Прошла зима, весна в Ясный Колодец ворвалась с криком прилетевших грачей и барахтаньем воробьёв в дорожных лужах.
Небо, первоначально серое и угрюмое, теперь расцвело ярким бирюзовым цветом. Лёд на Боярке треснул, словно старая скрипка, распевая свои последние мелодии под лучами солнечного света. Ветры, полные свежести, метались по полям, пробуждая спящие под снегом семена.
Соня решила: “ Всё, хватит молчать, пора действовать. Живот того и гляди на нос полезет. А я всё чего-то выжидаю”. Она съездила в районную больницу, встала на учёт в женской консультации и взяла справку о том что у неё срок беременности четыре с половиной месяца. С этой справкой она и встретила Валентина, у калитки его дома, когда тот возвращался с работы.
— Вот, гляди, — протянула она ему казённый бланк с печатью.
— Что это? — Валентин уставился на неё злым взглядом.
— Читай, если грамотный, там всё написано.
Он бегло пробежал глазами фиолетовые строчки и вернул справку обратно.
— Ну и что, мне это ничего не говорит.
— А ты на срок посмотри, как раз после той нашей с тобой ночки, и получился ребёночек.
— Сонь, вот что тебе от меня нужно? — взмолился Вихров.
— Нужно чтобы ты женился на мне, неужели непонятно.
— Но ведь я тебя не люблю, и не полюблю никогда. Как ты жить со мной собираешься, зная это?
— Очень просто, мне твоя любовь не больно и нужна, нужно чтобы ты ребёночка признал и чтобы он рос при папке с мамкой, и чтобы пальцем ему в след разные умники не тыкали, да приблудышем не называли.
— Сонь, а ты уезжай отсюда, — предложил вдруг Валентин, — в городе или в другом селе ведь никто не узнает, что ты без мужа родила, скажешь бросил паразит, одну с ребёнком. А я помогать буду, вот честное слово, не обману.
— Так я тебе и поверила, — усмехнулась Монголова, — стоит только мне действительно уехать, как ты и думать про своё обещание забудешь. Да и как я уеду отсюда, если у меня мать в постели лежит, и неизвестно, встанет или так и останется лежачей. На кого я её брошу, на тебя что ли, или на твою Ариночку ненаглядную? Нет уж, никуда я не поеду, и жениться тебе на мне придётся, хочешь ты этого или нет.
— Не женюсь я на тебе, не рассчитывай, лучше вон в омут, что за Сухой лощиной брошусь, чем это сделаю.
Валентин отстранил Соню со своего пути, и громко хлопнул калиткой, войдя во двор.
— Ну, ну, в омут он бросится, как же, нет дорогой, не сделаешь ты этого, и пугать меня не надо, я уже пуганая, — выкрикнула ему в след Соня.
— Валик, а с кем это ты у калитки разговаривал? — раздался голос матери из боковушки, едва он вошёл в дом.
— С Сонькой Монголовой, — ответил сын, снимая рабочую куртку и вешая её на крючок в прихожей.
— А что она хотела?
— Ничего,так просто мимо шла, вот и остановилась, чтобы поболтать.
— Да нет, — возразила Зоя, — я её у нашей калитки минут за двадцать до твоего прихода заприметила, она тебя вроде как поджидала.
— Мам, далась тебе эта Монголова, лучше ужинать собери, я голодный как волк, утром позавтракать не успел, а потом и пообедать не получилось, так весь день и промотался, между Тернами и Ясным колодцем, то семена отвозил, то запчасти.
— Сейчас Валик, сейчас, — заторопилась Зоя, и стала собирать на стол.
Глядя на то как сын ел без особого аппетита, хоть и говорил что голодный, она не вытерпела и спросила.
— Ты хмурый какой-то в последнее время, у тебя случилось чего?
— Нет, всё нормально.
— А почему тогда ходишь как ключ в воду опущенный, может с Аринкой поссорились.
— Не ссорились мы мам, — отмахнулся Валентин, — говорю же всё нормально.
Зоя вздохнула, она видела что с сыном что-то не так, а что понять не могла. “Надо к Груне сходить, расспросить её, она в сельсовете работает, может какие слухи про Валентина ходили, неспроста он такой, ой неспроста”. Вечером, управившись с хозяйством, она отправилась на Партизанскую, где жила её старшая сестра. Груню застала во дворе, они со свекровью,бабкой Симой перебирали семенной картофель.
— Грунь, потолковать надо, — позвала она сестру.
Груня поднялась с низенькой скамеечки, вытерла о передник руки и подошла к Зое.
— Случилось что, чего такая заполошная?
— Да не знаю, случилось или нет, Валентин какой-то сам не свой последнее время, может ты на работе чего про него слышала?
— Да нет, никаких разговоров вроде не было— ответила Груня, немного подумав, — ты не переживай, жениться ведь собирается, вот и волнуется парень.
Зоя вздохнула, пытаясь скрыть тревогу.
— За свадьбу у них с Аринкой уже давно всё обговорено, чего волноваться. С ним это с зимы началось, то вроде ничего, а то вдруг хмуриться начинает, и такой дёрганый.
Груня прищурилась, словно от света, пробивавшегося сквозь запотевшие окна.
— Может, на работе чего? Или что-то еще? Ты расспроси его.
— Пробовала, расспрашивала.
— А он что?
— Ничего, говорит что всё нормально и мне показалась. А я то вижу, гнетёт его что-то, знать бы что, может помощь нужна, а он не признаётся.
— Ладно, не поднимай панику раньше времени. Постараюсь разузнать, может кто чего скажет, — пообещала Груня, провожая сестру до калитки.
На следующий день Агриппина после обеденного перерыва пошла в колхозную бухгалтерию. Вроде как по делам, узнать сколько яиц смогли собрать у населения и сдать в магазин, Шура Набокова и Светлана Попова, они были сельскими депутатами, и им давали задание. Узнав что девушки со всем справились, похвалила их, а потом как бы между прочим в шутку сказала.
— Замуж вам пора, красавицы, а то в девках засиделись.
— Успеешь тут за малолетками, — усмехнулась Галина Кукушкина, — они всех завидных женихов сумели расхватать. Племянника твоего, вон, Аринка Ромашова захватила, да видать не только она на него виды имеет.
— Не поняла, — протянула Агриппина, — а кто ещё?— Да Сонька Монголова, пока подружка в городе диплом зарабатывает, она тут времени даром не теряет.
— Это правда что ли, — брови у Груни удивлённо поднялись вверх, — ты не врёшь Галь?
— Больно надо мне врать, — хмыкнула Галина, — я сама их, прямо на горячем в столовской подсобке захватила.
— И давно это было?
— Ещё по осени, когда праздник урожая отмечали.Больше ничего Агриппина расспрашивать не стала, сославшись на то что на работе дела, собралась и ушла.
Вечером всё что удалось узнать, рассказала сестре.
— Он что, с ума что ли сошёл, — узнав новость возмутилась Зоя, — сроду бы не подумала что у меня сын бабник. Ну пускай только появится, я ему задам. Теперь мне понятно, почему он такой дёрганый, в девках как в трёх соснах запутался.
— Да погоди ты, — одёрнула сестру Груня, — он мужик, с него какой спрос. А вот вертихвостка эта головой думала или нет, когда расстилалась под него.
— Грунь, а вдруг она того? — схватившись рукой за щёку, произнесла Зоя.
— Чего, того, — не поняла было сестра.
— Как чего, вот это вот самое, — Зоя показала руками большой живот, — поэтому Валентин и ходит такой смурной, боится что до невесты слухи дойдут.
— Да не может быть, — отмахнулась было Агриппина.
И в это самое время, дверь в комнату отворилась, и на пороге показалась Соня.
