— Могу я вам чем-нибудь помочь? — Девушка излучала профессионализм и заинтересованность.
«Изыди!» — взмолилась про себя Елена Викторовна, покачала головой, оставила в покое приглянувшееся платьице и шустро ретировалась из магазина.
«Черт бы вас побрал с вашими улыбками, показушным дружелюбием и услужливостью! Зарекалась я ходить по магазинам. Все можно в интернете купить. Но ведь хочется иногда потрогать, пощупать, на себя примерить. А тут эти! Прямо с порога бросаются, опомниться не дают!» — думала она.
Елена Викторовна родилась совсем в другом мире. Нет, местоположение ее родина не изменила, зато изменилось все остальное: люди, магазины, уклад жизни. Раньше все было по-другому.
***
— Ну что, прибарахлилась? — поинтересовался Дмитрий Алексеевич, муж Елены Викторовны, едва она вошла в квартиру.
— Да как же. Дадут они, — проворчала Елена Викторовна. — Вот где они этих пигалиц приставучих берут? В магазине к вешалкам подойти не успеешь, а они уже тут как тут. Улыбаются в тридцать два зуба: «Что я вам могу предложить? Чем вам помочь?» Да ничем! Елки зеленые. Дайте на товар спокойно глянуть! Раньше продавцы, может, и хмурые были, но зато с порога на тебя не бросались. Не то что эти!
— Ох, и мухомор ты у меня, Лена. Ну чего страшного в улыбках, да в хорошем сервисе? — покачал головой Дмитрий Алексеевич. — Ладно, у тебя нарядов и так полный шкаф. И вообще, кого ты собралась на даче очаровывать?
— Да никого. Себя! Просто приятно купить иногда что-то новенькое.
Дмитрий Алексеевич только руками развел. Изменился мир, а жена все никак с этим смириться не хочет. Раздражает ее все. Он, конечно, тоже скучал по прошлому, где они были молоды и счастливы. И не могли этому помешать ни грубоватые продавцы в магазинах, ни дефицит. Да вообще ничего не могло помешать.
Молодость бы он, конечно, хотел вернуть. Но только ее. А вот Лена, похоже, мечтала вернуть все целиком! Но так ведь не бывает. В общем, на дачу она в этот раз поехала без обновки.
***
Дмитрий Алексеевич дачу любил: всегда найдется к чему руки приложить. Вот и этим летом занялся он строительством нового сарая. Работал с душой, пока не проголодался. Взглянул на часы: время близилось к обеду. Елена Викторовна самозабвенно копалась в своем саду.
— Леночка, ты отвлечься не хочешь? — поинтересовался Дмитрий Алексеевич.
— И что ты предлагаешь? — Елена Викторовна оторвалась от прополки, с подозрением посмотрела на мужа.
— Есть очень хочется, а у нас в холодильнике две сосиски и яйцо.
— Ну так сходи в магазин. — Елена Викторовна нахмурилась. — Между прочим, это твоя обязанность, если помнишь. Я готовлю мамонта, а ты его добываешь.
— Ну может сегодня ты? — Дмитрий Алексеевич проникновенно посмотрел на жену. — Тем более что недалеко. Петрович говорил, что у нас на въезде в садоводство магазин новый открылся. Помнишь, там домик бесхозный стоял. Так в нем и открыли. Сходи, а? А то я эту чертову сараюшку никогда не доделаю.
— Ну ты хитрый, — сказала Елена Викторовна. — Знаешь, что жена у тебя любопытная. Ладно, схожу. Надеюсь, сюда эти липучие городские продавщицы не добрались.
***
В магазине было сумрачно, прохладно и тихо.
— Здравствуйте! — сказала Елена Викторовна.
Сумрак не ответил. Зато из подсобки появилась дородная фигура в белом халате и колпаке! Елена Викторовна опешила: давненько она такого не видела. Фигура словно шагнула прямиком из Лениной юности. Шагнула и замерла, упершись могучими руками в прилавок, недовольно разглядывая посетительницу.
А Елена Викторовна, в свою очередь, разглядывала продавщицу: морковная помада, синие тени, колпак приколот к прическе заколками-невидимками. На могучей груди беджик с надписью «Людмила». «Божечки! — подумала Елена Викторовна, — я словно в прошлое провалилась!» Ощущение нереальности усилилось, когда продавщица неласково спросила:
— Чего брать будем?
— А... Сейчас, я еще не выбрала. — Елена Викторовна почувствовала себя виноватой, повернулась к витрине.
Продавщица что-то проворчала, явно не «Чем я могу вам помочь». Елена Викторовна принялась изучать ассортимент. Колбаса, масло, яйца, сахар и даже пирожки.
— А с чем у вас пирожки? — робея перед суровой Людмилой, поинтересовалась Елена Викторовна.
— Капуста-кортошка-яйца-рис! — выстрелила информацией продавщица.
«Капуста? Вроде там была капуста. Ну пусть. Меня устроит», — решила Елена Викторовна.
— Тогда два пирожка с капустой, пожалуйста.
— Один остался!
— Ну пусть будет один, — согласилась Елена Викторовна. — А сардельки есть?
— Женщина, все перед вами на витрине, — раздраженно сообщила Людмила и принялась разглядывать свой маникюр.
«Точно в прошлое попала, — вздохнула Елена Викторовна про себя. — Так натурально все, аж страшно».
— Ну? — поторопила продавщица, оторвавшись от созерцания своих красных коготков.
— Кило сарделек. Вон тех, посимпатичнее...
— Вы что издеваетесь, дамочка? — бровки-ниточки продавщицы грозно сошлись на переносице. — Что значит «посимпатичнее»?! Цену назовите. Я конкурс красоты для сарделек устраивать не собираюсь!
Елена Викторовна от ее колючего взгляда даже растерялась. Послушно ткнула в витрину, указывая приглянувшиеся сардельки. Людмила вздохнула и, словно делала величайшее одолжение, потянулась за сардельками. Правда, не за теми, на которые указывала секунду назад Елена Викторовна, а чуть поодаль.
— Не эти... — пискнула Елена Викторовна и тут же втянула голову в плечи под убийственным Людмилиным взглядом.
— Вы точно издеваетесь! Какие показали, такие и вешаю! — грянула Людмила, но потом снизошла: — Ну, показывайте, чего вам надо.
Елена Викторовна несмело тронула витрину пальцем, аккурат напротив «симпатичных» сарделек.
— Нормально надо сразу говорить, что хотите, — назидательно сообщила Людмила и бросила пакет на весы. Старые, с гирьками!
«Такие еще бывают? — удивилась в очередной раз Елена Викторовна, но тут же себя успокоила: — Наверное, бывают в таких заштатных магазинчиках. Продавщица-то из прошлого сохранилась».
— Женщина, вы еще что-нибудь брать будете или я целый день перед вами торчать должна?
Елена Викторовна встрепенулась, вынырнула из своих мыслей.
— Хлеб, если свежий...
— Утрешний хлеб! — сообщила Людмила. — Все?!
Елена Викторовна автоматически кивнула. Вроде еще что-то нужно было, ну да ладно. Скорее бы выбраться из этого магазина. Потом, если что, мужа сгоняет. А сейчас хотелось наружу. Убедиться, что солнце светит, деревья зеленеют, мир стоит... Такой же, как пятнадцать минут назад, а не рухнул в прошлое!
***
— Леночка, ну как, хороший магазинчик? — поинтересовался Дмитрий Алексеевич, когда жена с пакетом в руках вошла в калитку.
— А ты сам сходи посмотри, — мрачно сказала Елена Викторовна.
— Неужто не понравился? — удивился Дмитрий Алексеевич. — А Петрович хвалил. Говорит: товара много, девочка-продавщица симпатичная, улыбчивая, вежливая.
Елена Викторовна посмотрела на мужа как на сумасшедшего:
— Какая девочка, Дима? Врет твой Петрович бессовестно! Тетка там работает без возраста: можно сорок лет дать, а можно и все пятьдесят. Знаешь, такие раньше водились: в рыжей помаде, синих тенях и с выражением брезгливости ко всему живому на лице! Хамоватая к тому же. Я таких уже сто лет не встречала. Даже растерялась. Половину из того, что купить собиралась, не купила. Забыла. Очень уж выйти из этого магазина хотелось. Так что тебе все равно придется туда зайти. Заодно и посмотришь на это чудо-юдо.
***
Вечером Дмитрий Алексеевич, закончив битву с сараем, решил вознаградить себя бутылочкой пенного. Поэтому отправился в новый магазинчик.
«Ну и шутки у моей благоверной», — подумал он, переступив порог. Чистенько, светло, витрина, холодильник, новенький прилавок, а за ним молоденькая девушка в голубом легком халатике, на груди красуется вышитое имя: Вера. И никаких тебе теток неопределенного возраста.
— Здравствуйте, а вы одна здесь работаете? — на всякий случай поинтересовался Дмитрий Алексеевич.
— Добрый вечер, пока одна, — улыбнулась Вера. — Сменщицу обещали, но пока увы. Магазин новый. Так что я здесь каждый день как штык. Что-нибудь выбрали?
— Жена тут список написала. Говорит, сегодня заходила в ваш магазин, так тут такая дама грубая стояла...
— Не может быть, — покачала головой Вера. — Кроме меня здесь никого быть не могло.
Дмитрий Алексеевич спорить не стал, забрал покупки и в задумчивости вышел за дверь. На крылечке столкнулся с соседом Петровичем.
— О чем думаешь, Алексеич? — поинтересовался тот. — Бросай это гиблое дело, пошли у меня посидим.
— Слушай, Петрович, а что раньше в этом домике было, не знаешь? Ты же в нашем садоводстве с незапамятных времен, вроде?
— Так чего было? — Петрович почесал голову. — Магазин и был. Правда, недолго. Торговала здесь Люська-невеста. Так ее звали. Здоровая такая баба, хмурая. В деревне рядышком с нашим садоводством жила. Невестой ее прозвали за то, что все мечтала замуж выйти да в город уехать. Только вот не брал никто. Кому такая заноза нужна?
— А потом?
— Потом? Потом с председателем тогдашним поцапалась. Нажаловался на нее кто-то из дачников. Он ей выговор сделал, а она окрысилась. Говорит: «Да будьте вы все прокляты вместе со своим магазином! Увольняюсь!» И уволилась. Потом вроде все-таки в город уехала. Не знаю точно. Не мое это дело.
А вот с магазином что-то странное твориться начало: то продавца на работу не найти, то недостачи сплошные, то продукты порченные привезут. Один раз даже чуть пожар не приключился. Потушили вовремя. Да только вот после этого магазин наш и не открывался. Слава дурная про него пошла. Говорили, что Люськино проклятие, которое она в сердцах бросила, сработало. Кто его знает...
Будем надеяться, что все это выдумки. А то плохо без своего магазина. До станции далеко тащиться. А здесь вон как все славно сделали и девушку-продавца хорошую какую нашли. Тоже, кстати, из Люськиной деревни.
Ты чего, Алексеич? Чего с лицом-то? — Петрович удивленно посмотрел на соседа.
— Ленка моя ее видела сегодня, — сказал Дмитрий Алексеевич.
— Кого?
— Люську вашу, похоже. Говорит, зашла: тетка в рыжей помаде стоит, возраст на глаз не определить. А сама мрачная, недовольная, грубая.
— Точно Люська! — выдохнул Петрович. — Значит, хана нашему магазину.
— Да, может, и не хана. Может, Ленку мою так жизнь учит, — поспешил успокоить соседа Дмитрий Алексеевич. — Уж больно она у меня придирчивая. Все по прошлому скучает. Раньше, мол, все было лучше. А сейчас то не так, это не эдак. Особенно ее нынешние продавцы бесят. Слишком уж улыбчивые да навязчивые они, говорит. Вот жизнь ей, видно, и решила напомнить, как оно раньше-то было.
— Ну дай-то бог, — вздохнул Петрович. — А вообще-то, чудеса прямо. Но я тебе верю: уж больно похоже ты Люську нашу описал.
***
Жене Дмитрий Алексеевич рассказывать эту историю не стал. Напугается еще и вообще в магазин заходить не будет. А так, может, и ничего.
— Лена, пойдем, я тебе докажу, что никаких продавщиц из прошлого в нашем магазине нет, — предложил Дмитрий Алексеевич через пару дней. — Работает там миленькая девушка, вежливая.
Елена Викторовна чуток посопротивлялась, но любопытство взяло свое. Пошла.
— Ничего не понимаю, — удивлялась она, когда они вышли уже с покупками. — Димка, я ведь не сумасшедшая. До маразма мне еще жить и жить. Но, клянусь, все совсем по-другому было! И сам магазин, и продавщица.
Дмитрий Алексеевич только руками развел:
— Лена, я тебя ненормальной не считаю. Может, и было чего. Кто его знает. Но ведь так, как сейчас, хорошо?
— Конечно! — Лена энергично кивнула. — Пусть уж лучше продавец мне улыбается.
— Значит, не все так уж прекрасно было раньше?
— Не все, — Лена нехотя согласилась. — Просто плохое забылось. Но по прошлому я все равно скучаю.
— По молодости ты скучаешь, Леночка. А хорошее и сегодня есть.
— Может, ты и прав, — вздохнула жена. — Надо бы перестать назад оборачиваться.
Дмитрий Алексеевич приобнял жену за плечи, и они пошли к дому по главной улице садоводства. Вокруг зеленело и благоухало теплое лето. Впереди еще ждало много замечательных дней, вовсе не хуже тех, что остались в далеком прошлом.
Автор: Алена С.
Живи и радуйся
Дарья бродила по огромному магазину. В нем, как в лабиринте, легко можно было заблудиться – хитроумные маркетологи специально устроили все так, чтобы покупатели не смогли выбраться из плена товарного изобилия, угодливо разложенного на витринах.
- Все, что угодно для души! Чего изволите? Фруктов? Пожалуйста!
В плетеных корзинах (чтобы аппетитнее смотрелось) россыпью драгоценных великанских гранатов красуется спелая черешня. Так и просится в рот. В тонкой пушистой кожице, на ощупь напоминающей щечку невинного младенца, искусно, нарядным бочком обращенные к покупателю, так и манят к себе восхитительные персики. Груши радуют многообразием сортов. Экзотические бананы от зеленых до ярко-желтых, на любой вкус, соседствуют с красивыми, густо-красными, почти бордовыми яблоками. Гроздья винограда, прозрачного, медового, вальяжно свисают из искусно сделанных ящичков, призывая зевак: купите, купите, ну купите же нас!
Дарья полюбовалась налитыми южным, сладким соком, ягодами. Отошла. Проползла мимо холодильников, где за чисто протертыми стеклами тесно друг к другу стояли бутылки, бутылочки, баночки и коробочки с молочной продукцией. Молоко, йогурты, сметана, творог – десятки наименований, сразу и не разобраться, где что.
Можно было бы купить банку зерненного творога в сливках, бухнуть в него пару ложек вишневого варенья и с наслаждением съесть. Можно и сырка взять, козьего, например. Говорят, полезный. Или коктейля молочного со вкусом пломбира – раньше в городском кафе «Буратино» Дарья частенько такой сыну покупала. А теперь, гляди-ка, бери бутылку готового, да пей, сколько хочешь, и в очереди стоять не надо.
При мысли о Саше, сыне, сердце Дарьи тоскливо сжалось. Как давно это было: Сашке восемь лет, они сидят за столиком кафе и смеются. Сашка потягивает через трубочку коктейль, и трубочка, елозя по почти пустому донышку стакана, издает хрюкающие звуки. За Сашку делается даже неловко, но тот не замечает маминого смущения и заливисто хохочет. Где теперь Дарьин Сашенька? Нет его на свете. Его нет, и кафе «Буратино» тоже нет – в небольшом павильоне на Вокзальной улице теперь расположен модный суши-бар. Что это за суши-бар, Дарья не имеет никакого понятия – она пробегает мимо, стараясь даже не глядеть на витрину.
Около продолговатых ящиков с замороженными полуфабрикатами какая-то пара застряла:
- Да возьми ты сразу в упаковке. В них льда меньше! – говорит женщина средних лет, коротко стриженная, в смешных парусиновых штанах.
Но ее супруг не слушает: специальным совочком ссыпает в пакет красных, похожих на российскую медведку, то ли жуков, то ли раков неаппетитного, диковинного вида.
Мужчина – ровесник Саши. Он совсем не похож на сына Дарьи: Саша был высок и жилист, а этот, наоборот, коренаст и грузен. У Саши темные волосы и карие глаза, а у мужчины светлый ежик на круглой крепкой голове и глаза светлые. Разве что улыбка одинаково открытая и добрая. Дарья не удержалась:
- А что это такое вы сейчас берете?
Женщина ответила:
- Креветки. – Она взглянула на Дарью, и поспешно добавила: - Но они вам не понравятся.
- Почему?
- Ну… вы раков пробовали? – мужчина вмешался в разговор, - так они раков напоминают. Сваришь с укропчиком и трескаешь под пивко.
Дарья улыбнулась и призналась, что никогда не пробовала раков.
- Да ладно, уж любой парень наловит! – сказал мужчина.
- Да у нас в семье не было мужиков-то, одни девки. Отца убило на войне. Остались мама да нас трое. Какие там раки. Нет. Не пробовала.
В глазах незнакомого мужчины плеснулся жалостливый, понимающий интерес. И этот его интерес вдруг толкнул Дарью к нему ближе. Будто открылась запертая дверь, и кто-то ее ласково позвал внутрь, из морозной, стылой нежити в тепло уютного дома.
Плотину, тщательно сдерживаемую стеной долгого молчания, наконец прорвало. Дарья заговорила. Она рассказала незнакомцу про похороны мужа год назад, про то, как сын ушел вслед за отцом через три месяца. Про то, как она осталась совсем одна, и даже невестка не приехала, и внучка, наверное, не знает, жива бабка или нет. И что ей сегодня день рождения, и она решила купить что-нибудь вкусненькое, но не знает, что. Ничего совсем не хочется. И что ей исполнилось восемьдесят семь лет, и родом она из деревни Дыми, и там, в деревне Дыми, она видела, как немецкие летчики стреляли по домам, а мама отгоняла ее от окна… И что ей так не хватает Сашеньки, а он совсем ей не снится, Колька, паразит, каждую ночь ее бранит, поедом ест, а Саша так и не приходит…
Только бы не ушла эта пара, только бы выслушала ее. Она так давно ни с кем не разговаривала…
. . . ДОЧИТАТЬ>>