Глава 3
– Тебе следовало бы чаще проверять свои письма, Вадим. Я предупредила тебя о своём приезде ещё две недели назад, когда писала, что намерена навестить Ирину в её день рождения, – голос Тамары звучит резко, почти оскорбительно, и я чувствую, как внутри меня закипает злость. Руки невольно сжимаются в кулаки, и я с трудом сдерживаю желание ответить ей таким же тоном.
– Я получаю десятки, если не сотни писем каждый день, Тамара. Если ты всерьёз рассчитывала, что твоё сообщение будет единственным и самым важным, то у меня для тебя новости. Тем более, на случай если ты забыла, существуют телефоны. Ты могла бы позвонить, как делают нормальные люди, – я прищуриваюсь, замечая, как она насмешливо кривит губы.
– Мне совершенно не хотелось слышать твой голос, Вадик, – парирует она с ядовитой усмешкой. – Да и терпения на твои вечные капризы у меня нет. Никогда не было и, поверь, не появится.
Я глубоко вдыхаю и зажмуриваю глаза, считая до десяти. Терпение, только терпение. Разговор ещё не достиг своего пика, но я уже ощущаю, как нервы натянуты до предела.
– Мы оба прекрасно знаем, что всё могло бы быть иначе, если бы ты не решила возненавидеть меня восемнадцать лет назад, – мой голос звучит неожиданно твёрдо. – Я не капризничаю, Тамара. Я просто реагирую на ту холодность и жестокость, с которыми ты всегда обращалась со мной. Может, тебе стоит спросить себя, почему именно ты выбрала эту линию поведения?
Она вздёргивает подбородок, и на её лице мелькает что-то похожее на боль, но лишь на мгновение. В следующую секунду её глаза вспыхивают злобой.
– Ты не заслуживаешь даже того презрения, которое я испытываю к тебе, Вадим, – её голос становится глухим, наполненным гневом, который копился годами. – Из-за тебя я потеряла самое дорогое, что у меня было в жизни. Свою дочь!
Слова обрушиваются на меня, словно острые кинжалы. Я на секунду теряю дыхание, но затем беру себя в руки.
– Ирина – это подарок, который нам оставила жизнь, – мои ногти вонзаются в ладони, но я не отвожу взгляда. – Мы потеряли Лиду, но это не значит, что в нашей жизни больше нет ничего светлого и радостного. Просто ты отказываешься это видеть.
– Довольно, Вадим! – её голос звучит почти срывающимся. – Я пойду в гостевую комнату. Попроси свою прислугу приготовить мне что-нибудь поесть.
Она резко разворачивается и направляется к лестнице, а я только горько усмехаюсь ей в спину.
– У Татьяны Петровны сегодня выходной, – бросаю я ей вслед. – Если хочешь есть – готовь сама.
Я замечаю, как она замирает на пару секунд, удивлённо вскидывая брови, словно мои слова – нечто немыслимое. Она, без сомнения, уже собирается выпалить что-то язвительное, но я не даю ей такого удовольствия. Разворачиваюсь и ухожу на кухню, сдерживая раздражение. Сегодня день рождения моей дочери, и я не позволю, чтобы Тамара вконец испортила этот замечательный день.
Пройдя сквозь кухню, я выхожу на задний двор, направляясь к бассейну. Мне нужен воздух, тишина, возможность прийти в себя. Ветер слегка колышет воду в бассейне, и я пытаюсь сосредоточиться на этом едва заметном движении, на убаюкивающей симметрии волн. Но внутри меня всё равно бушует буря. Хочется кричать, разбивать что-то вдребезги, дать выход этому раздражению, но я не могу. Поэтому просто хожу взад-вперёд, пытаясь успокоиться.
– Вадим Павлович... – раздаётся мягкий голос позади, и я резко оборачиваюсь, вздрагивая от неожиданности.
– Татьяна, – выдыхаю я, прижав ладонь к груди. – Чёрт, ты меня чуть до сердечного приступа не довела.
Она смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но в её глазах читается понимание.
– Не беспокойся, Вадим, – спокойно говорит она. – Я приготовлю что-нибудь для Тамары Леонидовны.
Я напрягаюсь. Она говорит это так естественно, будто действительно хочет помочь этой женщине, которая даже доброго слова не заслуживает.
– Нет, Татьяна Петровна, – качаю головой. – Ты не должна этого делать. Мы не ждали её, она пришла без предупреждения. Это её проблема, не твоя.
– Мне не трудно, Вадим, – её голос остаётся мягким, и в этот момент она напоминает мне мою мать. Такая же заботливая, тёплая. – Лучше иди к дочери. Не трать своё время и нервы на женщину, которая того не стоит.
Я тяжело вздыхаю. Всё ещё злюсь, но знаю, что она права.
– Ты настоящий ангел, Татьяна Петровна, – говорю я, подходя ближе и целуя её в щеку. Она улыбается в ответ, и в её глазах мелькает искренняя доброта.
Пора возвращаться в дом. Пора забыть о Тамаре, хотя бы на сегодня.
Я вошёл в уютную, пропитанную ароматом свежей выпечки и расплавленного сыра пиццерию вместе со своей дочерью. В заведении было немноголюдно, лишь несколько пар и семей беседовали за столиками, наслаждаясь тёплым вечером. Я быстро заметил свободное место у окна – столик на четверых, за которым мы всегда предпочитали сидеть. Ирина шагала рядом, её тёмные глаза искрились в ожидании чего-то радостного. Для нас двоих это место давно стало чем-то большим, чем просто ресторанчик вблизи дома: здесь мы встречали праздники, отмечали небольшие победы и спасались в те дни, когда совсем не хотелось стоять у плиты. Здесь, без лишних слов, ощущалось что-то родное и неизменное.
Мы заняли столик: я уселся лицом к залу, а Ирина, как всегда, выбрала место напротив. Она тут же начала возиться с бумажными салфетками, ловко складывая их в крошечные самолётики, которые тут же взмывали вверх и мягко опускались обратно на стол. В ожидании её подруги мы неспешно беседовали.
– Ну что, дочка, есть новости из университетов? – спросил я, наблюдая за её ловкими пальцами.
Она подняла на меня взгляд, её губы тронула лёгкая улыбка.
– Пока нет, папа. Но с завтрашнего дня можно будет проверять результаты, – ответила она, аккуратно ставя на край стола один из своих бумажных самолётиков.
– И уже решила, если примут в несколько мест, какой университет выберешь? – спросил я, стараясь, чтобы голос не выдавал волнения. Моя девочка отправила заявки в несколько университетов не только в стране, но и за рубежом, и мой родительский инстинкт кричал, что это, возможно, ошибка. Но я понимал, что ей нужно взрослеть, принимать самостоятельные решения и не бояться идти вперёд.
Ирина кивнула, её глаза загорелись восторгом.
– Конечно! Больше всего я надеюсь поступить в тот самый модный университет в Праге. Там ведь учились лучшие специалисты! К тому же, я смогу жить с бабушкой, узнать её лучше, проводить с ней больше времени... – мечтательно проговорила она, едва ли не светясь от предвкушения.
Я кивнул, сдержанно улыбаясь. Тамара... Для меня она всегда была холодной, резкой, женщиной со стальным характером, но для Ирины – она просто бабушка, способная дать ей то, что, возможно, не смогли дать мы. Я взял её ладонь в свою, легко сжал.
– Надеюсь, ты добьёшься того, чего так хочешь. В любом случае, я всегда рядом, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Она фыркнула, покачала головой.
– Папа, только не будь таким сентиментальным, а то я начну смущаться! – пробормотала она, театрально прикрывая лицо ладонью.
Я рассмеялся, довольный её реакцией, но веселье тут же улетучилось, как только в помещение вошла она.
Я заметил её сразу. Прекрасная девушка с лёгкой, застенчивой улыбкой, которая тут же приковала мой взгляд. Её каштановые волосы мягко ложились на плечи, а белая кружевная блузка подчёркивала изящные линии фигуры. Джинсы сидели идеально, очерчивая её стройные ноги, а простые чёрные кроссовки добавляли в её образ нотку непринуждённости. Я провёл взглядом по её лицу, по плавному изгибу высоких скул, по мягкому выражению глаз... И вдруг она поймала мой взгляд.
На мгновение время замерло. Щёки её вспыхнули лёгким румянцем, но она не отвела взгляд. Напротив – её губы дрогнули в едва заметной улыбке. Я ощутил, как внутри что-то перевернулось, как сердце запрыгало быстрее, будто я вновь был мальчишкой. Странно, как быстро может вспыхнуть влечение – всего пару секунд, и вот я уже зачарован её образом.
Но что, чёрт возьми, со мной? Вадим, ты ведёшь себя как мальчишка! Очнись!
Тем временем она направилась к нашему столу, а я, к собственному удивлению, почувствовал, как перехватывает дыхание.
– Папа, на что ты так смотришь? – раздается голос Ирины, прерывая мои мысли. Я вздрагиваю и спешно отвожу взгляд, но уже поздно.
– Машуля! – восклицает она с восторгом, и я осознаю с неприятным чувством, что буквально впился глазами в лучшую подругу собственной дочери.
Передо мной стоит Мария – нежное, хрупкое создание с выразительными глазами и лёгкой, грациозной осанкой. Несколько месяцев назад я видел её совсем другой – почти ребёнком. А теперь... Господи, когда она успела так измениться? Или я просто раньше не замечал этого?
– Привет, извините за опоздание, – говорит она мягко, её голос звучит тепло и мелодично. – Ждала, пока мама вернётся с работы.
– Всё в порядке, Маш, мы только что пришли, – отвечает Ирина беззаботно.
Я молчу. Я не могу собраться с мыслями, потому что внутри всё переворачивается от осознания собственной глупости. Какого чёрта я так на неё смотрел? Это же подруга моей дочери! Сколько ей вообще лет? Это просто нелепо, это неправильно, это...
– Папа! Мы с тобой разговариваем! – раздражённо машет руками перед моим лицом Ирина.
Я моргаю, пытаясь выйти из ступора, и поспешно выпрямляюсь, стараясь скрыть смущение. Чувствую, как горят уши. Ну и попал...
– Ах... – кашляю, прочищая горло. – Извините.
Я перевожу взгляд на Марию. Она внимательно изучает меня, и я замечаю, что её щёки слегка порозовели. Ей неловко? Или же это просто игра света? Чёрт, теперь мне ещё хуже.
– Привет, Маша, как ты? Давно не виделись, – говорю как можно более естественно, но голос предательски дрожит.
– Здравствуйте, Вадим Павлович, – отвечает она, и это почему-то режет слух. Господи, я же не такой старый!
– У меня всё хорошо, спасибо, что спросили. А у вас? – продолжает она вежливо.
Я пытаюсь улыбнуться, но ощущение собственной нелепости не отпускает.
– Можешь просто называть меня Вадим, Маша, – произношу с натянутой улыбкой, надеясь, что это поможет разрядить обстановку. – Я не такой уж старик, знаешь ли.
Она краснеет ещё сильнее и опускает глаза. Видимо, я только что сделал ситуацию ещё более неловкой. Отлично, Вадим, просто блестяще.
В отчаянной попытке сменить тему, я вспоминаю, что её мама болела несколько месяцев назад.
– А как твоя мама? – спрашиваю с искренним интересом.
Мария тут же встряхивает головой и смотрит на меня чуть увереннее.
– О, спасибо, что спросили... То есть спросил, – она явно старается исправиться, и это вызывает у меня лёгкую усмешку. – Мама в порядке, она паркует машину и скоро к нам присоединится.
Я киваю, хотя внутри всё ещё остаётся странное, вязкое чувство. Как будто я пересёк черту, к которой мне не стоило даже приближаться. И как будто Мария это заметила.