них с этим делом несладко. Иногда я давала Ольке свою одежду, косметику, книги. Просто, потому что могла и хотела.
- Но мама сказала, что займет у тети Зины, выкрутимся как-нибудь, -рассуждает. А мне кажется, что я для себя уже всё решила.
- В прошлом году нескольким участникам разные организации предложения сделали после конкурса. Может и мне повезет?!
- Может, - встаю с кровати. Единственное, что сейчас хочется – сбежать. – Мне пора, уроки не выучила, так что пойду.
Не обнимаю, просто следую на выход.
- Ну, ладно, - разочарованно тянет. - Странная ты сегодня какая-то.
Да нет. Просто прозрела. Только Перегудовой этого говорить не хочу.
Олька провожает до двери, и я предвкушаю свободу.
- Анжела Дмитриевна про меня не спрашивала?
- Интересовалась твоим здоровьем, просила привет передать, - говорю часть правды.
- А про мой конкурс не говорила?
- Говорила, - принимаюсь обуваться. - Его перенесли месяца на два.
Упираюсь взглядом в кроссовки, не желая смотреть на бывшую подругу. Будет честным, если мы обе никуда не поедем. Ведь так? Так же? Я уверена, что права. На все сто. Она первая поступила подло, зная, как я стремилась попасть на такой конкурс.
- На целых два?! – ахает прямо над моей головой.
- А может и больше, пока неясно, - оба кроссовка на ногах. Выпрямляюсь, откидывая волосы назад. - Там у них проблемы со спонсорами, - нагло вру.
- Жалко. Зато будет время подготовиться, - ищет Олька что-то позитивное.
Хватаюсь за ручку, но тут же оборачиваюсь.
- Кстати. Анжела Дмитриевна через неделю уходит на больничный. У неё операция плановая.
- На ухо, - согласно кивает Олька, и я только сейчас вспоминаю, что Пономарёва и впрямь страдала со своим ухом. Надо же, как совпало.
- Сказала, что недели на три. Так что в музыкалку пока не ходим, - продолжаю сочинять.
- Обидно, - тянет Олька, - я уже успела соскучиться. Но зато с тобой больше времени будем проводить вместе.
Отчего то от такой перспективы не становится лучше. Наоборот.
- Да мне бы уроки подтянуть, что-то не ладится, - не могу остановиться в своей лжи. – Так что не обещаю. Ладно, пока.
Она раскрывает объятия, как обычно, и мне приходится её обнять. Что-то близкое и родное сквозит между нами, только предавший один раз предаст дважды. Она не сказала намеренно. Я поступлю так же.
Это было наше последнее объятие, как сестёр.
Продолжение здесь