Василий Кандинский (1866–1944) — один из основоположников абстрактного искусства.
Кандинский исследовал выразительные возможности цвета и формы, создавая визуальные гармонии, способные влиять не только на зрение, но и на слух, и эмоции зрителя. Он считал, что абсолютная абстракция открывает путь к подлинному, почти мистическому самовыражению, тогда как реалистичное изображение действительности лишь ограничивает художника. Стремясь к искусству, способному передавать универсальную духовность, он разработал уникальный визуальный язык, лишь отдалённо связанный с реальностью, но точно отражающий внутренний мир творца. Его творчество эволюционировало в три этапа: от ранних фигуративных работ, насыщенных религиозной символикой, к динамичным, почти музыкальным композициям, а затем — к геометрическим и биоморфным абстракциям.
1. «Синий всадник» (1903)
Эта картина, кажущаяся на первый взгляд простой — одинокий всадник, мчащийся через пейзаж, — стала переломной в творчестве Кандинского. В ней угадывается влияние импрессионистов, особенно Клода Моне, в контрастах света и тени на холме. Фигура всадника, написанная размытыми цветами, почти растворяется в фоне, что отражает растущий интерес художника к абстракции. Для Кандинского этот образ символизировал протест против академических канонов и стремление к духовному преображению через искусство.
2. «Голубая гора» (1908)
Эта работа знаменует важный этап в творческой эволюции Кандинского, когда он окончательно порывает с натуралистической традицией. Фовистская цветовая палитра, где синяя гора контрастирует с ярко-красными и желтыми деревьями, создает эффект визуальной вибрации. Всадники на переднем плане, трактованные упрощенно, почти как символы, отсылают к апокалиптическим образам Откровения Иоанна Богослова. Однако, в отличие от библейского сюжета, наполненного ужасом, работа излучает удивительную жизнерадостность. Это достигается за счет энергичных мазков и праздничного сочетания цветов, вдохновленного как французским фовизмом, так и русской народной живописью. Особенно заметно влияние лубка в черных контурах, подчеркивающих формы. Уже здесь Кандинский начинает трансформировать реальные образы в знаковую систему, где цвет и форма несут самостоятельную эмоциональную нагрузку.
3. «Композиция IV» (1911)
В этой работе Кандинский создает сложную визуальную метафору, где переплетаются мотивы битвы и грядущего мира. Абстрактные формы постепенно вытесняют фигуративные элементы, хотя внимательный зритель может различить казаков с копьями, лодки и очертания замка. Эти образы художник преобразует в своеобразные пиктограммы, создавая универсальный язык символов. Особенно интересно, как динамичные, угловатые формы в левой части холста, передающие напряжение битвы, контрастируют с плавными линиями справа, символизирующими покой. Эта диалектика борьбы и умиротворения отражает философские воззрения Кандинского о цикличности бытия. Картина демонстрирует его переходный стиль, где предметность еще присутствует, но уже подчинена задаче выражения духовных категорий.
4. «Композиция VII» (1913)
Эта монументальная работа, созданная накануне Первой мировой войны, представляет собой вихрь форм и цветов, где едва угадываются библейские мотивы Всемирного потопа, Страшного суда и Воскресения. Кандинский достигает здесь невероятной музыкальности живописи, где каждый цвет и линия подобны звукам грандиозной симфонии. Композиция построена на сложном равновесии динамичных и статичных элементов, создающих ощущение космического движения. Особенно выразительны черные штрихи, которые, подобно музыкальным акцентам, организуют красочный хаос. Художник полностью отказывается от традиционной перспективы, создавая плоскостное, но чрезвычайно насыщенное пространство, где формы свободно взаимодействуют друг с другом. Эта работа стала квинтэссенцией его довоенного творчества.
5. «Москва (Красная площадь)» (1916)
После возвращения в Россию Кандинский создает необычный урбанистический образ, где архитектурные памятники Москвы (собор Василия Блаженного, Кремль) представлены в круговой композиции. Это не просто вид города, а его эмоциональный портрет, передающий вихревое движение столичной жизни. Художник использует яркие, почти светящиеся цвета, которые, по его словам, заставляли Москву "звучать как огромный оркестр". Особенно выразительно изображение заката, который Кандинский трактует как грандиозный финальный аккорд. Несмотря на узнаваемость мотивов, формы предельно стилизованы и геометризированы, что свидетельствует о продолжении его экспериментов с абстракцией. Эта работа уникальна тем, что соединяет конкретное чувство места с универсальными принципами цветовой гармонии.
6. «Композиция VIII» (1923)
Созданная в период преподавания в Баухаузе, эта работа демонстрирует радикальный поворот к геометрической абстракции. В отличие от эмоциональной «Композиции VII», здесь доминируют четкие линии, точные формы и рациональная организация пространства. Кандинский создает сложную визуальную систему, где круги, треугольники и прямые линии вступают в динамичное взаимодействие. Особое значение он придает пустому пространству, которое активно участвует в композиции. Цветовая гамма более сдержанная, но не менее выразительная — художник использует чистые, несмешанные тона, которые словно парят на фоне светлого холста. Эта работа отражает его стремление создать универсальный художественный язык, основанный на фундаментальных геометрических формах.
7. «Несколько кругов» (1926)
В этой медитативной работе Кандинский исследует философский и эстетический потенциал простейшей геометрической формы. Круги разных размеров и цветов, напоминающие то планеты, то клетки, то пузыри, образуют сложную космическую гармонию. Художник рассматривает круг как идеальный символ, соединяющий противоположности: движение и покой, центробежную и центростремительную силы. Композиция построена на тонком равновесии — хотя круги кажутся свободно расположенными, их размещение тщательно продумано для создания эффекта легкого парения. Глубокий синий фон усиливает ощущение безграничного пространства. Эта работа демонстрирует, как Кандинский в период зрелости пришел к лаконичному, но чрезвычайно насыщенному художественному языку.
8. «Композиция X» (1939)
Последняя из великих «Композиций» создана в парижский период и сочетает геометрические элементы с биоморфными формами, навеянными сюрреализмом. На фоне глубокого черного пространства, символизирующего космическую пустоту, парят яркие цветные формы, напоминающие микроорганизмы или космические тела. Кандинский достигает здесь поразительного эффекта — формы кажутся одновременно тяжелыми и невесомыми, материальными и эфемерными. Особую динамику создают острые угловатые элементы, контрастирующие с плавными линиями. Несмотря на абстрактность, работа наполнена глубоким лиризмом и философским содержанием, отражая размышления художника о жизни, смерти и вечности. Черный фон здесь не просто пустота, а пространство бесконечных возможностей, что делает эту работу особенно актуальной в контексте современного искусства.
Ниже приведу несколько высказываний известных критиков об искусстве Кандинского.
Клемент Гринберг (влиятельный американский критик, теоретик абстрактного экспрессионизма):
«Кандинский был первым, кто осмелился полностью порвать с фигуративностью, не как эксперимент, а как с принципом. Его абстракции — это не упрощение природы, а создание новой реальности, где цвет и линия существуют по своим собственным законам».
Вилли Гропиус (основатель Баухауса):
«В работах Кандинского музыка становится видимой. Он доказал, что искусство может быть "чистым", как математическая формула, и при этом передавать глубочайшие эмоции».
Хилтон Крамер (искусствовед, The New York Times):
«Его ранние абстракции кажутся сегодня почти наивными, но именно в этой наивности была заключена революционная сила. Кандинский освободил живопись от необходимости что-либо "изображать"»
Пегги Гуггенхайм (коллекционер, галерист):
«Когда я впервые увидела "Композицию VIII", я не поняла её. Но она гипнотизировала. Кандинский не рисует — он заставляет цвета петь, а формы танцевать».
Дональд Куспит (искусствовед, специалист по модернизму):
«Его поздние биоморфные работы предвосхитили послевоенный абстрактный экспрессионизм. В них есть что-то пророческое: они словно отражают не только внутренний мир художника, но и будущее всего искусства».
Розалинд Краусс (теоретик искусства):
«Кандинский превратил холст в пространство чистой энергии. Его "Композиции" — это не картины, а визуальные партитуры, где каждая линия — нота, а цвет — аккорд».
Борис Гройс (философ и критик):
«Он был шаманом абстракции. Его искусство — не о форме, а о преодолении формы. Даже в самых геометричных работах чувствуется дрожь иррационального».
9Марк Ротко (художник, о влиянии Кандинского):
«Он показал нам, что цвет может быть трагедией или экстазом. После его работ я понял: абстракция — это не стиль, а необходимость».
Мишель Анри (французский философ):
«Кандинский искал в искусстве то, что религия больше не могла дать — опыт абсолютного. Его картины не украшают мир, а создают новый».
Харольд Розенберг (критик, автор термина «живопись действия»):
«Поллок, де Кунинг, Горки — все они вышли из "Композиции VII". Кандинский дал им смелость доверять жесту больше, чем смыслу».
Кандинский заложил основы абстрактного искусства, повлияв на абстрактный экспрессионизм, живопись цветового поля и даже неоэкспрессионизм. Его идеи вдохновляли Джексона Поллока, Марка Ротко и Аршила Горки. Даже сегодня его поиски «духовного в искусстве» остаются актуальными для современных художников.
