Жизнь Миколаса Орбакаса полна удивительных историй, которые он рассказал в своем интервью журналу "7 Дней", а я расскажу вам самые интересные моменты.
Молодость с Аллой Пугачевой, непростые бытовые будни на 16 квадратных метрах, рождение Кристины и бесконечные гастроли – всё это стало частью его яркого пути.
Несмотря на сильную любовь, они все же не смогли быть вместе.
Как начиналась его жизнь с Аллой? Что стало причиной расставания?
Скромное счастье: как Миколас Орбакас вспоминает молодость с Аллой Пугачевой
Миколас Орбакас любил вспоминать молодость с ироничной улыбкой. Те времена, когда бытовые сложности превращались в настоящие приключения, он считал чем-то вроде экзамена на прочность.
Планировали ли они с Аллой Пугачевой ребенка? Да кто в те годы вообще что-то планировал!
"Как даст Бог, так и будет", – говорил он с легким недоумением о современных подходах.
Ведь тогда, по его словам, все происходило спонтанно: кто думал о детях, если и собаку завести было делом неслыханной роскоши?
Жили они скромно: всего одна комната в 16 квадратных метров, которую он, вместе с другом-художником Виктором Кротовым, привел в порядок буквально за пару дней.
"Разобрали старую печку, поклеили обои, потолок покрасили – и вперед! Кирпичи самосвалом вытаскивали, но это место для нас с Аллой было настоящим раем", – вспоминал Орбакас.
Обычные чудеса: рождение Кристины и борьба за детскую коляску
Вопрос с детской коляской, который сегодня решается за пять минут в интернет-магазине, тогда превращался в настоящий квест.
"Представьте: метро еще не работает, а я уже на Лубянке, на Таганке в очередь записываюсь. На руке пишу номер – 327-й. И вот как-то через пять дней мне повезло: женщина, которая была впереди, не знала, кому передать бумагу с очередью. Я ухватил ее. Потом пропустил пару человек и, наконец, получил заветную коляску!" Цвет, дефекты – это вообще никого не интересовало. "Бери, что дают, и радуйся", – шутил он.
С детской кроваткой все вышло еще интереснее. Алла Борисовна, будучи уже на последнем сроке беременности, наткнулась на нужную мебель в "Детском мире" и, несмотря на положение, сама дотащила ее до дома на трамвае.
"Я прихожу – кроватка стоит, застеленная. Спрашиваю: кто привез? А она спокойно: 'Я!'" – рассказывал Орбакас, восхищаясь ее решимостью.
Трудности молодой семьи вовсе не воспринимались как тяготы. Пеленки стирали вручную, молочное питание добывали с раннего утра, бегая за творожком и кефирчиком через полгорода.
"Но это было в удовольствие, – отмечал Орбакас, – ведь все это для своего ребенка. Чужому я бы, может, и делал, но с другим отношением".
Те времена были нелегкими, но именно они, по его словам, помогли ему и Алле Борисовне понять, что по-настоящему важно. И даже спустя годы он вспоминал те дни с теплотой, как самое уютное и бесценное время их семейной жизни.
Миколас Орбакас никогда не скрывал, что рождение дочери стало для него настоящим сюрпризом. Имя для мальчика – Станислав – уже было наготове, но судьба распорядилась иначе.
"Мы ждали Стасика, а появилась Кристина, – рассказывал он с доброй улыбкой. – У нас даже имени для девочки не было, все вышло совершенно неожиданно".
Все решилось, как часто бывает в жизни, по счастливой случайности. Спустя пару дней после родов Миколас зашел в роддом навестить Аллу. Принес ей угощение – что-то из того, что удалось найти, хотя в те времена и с простыми продуктами была настоящая проблема.
Вместе с лакомством он прихватил первую попавшуюся книгу, чтобы скрасить ей досуг.
"Это была книга датского писателя с названием 'Кристина'. На следующий день я спросил, читала ли она её. Алла ответила восторженно: 'Кристина!'. Видимо, не расслышала вопрос до конца, но нас это вдохновило – вот и имя для нашей дочери!"
Кристина с самого детства была связана с Литвой – второй родиной её отца. Каждое лето до школы она проводила время у бабушки и дедушки на берегу моря.
"У нас был дом прямо в дюнах. До моря – рукой подать, а до ближайшего аэродрома – всего шесть километров. Отправить её туда было делом нехитрым: садись в самолет – и через несколько часов ты на месте. Да и ей нравилось там проводить время – с удовольствием уезжала", – вспоминал Орбакас.
Лето в Литве стало для маленькой Кристины особенным ритуалом. Там, среди песчаных холмов и шумящего моря, она познавала мир, наслаждаясь беззаботными детскими днями. А ее родители знали, что в заботливых руках бабушки и дедушки она будет счастлива и окружена любовью.
Отказаться от обид: почему развод не стал концом отношений
История отношений Миколаса Орбакаса и Аллы Пугачевой – это как та самая песня: яркая, с подъемами и спадениями, но неизменно запоминающаяся. Почему расстались? Орбакас говорил об этом честно и, как всегда, с иронией.
"Молодые были, каждый искал чего-то своего. Тем более артисты – люди особенные: только начали зарабатывать, хочется почувствовать вкус свободы", – делился он своими мыслями.
Когда Кристина родилась, ему было всего 26. Три года службы в армии, свадьба после третьего курса – времени на юношеские приключения у него, как он сам признавался, просто не было.
"Не погулял на свои честно заработанные деньги – ни в ресторан сходить, ни почувствовать себя по-настоящему свободным человеком", – вспоминал Миколас.
И, конечно, он "срывался". Где-то задерживался с друзьями в компании, бывало, шутливо упоминал "по цыганам ходили", хотя тут же отшучивался:
"Нет, это я так, образно". Но главное – никаких "девочек", как он утверждал, никогда не было: "Я не мог себе этого позволить".
Семейная жизнь не всегда встречала его весело после таких загулов.
"Дома – сурово, – признавался Орбакас. – Со скандалом. Ну и, конечно, потом: извинения, примирения, поцелуйчики – в лобик, в ручку, в локоточек".
И каждый раз он произносил ставшее ритуальным: "Больше не буду". Однако гастрольная жизнь сделала свое дело. У Аллы начался совершенно новый виток карьеры: работа в "Новом электроне", затем – в оркестре Олега Лундстрема, самом престижном на советской эстраде. Расписания у них с Миколасом совсем не совпадали.
"Я в одну сторону, она – в другую. И вот так мы, как корабли, разошлись", – говорил он.
На вопрос о том, кто был виноват, Орбакас отвечал без уклончивости:
"Оба, конечно. Но в первую очередь – я. Мужчина всегда должен держать удар".
Он вспоминал, как Алла, с её характером и энергией, шла вперед, мечтая об идеальной жизни. "Женщины часто фантазируют: вот сейчас сделаю так, и все наладится", – с пониманием говорил он.
Прошлое они с Аллой обсуждали редко. Но если речь и заходила, то с неизменным юмором.
"Она может меня подколоть: 'Ну, пьяница ты у меня был', – полушутя, полусерьезно говорит".
И, глядя на эту искорку в её глазах, Орбакас понимал: воспоминания хоть и остались где-то в прошлом, но обиды давно растаяли, оставив после себя тепло и легкий налет ностальгии.
Семейные узы: как Орбакас сохранял связь с дочерью спустя годы
Миколас Орбакас не из тех людей, что при встрече с бывшей супругой вспоминают прошлое с горечью или обидами. "Да что вы, нет, – говорил он уверенно. – Расстались мы, конечно, не под хиханьки, но и без вражды. Развод был через суд – у нас же ребенок, Кристина.
Разменяли квартиру: я уехал в одну комнату, Алла – в однокомнатную. Сильно разругаться? Нет, этого не было. Так, подулись немного, а потом звонок:
'Приезжай, Кристина спрашивает, где папа'. Вот так я снова стал вхож в их дом".
Свою роль в жизни дочери он не просто принимал – он ее оберегал.
"Если звонили – я сразу же ехал. Помогал, когда Аллы не было: в садик или музыкальную школу Кристину провести. Аллины родители, потрясающие люди, ко мне относились так, будто ничего не произошло. Всегда встретят: 'Миша, проходи! Накормят, напоят, спать уложат, если нужно'. Даже когда мы с Аллой уже разошлись".
Зинаиду Архиповну, мать Аллы Борисовны, он вспоминал с особым теплом.
"Она оставалась родным человеком для меня вплоть до последних дней. Даже когда лежала в больнице на Радищевской улице, я ее навещал. Такие отношения – это большое счастье, хотя я понял это не сразу".
Развод, к счастью, прошел мимо маленькой Кристины.
"Ей тогда было три года, она была в Литве. Для нее это выглядело как обычные гастроли: папа уехал, мама тоже. Да, мы решали вопросы без нее. Когда она спрашивала: 'Где папа?' – ей говорили, что он на работе, и она привыкала".
Однако, несмотря на расстояния, Миколас старался оставаться частью жизни дочери. "Если у меня были выступления в Подмосковье, то я ее брал с собой. Иногда ездили вместе на елки, особенно в Москве".
Одну из таких историй Орбакас вспоминал с особым удовольствием.
"Мы выступали в Раменском, шла новогодняя кампания. Я посадил Кристину в первом или втором ряду. Ей было всего четыре года, но она уже все понимала: как себя вести, что нельзя кричать, надо хлопать вовремя. Я ей строго сказал: 'Никаких 'папа' или 'мама', не смейся первая. Смотри, кто засмеется, и только потом можешь'.
И вот мы с партнером на сцене, диалог ведем. Кошусь – а Кристина толкает мальчика рядом и шепчет ему: 'Это мой папа!' Мне так смешно и трогательно стало. Она совсем маленькая, но уже такая взрослая!"
Это воспоминание было для него одним из тех теплых моментов, которые с годами лишь сильнее согревали душу.
Миколас Орбакас часто говорит о том, что их с Аллой Борисовной развод не стал трагедией для семьи, а скорее неизбежной точкой в общем пути. Он всегда подчеркивал, что их отношения после расставания остались теплыми и уважительными.
"Мы никогда не пыхтели друг на друга злобой, – вспоминал он. – Да, разводились через суд, разменяли квартиру, но ссор до драки или обид на века не было. Просто немного подулись, и все".
Кристина, по словам Миколаса, всегда была человеком сдержанным, без истерик и лишних эмоций. Но когда у нее случились проблемы в личной жизни, именно отцу она позвонила первой.
"Она сказала: 'Папа, у меня проблемы', – рассказывал он. – И начала говорить. Для меня это было неожиданно и тяжело – настолько все выглядело идеально, и вдруг…". Вмешиваться он не стал: "Это был её выбор, её решение. Я мог поддержать, но не диктовать, что делать. Она всегда умела разбираться в таких вопросах сама".
Отношения с Аллой за годы после развода наладились. Даже мысли, которые были у него когда-то – "Заберу Кристину, буду судиться", – он теперь вспоминает с улыбкой.
"Тогда это скорее было сказано на эмоциях. Я прекрасно знал, что такое вряд ли возможно. Но поддеть Аллу, знаете ли, мог".
Со временем связь с дочерью стала только крепче.
"С годами я становлюсь более сентиментальным, – признавался Орбакас. – Глубже чувствую родственные узы, острее переживаю. Кристина стала ближе ко мне – и это, наверное, естественно".
Сегодня они не просто семья, а часть большой и разветвленной сети дружеских отношений.