Надя с замирающим от нетерпения сердцем посмотрела на часы. Не решалась раньше времени повернуть голову туда, где на стиральной машине лежал ее тест на беременность.
Задержка была уже целую неделю, а это было так непохоже на ее организм, работающий как часы, и первое, что пришло ей в голову, это, конечно же, возможный ребенок.
С Павлом они встречались уже почти пять месяцев и жить вместе стали почти сразу. Предложение съехаться поступило от Павла, и Надя, недолго думая, согласилась. Квартира, в которой они жили, осталась ей от бабушки. Двухкомнатная, в самом центре их небольшого города. Ремонт в ней был старенький, не то что теперь в новостройках, но места много, комнаты просторные и с высокими потолками, да и техника работала исправно. Возможности переклеить старые обои или сменить мебель у Нади не было, поэтому всеми подручными средствами старалась создавать уют. Особенно, когда к ней переехал Павел.
Всю домашнюю работу, вроде стирки, готовки и уборки, Надя сразу взяла на себя. Так ее учила мама и бабушка ― дамы традиционных взглядов. В их семье считалось так: дважды два ― четыре, вода ― мокрая, работа по дому ― женская.
Поэтому, приходя вечером с работы, какой бы уставшей она ни была, Надя всегда готовила свежий ужин, проверяла одежду Паши на загрязнения, поддерживала порядок.
С самого начала их отношений Надя планировала совместное будущее. Когда ещё не жили вместе, представляла совместный быт. Теперь, когда делили жилплощадь, думала о свадьбе. Откровенно об этом они с Павлом не разговаривали, но, когда тот предложил съехаться, Надя восприняла это как знак. Знак того, что Павел настроен серьезно, хочет быть вместе и развивать отношения. Он был не из тех, кто многословно говорит о чувствах, дарит цветы и поет серенады под окном. Он и сам не раз подчеркивал это, когда Надя пыталась вывести его на откровенный разговор.
― Ты меня любишь? ― спрашивала она, заглядывая в глаза.
― Ну, я же с тобой, ― просто отвечал Паша и старался перевести тему.
После этого Надя бросала расспросы, предпочитая не давить и воспринимая его слова как своего рода признание. Если он с ней, значит, действительно любит и хочет быть рядом. А большего ей тогда было и не нужно.
Будущих детей они тоже не обсуждали. Иногда Надя как бы между прочим интересовалась планами Паши относительно будущей семьи, но как бы в общем, не задавая конкретного вопроса о них самих. На это Паша всегда отвечал, что семья ― это серьезная ответственность, и Надя считала, что его подход осознанный и взрослый.
Несмотря на беспокойство относительно незапланированной беременности, она почти не сомневалась, что Павел ее поддержит. Где-то в глубине души даже надеялась, что это сподвигнет его на решительные действия и регистрацию отношений. Ведь, если уже будет ребенок, то тянуть со свадьбой не имеет смысла.
Собравшись, наконец, с духом и подождав достаточное количество времени, Надя посмотрела на тест. Две полоски. С гулко колотящимся сердцем она взяла тест в руки, рассматривая, словно таким образом хотела убедиться в реальности происходящего. Пока для нее положительный результат являлся шоком. Задержав взгляд на несколько секунд на двух малиновых полосочках, отложила его в сторону.
Наде нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя и осознать, что у нее действительно будет ребенок. Перейдя в гостиную, она забралась на диван и поджала ноги под себя. Мысли роились, перебивая одна другую. Теперь в ее жизнь грядут серьезные перемены, к которым она не была готова. Она не знала, что ее беспокоит больше: неожиданность или сам факт того, что у нее будет ребенок.
Будучи от природы человеком рациональным и рассудительным, Надя принялась все раскладывать по полочкам. Жилье у нее есть, довольно просторное, в одной из комнат можно будет сделать детскую. Они с Павлом работают, и их общий доход позволит содержать будущего малыша. Конечно, первое время придется экономить, особенно, когда она уйдет в декрет, все основные расходы лягут на плечи Паши, но эти временные трудности будут им по плечу.
Поразмыслив, Надя в конце концов пришла к выводу, что никаких серьезных препятствий к рождению малыша не предвидится, и немного успокоилась. Она всегда мечтала о семье и детях, но никогда не думала, что это произойдет так скоро и внезапно. А подумав ещё, пришла к выводу, что если судьба приготовила ей такой подарок, то сейчас ― самое время. Посидев ещё немного на диване уже в приятных мечтах, Надя пошла на кухню готовить ужин. Вскоре должен вернуться Паша, и она хотела порадовать того свежей едой.
Пока готовила, представляла, какая жизнь теперь ее ждёт. Теперь все будет подчинено подготовке к рождению малыша, а дальше ― уход, забота и воспитание. Думая о будущем ребенке, Надя ненароком улыбнулась. Теперь ее страхи и опасения казались смешными. Действительно, что может воспрепятствовать рождению малыша, если по-настоящему этого хочешь? Тем более, когда есть крыша над головой и работа.
Чем меньше времени оставалось до прихода Паши, тем сильнее не терпелось Наде уже поделиться радостной новостью. Теперь эта новость действительно стала для нее радостной - у нее было время побыть наедине с собой, чтобы избавиться от лишних тревог и беспокойства.
Когда, наконец, настал вечер, и в двери повернулся ключ, Надя с нетерпением встала с дивана. Тест на беременность она спрятала, чтобы Паша ненароком не наткнулся на него и не узнал раньше времени.
Павел, войдя в комнату и кинув сумку в угол, поспешил обнять Надю.
― Привет, ― быстро сказал он, чмокнув ее в щеку. ― Ужин есть? Голодный как волк.
Казалось, он не в лучшем расположении духа. Уголки губ немного опущены, а между бровей залегла морщинка. Явно раздражен, Надя хорошо знала это его выражение лица.
― Да, переодевайся. Я подогрею, ― сказала она и отправилась на кухню.
Положила на тарелку овощи и куриное филе, нарезала хлеб. Поставив чайник на плиту, ушла в комнату. Ей не терпелось поделиться новостью, но решила выждать момент в надежде, что после ужина у Паши немного улучшится настроение.
Когда оба уже сидели перед телевизором, Надя, сделав тише, наконец, решилась начать разговор.
― Знаешь, у меня была задержка целую неделю, ― начала она издалека, немного понизив голос.
― Да? И что? ― равнодушно спросил Паша, не отрываясь от телевизора.
― И сегодня я сделала тест на беременность, и оказалось, что он положительный, ― на одном дыхании вымолвила Надя.
Паша, который до этого смотрел в экран, повернулся и в упор посмотрел на нее.
― То есть как это так? Ты беременна, что ли? ― спросил, глядя в упор.
― Да, у нас будет ребенок, ― радостно, но уже не слишком уверенно улыбнулась Надя.
Лицо Паши изменилось. Глаза немного сузились, между бровей опять залегла уже знакомая морщинка.
― А это точно?
― Ну, результат, как правило, точный. Конечно, я уже записалась к врачу, но вряд ли это ошибка.
― Хм-м… И что ты думаешь с этим делать?
― В смысле, «что я думаю с этим делать»? ― тупо переспросила Надя, словно не в силах осознать смысл его слов.
― Ну как. Если врач подтвердит беременность, нужно же думать, что делать дальше. Не думаешь же ты рожать?
Надя смотрела на Пашу, и улыбка сползала с ее лица.
― Вообще-то, только об этом я и думала… А какие ещё варианты?
― Ну, если срок небольшой…. ― начал Паша, но она не дала ему закончить.
― Если ты об аборте, то не может быть и речи! В нашей семье это просто неприемлемо.
Паша, отложив пульт от телевизора и всем телом повернувшись к Наде, продолжил:
― Слушай, но рожать в таких условиях ― это тоже не вариант. И как ты работать собираешься? Беременной?
Надя вдруг начала понимать, как же по-разному они видят будущее.
― В смысле? Это и твой ребенок тоже, ― аккуратно сказала она.
― Да, поэтому я тоже имею право голоса. То, что для твоей семьи аборт ― неприемлемо ― это уже устарело, сейчас другое время.
― Да? Тогда, может быть, и заботиться мне о тебе не нужно? Если сейчас время другое? ― спросила Надя, медленно выходя из себя.
― Ну, что ты из крайности в крайность, ― успокаивающим тоном сказал Паша и придвинулся к ней поближе, взял за руку. ― Но ты сама подумай. Тебе это сейчас нужно? Живем вдвоем в этой старой квартире, зарабатываем не бог весть сколько. О ребенке можно думать, когда уже встал на ноги, когда все есть.
― То есть ты против ребенка?
― Ну, почему сразу против? Просто не сейчас, думаю, ты и сама должна понимать.
Но Надя слушала Павла ― и не понимала. Люди заводят детей, ютясь в комнатке в общежитии, с больными родственниками и кредитами. Да, может быть, у них с Пашей и не идеальные условия, но и не те, чтобы идти на такие крайности, как аборт. Тем более что Надя хотела ребенка, и сама мысль об аборте приводила ее в ужас.
Но вслух она ничего этого не сказала, продолжала молча слушать Пашу.
― В общем, сходи к врачу, узнай срок. Сейчас вообще есть безобидные способы решить эту проблему, медицина давно сделала шаг вперёд, ― выдал он напоследок.
― Ну, понятно, ― просто ответила Надя и замолчала.
Настроение было окончательно испорчено, больше продолжать разговор не хотелось. Да и, строго говоря, ей вообще больше ничего не хотелось. Чувствовала себя разбитой и одинокой.
Что делать дальше, Надя не знала, но решила сдать анализы и посетить врача. В любом случае, если даже решится на аборт ― этого не избежать. Будущее теперь вызывало тревогу. Об аборте думала с ужасом, но не меньший ужас вызывала перспектива остаться матерью-одиночкой. Если решится оставить ребенка, то кто знает, не бросит ли ее Павел?
Его отношение к беременности она поняла и больше не поднимала эту тему. Паша тоже отмалчивался и только в день, когда она была записана к врачу, равнодушно спросил:
― Ты сегодня к врачу?
― Да, ― коротко ответила Надя, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать разговор.
― Хорошо, ― только и ответил тот.
Чем ближе был прием, тем больше Надя беспокоилась. Стоит ли спрашивать у доктора об аборте? А если срок будет уже большой? Да и вообще, сможет ли она на это пойти? Будущее казалось беспросветным и безрадостным. Надя думала, что уже ничто не сможет ее обрадовать и вернуть к жизни, однако, когда услышала вердикт врача, была по-настоящему ошарашена.
― Вы не беременны, ― сказал доктор и начал что-то записывать в ее карточку.
― То есть как? ― переспросила Надя, не понимая. ― Но тест же был положительный.
― Да, такое случается. Если тест исправный, то нужно выяснить причину ложноположительного теста. Прежде всего нужно проверить гормоны, выдам вам направление….
Все остальное Надя уже слушала вполуха. Забрала карточку, поблагодарила, попрощалась, вышла из больницы. Осознавая, что беременности нет, и теперь она не стоит перед сложным выбором, вздохнула с облегчением. Хотя все ещё сложно было поверить в происходящее, но Надя буквально ощущала, как гора падает с плеч. Пока ехала домой, чувствовала, как настроение улучшается, и словно жизнь возвращается в ее тело. А вместе с ней и одно очень важное осознание.
Когда вернулась домой, Паша уже был дома, и она обрадовалась, что может поговорить с ним сразу, а не ждать до вечера.
― Ну как? Что сказал доктор? Срок небольшой? Ты решила делать аборт? ― сыпал тот вопросами, едва она разулась и сняла куртку.
― Я решила, что ты должен собрать вещи и съехать отсюда, как можно скорее, ― спокойно проговорила Надя.
― В смысле? А ребенок?
Надя вздохнула, закатив глаза.
― Не будет никакого ребенка. Я не беременна, результат оказался ложным.
― Так это же хорошо, ― ответил Паша, и взгляд его прояснился.
― Согласна. Хорошо, что у моих детей не будет такого отца, как ты! Надеюсь, вещей у тебя не так много, и за вечер управишься, а завтра ― чтобы ноги твоей здесь не было.
Ошарашенный новостью и переменой в настроении Нади, Паша сначала принялся оправдываться, что на самом деле он хочет детей и, конечно же, не толкнул бы ее на такой рискованный шаг, как аборт. Потом принялся убеждать, что любит ее и хочет быть с ней. Когда его увещевания не сработали, стал давить на жалость, что идти ему некуда и жить негде. Когда же и эта манипуляция не сработала, перешёл на откровенную брань и оскорбления.
Надя, слушая весь этот поток, понимала, что ни одно из его слов ее не задевает. Внутренне радовалась и была благодарна ложной беременности за то, что показала ей истинный облик человека рядом.
Автор: Мария Р.
---
---
Наталена
Машка с самого детства была бестолковой, бесшабашной растрепой. Мама ее это очень хорошо понимала и держала свою девицу в ежовых рукавицах. И то не всегда успевала за ней уследить.
Все девочки, как девочки, а эта...
С утра в тугую корзиночку на Машкиной голове вплетены матерью разноцветные ленты: глаза Машины от этого сделались по-китайски загадочными. На плечиках висит коричневое отглаженное платьице и черный свеженький передник. Гольфики ажурные, с помпончиками. Воротничок и манжеты аккуратно, с ревом (потому что под маминым присмотром) два раза отпороты, на третий раз пришиты как следует – от середины по краям. Туфельки начищены. Чудо, что за девочка, хоть в кино снимай.
А вечером домой является чудо-юдо-рыба-поросенок! Гольфы на ногах – гармошкой! Манжеты - испачканы. На коленях прислюнявлены листы подорожника (на носу – тоже, на всякий пожарный случай). Разноцветные ленты выбились из сложносочиненной корзиночки и развеваются хвостом. Да и вообще – вся прическа такая... такая... В общем такая романтичная лохматость вполне сошла бы, если бы не колючки от бурьяна, запутавшиеся в волосах.
На кармашке черного передника расползлось жирное пятно – Машка на обеде туда положила котлету с хлебом. Она, конечно, совсем не виновата, что любит есть, когда читает. После большой перемены по расписанию стоял урок чтения. И что, голодать ей? Изменять своим привычкам? Котлетка была такая ароматная, поджаристая. Хлебушек – мягкий. Ну и...
Училка, потянув носом, вытащила у Машки котлету из кармана двумя пальцами и выкинула в урну. Маша – в рев.
- Да как так можно еду выбрасывать! Вы же сами говорили!
Класс заволновался. Память у класса отличная. Учительница Галина Петровна, молоденькая, вчерашняя студентка, совсем недавно читала ребятам грустный рассказ «Теплый хлеб». И все плакали. А Мишка Григорьев – громче всех, так ему было жалко лошадку! И сейчас он тоже орал! Галина Петровна краснела и бледнела. Урок был сорван. Она что-то там бекала-мекала – бесполезно. Учительский авторитет падал стремительно в глубокую пропасть.
Пришлось ей врать ученикам, что хлебушек она «просто положила в ведро, а вечером отнесет птичкам». Да кто ей поверит! В итоге в Машином дневнике размашисто, с нажимом, жирнющее замечание: «Сорвала урок котлетами!!!»
И на погоны – Кол! Точнее, единица, подписанная в скобочках (ед.), чтобы Маша не умудрилась исправить оценку на четверку.
После вечерней взбучки и плача Ярославны в туалете, куда ее заперли на сорок минут, стирки манжет, гольфиков и передника – вручную, под материнским присмотром, Машка дала себе зарок никогда и ни с кем не спорить. Себе дороже. Думаете, она покорилась? Как бы не так! Она просто решила все делать по-своему, не спрашивая ни у кого советов. Взрослые врут – точка. Уж сама, как-нибудь.
Вот так столовская котлета определила нелегкий Машин жизненный путь.
Отца своего она не знала. Мама рассказывала, что он геройски погиб.
- На войне? – Машка округляла глаза, которые быстро заполнялись скорбными слезами.
- Э-э-э, ну не то, чтобы... - терялась мама, — ну...
- Попал в авиакатастрофу, — на голубом глазу четко оттарабанила бабушка, мамина мама, ответ на сложный вопрос, — ушел в крутое пике!
Ну, бабушка-то знала, в какое «пике» ушел папа Маши. Но разве стоило об этом говорить маленькой девочке, как две капли похожей на своего папашеньку? Пусть вспоминает его, как героя. Героя-любовника чертова!
Красивая и смелая дорогу перешла Машиному папе, когда Наталья была на седьмом месяце. Да какая там красота: курица с длинной жилистой шеей. И ходила эта курица... как курица: вытягивая ту самую длинную шею, словно высматривая, кого клюнуть. Балерина-а-а, черт бы ее драл! И ножки у балерины были длинные, желтые, куриные. Лапки несушки, а не ноги. С Натальей близко не сравнить.
Мама Маши светилась здоровьем и полнотой. Таких женщин хочется потискать и искренне засмеяться от удовольствия:
- Ах, душечка, Наталья Петровна!
Почти по Чехову. Те же полные плечи, те же ямочки на щеках, те же румяные губки бантиком. Лет сто назад любой бородатый купчина золотой прииск к ногам Наташкиным швырнул бы: "На! Пользуйся! Дай только ручку твою облобызать!"
А теперь в моде обтрепанные цапли с куриной походкой. . .
. . . читать далее >>