Столица алгарского царства была полностью захвачена туринскими войсками до конца дня. После провозглашения Самохи великим правителем, он объявил, что каждый из его солдат, может брать себе всё, что пожелает в этом городе. Изображая радость от долгожданной победы, Самоха позволил своим полководцам набить обозы добром в самом богатом городе царства.
— Берите, всё что захотите, мои смелые воины! Этот город полностью в вашем распоряжении, — произнёс он, разливая вино окружавшим его полководцам.
Повесть Путешествие Самохи. Книга Четвёртая. Часть 81.
На самом деле у Самохи был точный и холодный расчёт. Но в тот момент вряд ли кто-то об этом подумал. После его слов, радость от победы захлестнула всех без исключения. Как некогда его солдаты грабили Камергис, теперь они также набивали карманы в столице алгарского царства. Единственное место, куда им был закрыт вход, это замок правителя. Его полностью оккупировали войска Кин и Унги. Впрочем оспаривать их волю никто не стал, Сабад и без того был огромен и богат.
Пока туринские солдаты обшаривали город в поисках добычи, Самоха восседал на золотом троне правителя в роскошном, просторном зале. Всё вокруг него просто кричало о богатстве бывшего владельца этого трона. Но Самоха был не сильно рад произошедшим событиям. Сидя на троне правителя, он размышлял о непредсказуемости своего жизненного пути.
Ещё совсем недавно, он был обычным жителем и даже не помышлял о какой-либо войне. А теперь, его солдаты несли горе и страдания жителям целого государства. Они разрушали их города и уничтожали всех непокорных на своём пути. А самое главное этого было невозможно избежать. Такова была реальность этого мира. Сколько бы Самоха ни старался, сколько бы ни пытался договориться по-хорошему, всё было бесполезно. В этом мире не ценились доброта и человеколюбие. Здесь они считались слабостью и бесхребетностью. Если ты оставлял в живых своих врагов, проявляя к ним милосердие, они немедленно начинали считать тебя безвольным и слабым. Даже в империи, где казалось, существовала наивысшая цивилизация, дворяне старались добить своих врагов, без всякой жалости. А уж за её пределами нравы были ещё бесчеловечнее.
За размышлениями Самохи неотрывно наблюдала милашка Кин. Она ни о чём его не спрашивала. Просто стояла рядом и смотрела на него со счастливой улыбкой. Наверное, сейчас в её голове кружились какие-то приятные мысли. Стоило Самохе взглянуть на неё, как лицо Кин буквально озарила вспышка счастья. Наверное, так она улыбалась, когда он согласился взять её в жёны. Самоха улыбнулся ей в ответ и Кин тут же, прильнув к его губам, одарила своим страстным поцелуем.
— Я так рада, что могу находиться рядом с тобой, — произнесла Кин.
Их идиллию нарушили тихие шаги. Через приоткрытую дверь зала внутрь вошла бывшая принцесса Саркис. Почти неслышно подойдя ближе, она остановилась в десяти шагах от трона.
— Что тебе нужно?! — рассерженно спросила Кин, повернув в её сторону голову. — Разве не видишь, что ты мешаешь отдыхать светлейшему усулу?
— Прошу меня простить, госпожа, — опустив взгляд в пол, произнесла Саркис. — Я только хотела спросить разрешения взять в своей бывшей комнате платье, чтобы привести себя в порядок.
После её слов Самоха взглянул на бывшую принцессу. Она всё так и ходила в перепачканной собственной кровью одежде. Вид у неё был жутковатый.
— Можешь брать любую одежду в этом дворце, — произнёс Самоха.
— Любую? — удивилась Саркис.
— Я разрешаю тебе, — произнёс Самоха.
— Премного вас благодарю, светлейший усул, — склонив голову в поклоне, ответила Саркис.
Саркис немедленно покинула тронный зал и, на мгновение остановившись, перевела дух. Ей казалось, что ещё немного и эта госпожа Кин разорвет её на части, словно клочок пуха. Вообще вся армия светлейшего, была немного странной. Но его ближайшее окружение было куда страннее всех его солдат. Одна госпожа Кин чего стоила! Её взгляд и повадки походили скорее на хищника, чем на человека. Да и княгиня Унга, в услужение к которой Саркис попала, не сильно отличалась от неё. Здоровенные крепкие мужчины, с рубцами от шрамов на лицах, слушались Унгу беспрекословно, как дети. И таких персонажей в армии светлейшего усула было множество.
Отойдя до лестницы, Саркис увидела вопросительные взгляды своих служанок.
— Идём, светлейший разрешил мне брать в замке всё, что я захочу, — произнесла Саркис.
Теперь вместо своей комнаты она направилась в покои любимицы бывшего правителя. У неё были платья побогаче, чем у кого бы то ни было. Виргаваш Азали никогда не скупился на её наряды.
Войдя в комнату любимой жены правителя царства, Саркис прямиком подошла шкафу с её одеждами. Разумеется, большую часть своих нарядов Касина увезла в город Тагал, куда её отправил сам Виргаваш Азали. Но одежды у его жены было так много, что увезти всё она просто не смогла физически. Теперь она вся была в распоряжении Саркис.
За примеркой платьев её и застала госпожа Унга.
— Решила приодеться? — спросила она.
— Мне разрешил светлейший усул, — ответила Саркис, прикладывая к себе очередной наряд.
— Где он сейчас? — спросила Унга.
— Был в тронном зале с госпожой Кин, — ответила Саркис. — Она была очень недовольна, когда я вошла туда.
— Лучше не лезь к ней. Кин — хороший человек, но ради светлейшего усула, она готова сделать всё, что угодно, — ответила Унга.
— Это я заметила, — ухмыльнулась Саркис.
— Кин многому меня научила. Если подружишься с ней, поймешь, что она удивительный человек, — неожиданно ответила госпожа Унга.
Саркис взглянула на неё с удивлением. В голосе княгини сквозило уважение к молодой жене усула. Это было немного странно.
— Она из знатной семьи? — поинтересовалась Саркис.
— Нет. Она всего добилась в жизни сама, — ответила Унга. — Поступив в услужение семье светлейшего в тринадцать лет, Кин завоевала его сердце своей смелостью. Говорят, что во время охоты в пещерах Харага, она спасла ему жизнь. Теперь Кин правит древним Камергисом. На мой взгляд, это достойно уважения.
— Возможно, ей просто повезло, — усомнилась Саркис.
— Я так не думаю, — возразила ей Унга. — Помнишь, когда погиб принц Бисар? В тот день, Кин и две сотни её стрелков, защищали укрепления древнего Шиндана. Даже могучий Курос ничего не смог сделать против неё. А у него было шесть тысяч воинов.
— Наверное, вы правы, госпожа Унга, — неожиданно согласилась Саркис. — Мне и правда стоит познакомиться с госпожой Кин поближе.
Тем временем Кин, проводя время наедине с Самохой, упивалась его вниманием. Она часто скучала по тем временам, когда между ними была близость практически каждый день. Её молодой организм требовал больше внимания супруга, чем у остальных жён.
— О чём ты всё время думаешь? — спросила она, одарив Самоху очередным страстным поцелуем.
— О накопившихся делах, — прямо ответил Самоха. — Уже три луны, как мы воюем с алгарами. Дела стоят на месте.
— Скоро ведь всё закончится, — улыбнулась Кин.
— Возможно, — согласился Самоха.
Он уже прикидывал, сколько забот у него прибавится с появлением новых территорий. Именно поэтому, он собирался назначить в Сабад наместника и переподчинить его Унге. Но всё пошло не по плану. Теперь подобное стало невозможно. Перепоручить управление целым самираштом было нельзя. Им мог править только усул. Никто не поймет, если он оставит управление завоёванными землями своему вассалу. Это будет позор для наместников завоёванных им городов, что неминуемо приведёт к восстанию.
— Возможно? — удивилась Кин. — Разве не для этого ты разрешил солдатам набивать свои карманы добром?
От цепкого ума Кин было ничего не скрыть. Позволив своим полководцам грабить Сабад, Самоха и правда сделал ставку на жадность харнасов и сахинов. Ведь основная их часть примкнула к его войскам только при осаде Дижарда. И карманы его новых солдат были совершенно пусты. А стало быть, они наверняка бы захотели двинуться дальше на запад, чтобы продолжить завоевание оставшихся земель алгарского царства. Что совершенно не входило в планы Самохи. Управление огромными территориями, требовало не менее огромных сил и ресурсов. Его семье, было с трудом переварить даже то, что он уже откусил от алгарского царства, что уж говорить об оставшихся землях! А там ещё было, где разгуляться.
Войска Самохи захватили всего лишь треть всех земель царства. Бывшие владения Виргаваша Азали простирались далеко на запад вдоль почти всей Таракии и охватывали огромные территории. Именно поэтому, Самоха разрешил солдатам набивать обозы добром: чтобы его новые полководцы захотели вернуться с добычей по домам. По мнению Самохи, никто в здравом уме не должен был желать идти дальше, с полными обозами богатств. Кроме того, он намеренно собирался оставить часть земель алгарского царства нетронутыми. Ему нужен был постоянный очаг напряженности в этом регионе. Иначе, у императора неминуемо могло возникнуть к Самохе множество вопросов. И тогда, утаить всего достигнутого будет уже невозможно.
У алгарского царя, кроме его старших сыновей, оставались ещё множество жён с маленькими детьми. Ожидая прихода туринских войск, Виргаваш Азали наверняка их выслал из столицы подальше. Самоха очень надеялся, что регенты, опекающие не достигших своего совершеннолетия детей алгарского царя, передерутся между собой, пока будут делить наследство. Это наверняка на долгие годы погрузит оставшиеся земли в хаос междоусобных войн. Что в свою очередь, гарантирует Самохе отсутствие вопросов к его войскам. Да и к тому же, можно будет всегда сослаться на бесконечную войну с алгарами. Из-за этого его не будут лишний раз дёргать по пустякам из столицы. План был отличный. Но сначала Самохе необходимо было убедить своих полководцев закончить поход против алгар. И он уже придумал, как это сделать.
— Так что? Я ведь права? — спросила Кин.
— Я всегда, считал тебя очень умной, — уклончиво ответил Самоха.
— А что если они не захотят возвращаться по домам? — спросила Кин.
— Захотят, — ответил Самоха.
Кин улыбнулась. В глазах Самохи была такая уверенность, что она не сомневалась в его успехе.
На рассвете следующего дня в окрестностях Сабада появились передовые отряды жителей южного берега моря. Среди алгар ходили о них жуткие слухи. Жители Сабада поговаривали, будто хеты, проводят время в бесконечных войнах друг с другом, а когда нападают на соседей, то не брезгуют даже людоедством. Но Самоха не верил в подобное. Было понятно только одно, Виргаваш Азали хорошо заплатил своим союзникам, чтобы они пришли ему на выручку. Теперь войскам Самохи предстояло испытать на себе, так ли хороши хеты в бою, как о них говорили алгары.
Выбрав удачное место на возвышенности, Самоха построил туринских солдат для встречи непрошенных гостей. Войска хетов не заставили себя долго ждать. Судя по тому, что видели глаза Самохи, у противника было больше десяти тысяч воинов. В основном они были одеты в кожаную клепаную броню, на головах у них были крепкие кованые шлемы, а шею и верхнюю часть груди закрывали кольчужные воротники. Вместо копий солдаты хетов были вооружены подобием алебард на длинных рукоятях. Щитов у них в основном не было, зато на пластинчатых поясах у хетов висело несколько длинных ножей.
Но удивляло Самоху не это. Хеты почему-то не строились в боевой порядок. Остановившись на расстоянии полёта стрелы, они, сгрудившись не ровными кучами, о чем-то переговаривались между собой. Наконец, видимо определившись, от их войска вперёд вышел рослый воин.
Оставив Унгу командовать войсками, Самоха спустился с карса и направился навстречу хету. Встретились они примерно на середине. Самоха стоял, опершись на своё драконье копьё, хет хмуро смотрел на него исподлобья.
— Я Урта из рода Угнар. Я привел своих воинов по зову правителя алгарского царства, — произнёс воин.
— Я Мока из рода Ирити. Ты опоздал, Урта. Алгарский царь мёртв. Теперь эти земли принадлежат мне, — ответил Самоха.
— Вот как, — хмыкнул хет. — А его сын?
— Какой из них? Курос погиб пару дней назад, Кавиль и Бисар ещё полгода назад, — ответил Самоха.
— Ты убил их? — продолжая хмуриться, спросил воин.
— Они погибли в бою с моими воинами, — ответил Самоха.
— И кто же теперь заплатит моим солдатам? — пробурчал хет.
— Сколько обещал заплатить тебе алгарский царь? — спросил Самоха.
— Сто тысяч монет, — произнёс собеседник, и тут же добавил. — Золотом.
— Что же, так как я теперь правитель земель, могу заплатить тебе я, — неожиданно предложил Самоха.
— Ты заплатишь сто тысяч золотых?! — удивился Урта.
— Если пожмёшь мне руку, — ответил Самоха.
— Хеты не продают дружбу, — буркнул собеседник
— Твои друзья уже мертвы, Урта. Осталось решить, хочешь ли ты присоединиться к ним. Или всё-таки выберешь золото, — ответил Самоха.
Урта неожиданно затряс головой, видимо в этот момент в его голове боролись жадность и преданность слову. Вдруг он, стиснув зубы, злобно улыбнулся.
— К демонам золото! Ты убил моих друзей, — взревел хет. — Я желаю биться с тобой.
За его спиной радостно заголосили тысячи хетов. Урта сделал резкий замах своей алебардой, и ринулся вперёд. Но прежде чем он нанес удар, Самоха буквально растворился перед ним в воздухе. Мизерные доли секунды потребовались ему, чтобы сжать пространство и, оказавшись рядом с Уртом, нанести ему удар древком копья в корпус. В следующее мгновение противника Самохи сложило пополам и отшвырнуло в сторону шагов на пятнадцать.
Но это не угомонило Урта. Он встал с земли, словно не ощущал боли от его удара. И это было не просто так. Прикидываясь обычным человеком, Урта обладал незаурядными способностями. Именно за это его ненавидели враги. Урта был одним из сыновей великого Гарха, некогда правившего на всём побережье южного моря. С тех пор минуло много времени. От рода их отца не осталось и следа. Из всей семьи в живых оставались лишь Урта и его сестра Митра. Их младший брат Сунар, покинул семью почти год назад. Ходили слухи, будто он ушёл воевать с врагами алгар. Но больше вестей о нём не было. С Митрой у них дела тоже не ладились. Последний раз Урта поругался с сестрой из-за пары краденых лодок. Но в тот раз на сторону сестры встали все жителей города Хьёла. Поэтому повздорив, Урта ушел со своими людьми искать себе берег получше. Тут его и отыскал посланник алгарского царя. Он принес ему золото и пообещал в награду много земель, если Урта со своими людьми уничтожит их врагов.
Убивать Урта умел хорошо, недаром между собой, хеты прозвали его «демоном». Все, кто встречался с ним в бою, всегда погибали. Поэтому на предложение алгар Урта согласился, не раздумывая. Кинув клич, он достаточно быстро собрал целое войско искателей лучшей доли. После чего они немедленно отправились в дорогу.
К сожалению, с этим златорогим Мокой его тактика не сработала. Обычно Урта прикидывался увальнем-простачком, а затем, подобравшись поближе, убивал свою жертву одним ударом. Но этот Мока, он был особенным. А стало быть, с ним можно было не церемониться.
Урта стёр пыль с лица и, расправив плечи, бросился на своего противника снова. Мока стоял на месте, словно поджидая его приближения. Но что-то было в его позе не так. Урта уловил его движение за долю секунды. Златорогий сделал резкий замах своим копьём, словно решил разрубить пространство перед собой вместе с бегущим на него противником. Предчувствуя опасность, Урта в последний момент, оттолкнувшись от земли, подлетел в воздух на несколько метров. Он нанёс свой сокрушительный удар прямо в прыжке. Любой другой из его врагов был бы уже мертв. Но златорогий Мока, легко увернулся от его топора. Урон пришёлся прямиком в то место, где он стоял мгновение назад. Топор Урта с грохотом вошёл в каменистый грунт, вмяв там огромную воронку.
В следующее мгновение, лезвие черного копья Мока одним махом перерубило древко его оружия. Урта не успел ещё перенести центр тяжести после своего удара, а уже остался с коротким обломком в руках. Всё произошло за доли секунды. Рванувшись со всей скорости, Урта успел только выпрямиться и повернуться лицом к своему противнику. В это мгновение, нога златорогого врезалась ему в лицо со страшной силой.
Дальше Урта помнил происходящее смутно. От удара, его сшибло с ног, словно летящим бревном. Он несколько раз ударялся об землю, подлетал в воздух и, кувыркаясь, снова ударялся об неё. Когда в голове перестало кружиться, Урта пошатываясь, поднялся с земли, опираясь рукой на каменную глыбу, стоявшую рядом. Отшвырнув обломок рукояти топора, он выхватил из ножен свои клинки. Впервые перед ним был достойный противник, на которого стоило потратить свою никчемную жизнь. Урта оскалился в злобной ухмылке, готовый снова броситься в бой.
Наблюдая за своим противником, Самоха прикидывал, как долго тот сможет подниматься снова и снова. Возможно, стоило ему отрубить несколько конечностей, чтобы он был не таким шустрым. Но от магического удара «таруны» Урта уже увернулся, а значит, хорошо знал о нём.
Самоха ударом копья раздробил камень, лежавший перед ним на земле. И тут же отправил его обломки в сторону своего противника. Урта успел скрыться за кусок стоявшей на земле скалы и не получил никакого урона. Не дожидаясь его новой атаки, Самоха резко развернувшись, сделал вертикальный взмах копьём. Удар «таруны» прошёлся прямиком по всей длине скалы, за которой укрывался Урта. Самоха не сомневался, что его противник сможет и в этот раз выжить, а потому приготовился атаковать его снова. Магический удар рассёк скалу почти ровно надвое, и обе её половины рухнули на землю в разные стороны. Неподвижно стоявший за ней Урта покачнулся и неожиданно для всех повалился навзничь замертво. Видимо Самоха сильно переоценил его способности. Но так даже было лучше. Довольно улыбнувшись, он закинул своё копьё на плечи и зашагал в сторону туринских войск. Не дожидаясь его возвращения, Унга подняла меч над головой. Раздался звук сигнального рога и пикинеры строевым шагом двинулись вперёд на врага. Кем бы себя не считали хеты, этот бой им должен был запомниться навсегда.
Спустя минуту, жители южного побережья бесстрашно бросились в атаку на туринские фаланги. Безрассудства им было не занимать. Но прежде чем они добрались до своей цели, на них обрушился шквал арбалетных стрел. Ещё не вступив в сражение, сотни хетов падали на поле боя. А дальше, они столкнувшись со стеной из копий, начали нести ужасающие потери.
Раз за разом хеты накатывались на фалангу пикинеров, каждый раз теряя сотни своих солдат. Может в бою с кем-то ещё такие атаки и могли сработать, но только не с войсками Самохи. Следом заскрипели торсионные баллисты, и строй хетов накрыло градом тяжёлых копий. Но даже это не угомонило жителей южного побережья. Они снова и снова бросались в бой, погибая без особой пользы. Пикинеры Самохи продолжали надвигаться на них монолитной стеной, продавливая войска хетов все глубже и глубже. Будто железная машина, его солдаты перемалывали срой неприятеля, оставляя после себя сотни неподвижно лежащих тел врага. Хеты отчаянно сражались, словно это была их последняя цель в жизни. Но всё было бесполезно. Трехчасовое сражение завершилось ударом тяжёлой кавалерии Кин. Врубившись на полной скорости в разрозненный строй хетов, они в считанные минуты разметали его солдат по полю. Следом, сквозь ряды пикинеров, в бой бросились харнасы и сахины. Им достались те из врагов, кто выжил после атаки тяжёлой кавалерии. Из тринадцати тысяч хетов в плен к Самохе попали всего семьсот человек, да и то, лишь потому, что были сильно ранеными.
В Сабад его солдаты вернулись в приподнятом настроении. Их светлейший усул снова привел свои войска к победе. Хотя жители города наверняка были в ужасе от случившегося.
Этим же вечером в тронном зале был созван большой совет. На нём Самоха во всеуслышание объявил о даровании своим преданным полководцам завоёванных его войсками земель и городов. Унге достались всего несколько городов вдоль границы Таракии. Её владения и так были большими. Остальные земли он поделил на три части, объявив их новыми княжествами в составе туринского самирашта.
Центральную часть Самохе пришлось возглавить самому. Она примыкала к землям Унги и имела проход в сторону Камергиса. И хотя ему достались самые крупные города, такие как Сабад и Ялын, сама территория княжества была невелика. Оставшиеся территории Самоха поделил между харнасами и сахинами, назначив туда князьями своих новых полководцев. Вот тут и началось самое удивительное. Пожалуй, такого счастья в глазах, он давно уже не видел. Его новые вассалы клялись ему в безграничной преданности, обещая служить Самохе всю свою жизнь верой и правдой. Получая от него дарственные грамоты, каждый из них приносил Самохе клятву верности. Некоторых особо смелых офицеров, Самоха назначил наместниками городов. Остальные должности, он оставил на усмотрение новых князей. Таким образом, к концу дня туринский самирашт был полностью сформирован, после чего все присутствующие были приведены к клятве верности светлейшему усулу.
Однако, несмотря на всеобщую эйфорию, среди присутствующих нашлись и те, кто вспомнил про нетронутые земли алгар. И хотя таких было не много, теперь все собравшиеся смотрели на Самоху вопросительными взглядами.
— Пусть никто не думает, что мы забыли обиды, нанесенные нам алгарами, — произнёс Самоха. — Но сейчас есть дела и поважнее войны. Скоро начнется новый сезон, и если мы не позаботимся об урожае, наши с вами земли, ждет голод. Какой прок от пролитой нашими солдатами крови, если это не приведёт к процветанию отвоёванных земель?
— Светлейший усул говорит правду, алгары никуда от нас не денутся, — поддержал его Мугин.
— Кроме того, не будем забывать о наших воинственных соседях с юга. Вы ведь видели их безумные взгляды? Прежде, чем идти на алгар, нам нужно построить укрепления на южной границе. Иначе, вернувшись из похода, мы можем найти руины от своих городов, — произнёс Самоха.
— Всё верно, — согласилась Унга. — Укрепим свои города, залечим раны и тогда алгарам несдобровать.
Её поддержали большинство из полководцев. В итоге было решено, что войска отправятся в завоёванные регионы для наведения там порядка.
Но самое удивительное, произошло на следующий день.
Самоха проснулся с Кин в занятой ими комнате. Из коридора доносился какой-то посторонний шум. Вздохнув, Самоха протянул руку в сторону окна. Плотная штора, плавно качнувшись отодвинулась к стене. Тут же яркий солнечный свет заполнил всю комнату своим сиянием. Судя по всему, время близилось уже к полудню. И всё потому, что вчера они с Кин угомонились далеко за полночь.
— Что там происходит? — недовольным голосом спросил Самоха.
— Какая разница? — улыбнулась Кин, и придвинулась к нему поближе.
Но Самоха не собирался валяться в кровати весь день. На сегодня у него были ещё дела. Неожиданно в комнату постучались. Кин недовольно посмотрела в сторону двери. Кто бы там ни был, сейчас ему лучше было побеспокоиться о своей жизни.
— Господин Мока, вам срочное письмо, — послышался голос Унги из-за двери.
Видимо дело было очень срочным.
— Сейчас я встану, — ответил Самоха.
Поцеловав Кин он выскользнул из-под покрывала и подошёл к умывальнику. Спустя минут десять, Кин открыв дверь, впустила в комнату Унгу. Самоха застёгивал на себе одежду.
— Что там стряслось, — спросил он, выглянув из-за ширмы.
— Рано утром в Сабад прибыл гонец из империи, он сообщил, что у него срочное письмо лично для вас, — произнесла Унга. — Сожалею, но отдавать письмо он больше никому не пожелал.
— Ну и пусть тогда ждёт, — хмыкнул Самоха. — Чего ты засуетилась?
— Я подумала, что там действительно что-то срочное, — произнесла Унга.
— Вряд ли, — усомнился Самоха. — Иначе, Стис уже предупредила бы нас.
После его слов Унга даже немного растерялась.
— Ладно, идём, посмотрим на этого гонца, — согласился Самоха.
Когда они вошли в приёмный зал, там под охраной двух офицеров их дожидался человек в легкой броне. Судя по внешнему виду, он прибыл к ним прямиком из столицы. Именно там Самоха видел подобное обмундирование. Увидев его, мужчина тут же отстегнул от пояса капсулу с письмом и протянул её Самохе.
— Господин лорд, вам срочное сообщение от императора, — произнёс он, склонив голову.
Самоха принял послание молча. Сломав печать имперской канцелярии, он вскрыл капсулу и извлек из неё послание. Развернув его, Самоха бегло пробежался по содержимому. Тяжело вздохнув, он перевел взгляд на Унгу.
— Это скорее вам, госпожа княгиня, — произнёс Самоха, передавая Унге письмо. — Это ведь вы ведёте войну с алгарами. Я вам всего лишь помогаю.
Унга хотела было что-то сказать, но не найдя подходящих слов, просто промолчала. Взяв из рук Самохи письмо, она принялась его читать. Постепенно её брови поднимались вверх от удивления, видимо содержимое письма её немного шокировало.
— Боюсь, я уже ничем не могу помочь великому императору, — наконец произнесла она.
Посыльный непонимающе смотрел, то на Самоху, то на Унгу. Решив, наконец, разъяснить ситуацию, Самоха забрал у Унги письмо.
— К сожалению, алгарский царь погиб при осаде города. Так что оставить его живым уже не получится, — произнёс он.
— А…а…а… — гонец попытался что-то спросить ещё, но Самоха его опередил.
— Вместе со всей семьёй, — пояснил он. — Увы.
Самоха развёл руками, показывая, что ничего уже нельзя сделать. Кто-то при дворе императора сильно расстарался, чтобы Агни Пероту лично для Самохи велел отправить письмо. Да ещё и с приказом, сохранить жизнь алгарскому царю. Это был очередной неприятный звоночек. Самохе стоило поскорее написать письмо Ираги Мацуба, чтобы он прояснил императору ситуацию с нужной точки зрения.
Алексей Шинелев