— Ну что, опять всю ночь за компом просидел? — ехидно поинтересовался Сергей, заглядывая в комнату сына.
Леонид поморщился и с трудом разлепил глаза. После бессонной ночи веки будто свинцом налились.
— Пап, я же говорил, у меня сегодня важный рейд. Мы босса "завалить" пытались...
— Подожди, какой ещё рейд? Тебе через час на работу выходить! Какие к чёрту боссы?! — взорвался отец. — Ты ещё даже не завтракал!
— Успею я, не кипятись. Дай хоть в душ сгонять по-человечески, — огрызнулся Леонид, поднимаясь с кровати.
Сергей только покачал головой и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Опять отпрыск всю ночь в свои стрелялки рубился. А ведь сегодня важный день — парня переводили в новый цех, обещали повышение. Но разве ж ему это интересно? Ему бы только в своём виртуальном мире прозябать...
Леонид наскоро ополоснулся, схватил на кухне бутерброд и, на ходу жуя, побежал на остановку. Голова раскалывалась после бессонной ночи, тело ломило, но нельзя было опаздывать. Слишком многое сегодня решалось.
Парень влетел в цех за минуту до начала смены. Мастер окинул его недовольным взглядом, но ничего не сказал. Леонид быстро переоделся и встал к своему станку.
Работа не клеилась. Руки дрожали то ли от недосыпа, то ли от нервов. Да ещё и голова раскалывалась нещадно. Леонид то и дело тёр виски, пытаясь сосредоточиться на деталях.
— Эй, Лёнь, ты чего такой квёлый сегодня? — окликнул его напарник Михалыч. — Никак, опять всю ночь в танчики рубился?
— Типа того, — вяло улыбнулся Леонид. — Слушай, у тебя анальгина не найдётся? Голова что-то совсем раскалывается...
— А то ж! Погоди, щас принесу.
Михалыч убежал к своему шкафчику. Леонид попытался сфокусировать взгляд на станке. Мельтешащие детали плыли перед глазами, всё кружилось и двоилось. Парень тряхнул головой, пытаясь прогнать дурноту... и в этот момент его руку затянуло в механизм.
Леонид закричал. Острая боль пронзила кисть, в глазах потемнело. Последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в беспамятство — истошный крик Михалыча: "Станок! Стоп станок! Человека зажало!".
Леонид очнулся в больнице. Белые стены, белый потолок, противный запах лекарств... Он поморщился и попытался пошевелиться. Тут же острая боль прострелила правую руку.
— Ты лежи-лежи, не дёргайся! — раздался над ухом взволнованный женский голос. — Всё обошлось, жить будешь. Руку вот только...
Леонид скосил глаза. Правая рука была туго забинтована и лежала поверх одеяла. Он смутно вспомнил, как её затянуло в механизм станка. Неужели?..
— Два пальца тебе оторвало, — будто угадав его мысли, произнесла медсестра. — Указательный и средний. Но ты не переживай, протез поставят — и не отличишь от настоящих!
Леонид откинулся на подушку и закрыл глаза. Два пальца... Боже, как же он теперь работать будет? Как за компьютер сядет, в свои любимые игры играть? Да что там — как ложку держать станет?!
От безысходности хотелось взвыть. Но тут Леонид вспомнил про отца. Про его вечное недовольство увлечением сына. Про то, как он предупреждал, что добром эти игры не кончатся. И парень приготовился. Сейчас батя припрётся, начнёт нотации читать, мол, я же тебе говорил!
Но шли дни, а отец всё не появлялся. Не звонил, не писал, не передавал гостинцев — будто забыл про существование сына. Леонид злился, обижался, недоумевал — что за фигня вообще? Почему отцу плевать на него, когда он тут лежит весь переломанный?!
***
Спустя две недели Леонида выписали. Парень вернулся домой — исхудавший, бледный, с забинтованной культёй вместо кисти. Но отец даже бровью не повёл при виде сына. Только буркнул что-то типа "с возвращением" и уткнулся в телевизор.
Леонид прошёл в свою комнату и рухнул на кровать. На душе было погано. Он столько всего пережил — боль, страх, беспомощность. А родному отцу хоть бы хны! Неужели совсем ничего не екнуло в душе, пока сын в больнице валялся?!
Обида душила. Леонид кое-как, одной рукой, врубил комп. Надо было отвлечься, уйти от всех этих тяжких мыслей. Может, хоть любимая игра поможет?
Но куда там! Непослушные пальцы на левой руке путались и не попадали по клавишам. Джойстик выскальзывал, персонаж дёргался и застревал в текстурах. Чёртова культя только мешала и бесила! В сердцах Леонид швырнул джойстик в стену и застонал — боль в отсутствующих пальцах прострелила до самого плеча.
На шум в комнату заглянул отец.
— Ты чего расшумелся? Мать с ночной смены спит вообще-то!
— А тебе какое дело?! — огрызнулся Леонид, сам не понимая, что на него нашло. — Я тут, может, инвалидом стал, мне знаешь как плохо? А ты и не почешешься!
— Ага, инвалидом стал он, — хмыкнул отец. — По своей же дурости! Я тебе сколько раз говорил — хорош за компом ночи просиживать! Вот докатался, пальцев лишился. И чё теперь?
— И всё?! И это всё, что ты мне можешь сказать?! — взорвался Леонид. Он вскочил с кресла и подлетел к отцу, тыча в него забинтованной культёй. — Даже ни разу не екнуло ничего, пока я в больнице страдал?
— Нет. Я в танчики играл и мне норм было! — усмехнулся отец.
Леонид застыл. В голове щёлкнуло. Вот оно что... Приоритеты, значит, такие? Любимые игры сына важнее, чем сам сын?
— Ясно, — глухо произнёс он. — Вот значит как. Ну классно. Рад за тебя.
Леонид протиснулся мимо отца и вышел из комнаты. Постоял немного на пороге, переваривая услышанное, а потом решительно направился к входной двери.
— Ты куда это? — опешил отец.
— К другу. Который в больницу приходил, в отличие от некоторых, — бросил Леонид.
Он распахнул дверь и вышел на лестницу, чувствуя, как горькие слёзы щиплют глаза. Обида жгла изнутри, но одновременно Леонид чувствовал странную легкость. Будто излечился от наивных иллюзий.
Что ж, по крайней мере, теперь он знал цену родительской "любви".