Я хотела увидеть Глеба до того, как начну бороться за его свободу ― просто убедиться, что с ним всё в порядке, и он ещё не успел совершить непоправимое. Когда мы с Никитой подошли к боксу изолятора, объект моих волнений спал на жёсткой кровати, укрывшись собственными крыльями. Я прикоснулась кончиками пальцев к толстому стеклу и тяжело вздохнула.
― Сомневаешься? ― спросил серафим.
― Просто думаю о том, почему нефилимы заведомо подлежат уничтожению, ― призналась я. ― Никто ведь не знает, какими вырастут такие дети. Ангелы праведны, искренни, добры, справедливы и заботятся о людях. Демоны злы и коварны. Ради удовлетворения собственных желаний они не считаются ни с кем и ни с чем. Люди могут быть похожими и на тех, и на других, а многие даже сочетают в характере добро и зло одновременно. А оборотни во многом похожи на людей, но часто руководствуются звериными инстинктами. Даже ты считаешь Глеба демоном из-за того, что до сих пор только эти стороны его натуры проявлялись очевидно. Но если бы он был злым и коварным, разве стал бы меня спасать?
― Все люди немножко гибриды, ― ответил мне Никита. ― Они рождаются со звериными инстинктами и чистой ангельской душой, но в процессе воспитания обретают те черты характера, которые диктует им воспитание внутри семьи и за её пределами. Для того, чтобы выжить в жестокой среде, где борьба за жизнь начинается едва ли не с пелёнок, люди часто отказываются от пути добра. Не совсем, но во многом. Они могут быть добрыми к тем, кого любят, но злыми по отношению к остальным. Или наоборот. Каждый характер по-разному сочетает в себе черты зверя, ангела или демона. Чего-то больше, чего-то меньше. В этом люди уникальны. А нефилимы наследуют от ангелов или демонов чистое добро, чистое зло, великую силу и частично отсутствие души. Смертные дети ангелов рождаются добрыми по своей природе. От человеческой души в них остаётся только половина, зато есть врождённое стремление противостоять злу, которого вокруг слишком много. Нефилимы демонов появляются на свет заведомо злыми. Но при этом они всё-таки наполовину люди, поэтому вынуждены выживать. А выживание сопряжено с постоянной борьбой, понимаешь?
― То есть нефилим в любом случае станет злом, потому что он наполовину бездушный, а жизнь в человеческом обществе не располагает к доброте и праведности, ― подытожила я. ― Глеба поэтому убрали из отдела охотников? Из-за того, что он стал жестоким?
― Твой Глеб уникален настолько, что до сих пор вызывает у учёных недоумение, ― ответил серафим. ― Он вырос в этой клетке. Каждый новый день для него начинался с боли и страданий, но всё же, проявляя способности демона, он одновременно проявляет и ангельскую терпимость. В нём нет демонических зла и ненависти, иначе его уже давно уничтожили бы. А из отдела охотников его перевели из-за того, что он спорил с начальством по поводу допустимости человеческих жертв. Он слишком сильно любит людей и не готов мириться с тем, что здесь их жизни не считают ценными. Жилище этого нефилима расположено на границе двух миров, но он предпочитает жить в Ином, поскольку знает, что, столкнувшись с жестокостью, может невольно навредить простым смертным.
― Я не хочу заставлять его становиться на колени или подчиняться мне как-то ещё, ― призналась я.
― Боишься, что он тебе этого не простит? ― уточнил Никита.
Я вздохнула, подумала немного и ответила:
― Он сделал для меня слишком много, чтобы обращаться с ним подобным образом. Есть другой способ. Этот оставим на крайний случай. Только нужно вернуться в департамент за личным делом Глеба.
Далеко не все проблемы решаются исключительно силой и принуждением. Иногда бывает полезно включать ещё и голову. Никуда мы, конечно же, не возвращались, потому что у серафима есть способность добывать нужное буквально из воздуха. Личное дело Глеба, включая приказы о его назначении на должность охотника и переводе в финотдел, появилось у меня в руках раньше, чем я успела моргнуть. Все документы были подписаны Феропонтом Альбертовичем ― тем самым Котом Баюном, который занимал должность главы Депармента охраны магических существ до своей бесславной драки с цербером из отдела охотников. Имея на руках этот инструмент достижения желаемой цели и могущественного ангела за спиной, добиться можно многого. Когда мы шли вдвоём по коридору мимо боксов и лабораторий, научные сотрудники поглядывали на нас с опаской. Логично было предположить, что и эльфийка в этот раз проявит куда меньше надменности и высокомерия, чем в нашу прошлую встречу.
Никита широко и без стука открыл дверь её кабинета. Вежливо пропустил меня вперёд, демонстрируя тем самым, что я нахожусь под его защитой. Фаина Руслановна слегка побледнела, но не посмела проявить неучтивость и поприветствовала нас обоих.
― Я забираю Рогачёва, ― заявила я в лоб.
― Это невозможно, ― уверенно произнесла эльфийка в ответ. ― Гибрид является собственностью научного департамента. Он опасен для общества, поэтому с сегодняшнего дня исключено даже его освобождение из изолятора.
― Ага. И в удалении крыльев вы ему теперь откажете, потому что моей печати больше нет, а она вас очень сильно интересует, ― огрызнулась я.
― Это внутренние дела департамента, которые вас никак не касаются, ― заявила она и прямо посмотрела на Никиту. ― Утром я позволила вам временно забрать Глеба и не спрашивала о причинах только из глубокого уважения, но закончилось это тем, что он уничтожил очень важный объект исследований. Впредь я подобного не допущу.
Никита промолчал, потому что я попросила его не вмешиваться ещё по пути к этому кабинету. Ну и по некоторым важным вопросом тоже немного проконсультировалась заранее. Положила перед эльфийкой на стол папку с личным делом упомянутого гибрида и морально приготовилась к предстоящей словесной баталии.
― Во-первых, моя магическая печать никогда не была объектом ваших исследований, поэтому я имела полное право распоряжаться ею на своё усмотрение. Она создавала для меня слишком много проблем. Ни капли не жалею о том, что её больше нет. А во-вторых, разумное существо по законам Иного мира не может быть чьей-либо собственностью. Даже примитивные создания вроде коргорушей обладают свободой воли. Глебу дали должность в Департаменте охраны магических существ и позволили собственноручно подписать все документы. И он работает там уже шесть лет, время от времени даже замещая начальника финансового отдела. В свете этого, думаю, отрицать наличие у него не просто разума, а полноценного и очень острого ума, просто глупо.
― Его трудовая деятельность тоже является частью исследований, ― возразила эльфийка.
― Я этого и не отрицаю, но он четыре года проработал охотником, свободно покидал Иной мир, имел доступ к оружию и даже неоднократно получал под роспись магический преобразователь. Это тоже часть исследований? Если да, то получается, что научный департамент целенаправленно подвергал опасности всё живое не только по эту сторону реальности, но и по другую тоже. Кроме того, он не просто гибрид, но ещё и двойной нефилим. Такие существа подлежат уничтожению на месте, но вы, уважаемая Фаина Руслановна, заручились поддержкой своего мужа, возглавляющего министерство, и сохранили этому опасному созданию жизнь, продолжая издеваться над ним уже здесь. Всех других подопытных, найденных в той подпольной лаборатории, уничтожили, а Глеба оставили. Из этого сам собой напрашивается вопрос, а не причастны ли вы к незаконным исследованиям, которые проводятся за пределами Иного мира? И на самом ли деле подпольщики неуловимы настолько, что их ищут уже не один десяток лет? Может, не могут найти только потому, что кто-то прикрывает эти незаконные опыты отсюда и даёт взятки, чтобы создать видимость поисков?
Её красивое лицо стало совершенно белым, а в глазах промелькнула тень страха. Я била обвинениями наугад и рассчитывала на бурные возражения, но не думала, что мои догадки попадут прямо в цель. Это были даже не догадки ― просто пустые слова, случайно пришедшие на ум. А она испугалась. Не на меня смотрела, а на Никиту, стоящего за моей спиной. Не знаю, о чём сказало ему поведение Фаины и её взгляд, но у серафимов наверняка более развиты те навыки, которые позволяют отличать истину от лжи.
― Ты отстранена от своих обязанностей и лишена права покидать Иной до выяснения обстоятельств. Глеб уходит с нами, ― невозмутимо произнёс он, но за ледяным тоном явственно слышалось предупреждение.
А я растерялась. Не думала, что такой маленький наезд, не подкреплённый никакими доказательствами, может возыметь подобный эффект. Покинула кабинет вслед за серафимом, но за дверью остановилась, тронула его за плечо и поинтересовалась:
― Ты знал, да? Она и правда стоит за незаконными исследованиями?
― Я-то знал, но был удивлён, что правильные выводы так быстро сделала ты, ― признался он. ― Я подчиняюсь приказам. Мне было велено наблюдать, изучать ситуацию и ни во что не вмешиваться, пока кто-нибудь не обнаглеет настолько, что осмелится переступить опасную черту. Здесь все привыкли к безнаказанности и перестали считать ангелов потенциальным источником вероятного возмездия. Мне известно далеко не всё, но достаточно для того, чтобы начать наказывать виновных.
― И когда они переступили черту? ― уточнила я.
― Давно, ― ответил Никита. ― Тебе не нужны эти подробности. Забирай Глеба и веди его домой. Вам есть о чём поговорить. К работе приступишь завтра.
― Его не уничтожат?
Этот вопрос волновал меня больше всего. Какие бы выводы из ситуации я ни сделала, глупо предъявлять претензии тому, кто лишён души и в принципе создан лишь для служения. Никита подчиняется приказам, у него нет права на самостоятельные решения.
― Каждая жизнь ценна лишь до тех пор, пока её продолжение не представляет угрозы для других, ― ответил он. ― Глеб пока не создавал проблем. Если так будет и дальше, его никто не тронет.
― Но будут следить?
― Да.
Не слишком приятная перспектива, но меня устраивала и такая. Серафим одним только изящным мановением руки сломал магический замок на двери стеклянного бокса, словно никакой преграды там не было вовсе. Научные сотрудники уже откровенно таращились на нас во все глаза, но препятствовать никто не посмел. Глеб оказался под действием каких-то лекарств, поэтому разбудить его не получилось. Применять магию ещё и к нему Никита не счёл нужным ― он просто переместил нас всех в жилище Глеба и исчез, прихватив с собой документы, магически изъятые из департамента. Я даже не успела спросить, как он может быть уверен, что Фаина не наворотит чего-нибудь ещё ― её же не арестовали. Но ответ на этот вопрос и так был очевиден. Эльфийка просто не осмелится совершать новые ошибки, которые могут дорого ей обойтись. Да и не моё это дело. Мне бы со своими проблемами разобраться.
― Зачем ты меня отравил? ― спросила я у старика Фила после того, как он поднялся с пола, где распластался при появлении в доме серафима.
― Я бы не осмелился, ― ответил коргоруш. ― Хозяин тоже спрашивал, но я ничего такого не делал.
― Тогда кто?
― Цветочный дух. Хозяин нашёл яд в той краске, которой ты утром лицо мазала.
Ну конечно! Косметика! Мою сумочку, потерянную где-то в оперблоке, принесла Лилия. И она знала, что серафим будет рядом и не позволит мне умереть, когда яд начнёт действовать. Какая коварная старушка! И конечно же, она сделала это ради Глеба. Никто не мог прикоснуться к магии внутри меня, кроме него, потому что магическая печать имела владельца. А выяснив источник проблемы, Глеб принял решение попытаться избавиться от этой печати раз и навсегда, чтобы его спасители больше мне не вредили. Лилия знает его с раннего детства. Она всё хорошо рассчитала. И её устраивал любой вариант развития событий. Главное ― уничтожить печать, поскольку она создаёт Глебу дополнительные неудобства. Цель была бы достигнута даже в случае моей смерти. Вот и верь после этого благодетелям. И ведь не побоялась же провернуть подобное под носом у ангела! Даже Никита повёлся на её спектакль. Вряд ли он был с ней заодно, ведь подобный поступок даже не пахнет праведностью. В его непричастности к отравлению я не сомневалась нисколько, а в остальном… Он ведь ничего предосудительного не сделал, но вполне мог промолчать о своих догадках относительно чьей-то виновности. У него свои задачи, ему заострять внимание на таких мелочах не с руки.
― Останешься здесь? ― не слишком любезно поинтересовался Фил, когда я попросила у него что-нибудь из еды. Хотя бы бутерброд и горячий кофе или чай.
― Только до тех пор, пока твой хозяин не проснётся, ― ответила я и добавила: ― Нам с ним предстоит очень серьёзный разговор.
