«Вот и смерть моя пришла, — думала Забава. – Если кто подойдет ко мне, утоплюсь, борт-то близко».
Погода начинала портиться, как часто бывает в Атлантике: сначала солнце, а потом подует ветер, набегут темные тучи – хорошего не жди. Ветер дул все сильнее и сильнее, волны были уже высокими. Норвежцы спустили парус и лихорадочно гребли, стараясь удержать судно на плаву. Забава, которую не связали, нашла острый камушек и незаметно перерезала веревки на руках и ногах Энгуса. Никто на драккаре не заметил этого. Все напряженно работали и вглядывались в темную мглу. Корабль мотало из стороны в сторону, вода заливала палубу. Никто не обращал внимания на пленников. Наконец огромная волна так ударила судно, что оно заскрипело, стало ломаться и тонуть. Забаву и Энгуса смыло волной. Он только и успел сказать:
— Плыви, я с тобой!
Забава барахталась в воде, Энгус поддерживал ее. На их счастье, мимо проплывала большая доска. Энгус подтолкнул к ней Забаву, и оба крепко вцепились в спасительную деревяшку.
Но в Атлантике часто бывает и то, что шторм внезапно сменяется спокойствием. Так произошло и теперь. Тот же ветер стал разгонять тучи, сквозь которые проглянули лучи солнца. Забава и Энгус проплавали часа два. Среди обломков драккара не было ни одного спасшегося.
— Хвала тебе, Господи! – шептал Энгус.
Вдруг он услышал ирландскую речь. Вернее, песню. Парень вытянул шею и увидел лодку с рыбаками.
— Эй, эй, помогите! – закричал он. – Помогите!
В лодке сначала ничего не услышали, потом один рыбак повернул голову и увидел терпящих бедствие. Когда они подплыли, Забава была почти без чувств, Энгус одной рукой держал ее, другой держался за доску.
На берегу жены рыбаков переодели спасенных, накормили и уложили спать. Забава спала почти сутки, ей снились кошмары – то скалящийся рыжий викинг, то разбитый драккар. Она то всхлипывала, то вскрикивала во сне. Энгус был рядом, гладил ее по голове, шептал молитвы.
Денег у них не было, рыбаки дали им свою старую одежду. Забава оставила им в благодарность свои дорогие бусы, и они двинулись к Дублину на повозке с рыбаками.
Дорога оказалась неблизкой, ночевали и на постоялых дворах, и в крестьянских домах, да случалось, что и под открытым небом, укрываясь каким-то тряпьем. Часто крестьяне, жалея несчастных путников, приносили им хлеб, а иногда и пиво.
Они добрались до дома Энгуса совершенно измученным, дверь им открыла присматривавшая за домом в отсутствии хозяина старая кормилица Энгуса. Сначала дом показался Забаве сырым и мрачным, но вскоре в очаге запылал яркий огонь, на котором варилась похлебка, и нежилой дух исчез.
После ужина Энгус сразу отправился к пославшему их миссию епископу. Разговор предстоял нелегкий: следовало рассказать о гибели монаха и провале миссии, а главное – как-то объяснить владыке, зачем он привез славянскую язычницу. Но Энгус надеялся, что все пройдет хорошо: епископ, знавший его покойного отца, всегда относился к нему по-доброму. Может быть, даже удастся разжиться хоть какими-то деньгами.
Оставшись одна, Забава ладошкой протерла пыль с металлического небольшого щита. Посмотрела на темные круги под глазами и подумала: «Ну что, красавица, вот она, твоя семейная жизнь…»
Дом был рядом с небольшой речкой и лесом. Вместе со старухой девушка принялась за уборку: они нашли ведра, принесли воды, протерли стол, стулья, подмели пол... Потом старуха ушла в свою стоящую поодаль лачугу, а Забава задумала вымыться в речке, вода в которой была прохладной, но чистой. Она не видела, что вернувшийся Энгус смотрит на нее через приоткрытую дверь.
Разговор с владыкой прошел не столь плохо, как он опасался. Тот был, кончено, опечален гибелью возглавлявшего миссию монаха, а по поводу Забавы стал уличать Энгуса во блуде. Но тот на исповеди рассказал все, как было, и владыка смягчился. Отпустив духовному сыну грех и наложив легкую епитимью, он велел как можно скорее крестить девушку, а после не возражал против ее венчания с Энгусом – когда тот откажется от послушания в монастыре.
И вот теперь Энгус, тайно наблюдая за Забавой, восхищался ее нежной розовой кожей и думал: «Кровать-то одна, а мы не венчаны. Мне еще крестить ее надо до венчания. На полу, что ли, спать? На тряпье каком-нибудь, вторым одеялом накроюсь…»
Но тут она стала поворачиваться, и парень скрылся, чтобы не смущать девушку.
Подобревший епископ велел снабдить Энгуса припасами и даже выдал на первое обзаведение несколько серебряных пенни. Теперь Забава накрывала на стол; резала свинину, хлеб, сыр, поставила пиво и хмельной напиток.
— Иди вымойся, грязным нельзя за стол садиться.
— Уже руководит, – заметил он, захватив с собой чистую одежду.
Забава после ужина постелила постель и нырнула под одеяло. Энгус же с серьезным видом раскладывал тряпье на полу.
— Что ты делаешь? – спросила она. – Муж с женой должны спать вместе.
От этого языческого призыва решимость молодого христианина блюсти чистоту продержалась лишь несколько мгновений. Он и сам не заметил, как оказался в постели с любимой. Страсть с такой силой накрыла их, что они сутки не вылезали из кровати – с небольшими перерывами.
«Вот оно, семейное счастье!» – думала Забава, обнимая и целуя Энгуса. А он ни о чем не думал, растворяясь в ней без конца.
Только через двое суток он собрался вновь идти к епископу. На сей раз тот был более суров – Энгус даже боялся сначала, что владыка может отлучить его от Церкви, что стало бы ужасным наказанием. Но потом архиерей все же смягчился, хоть епитимью и ужесточил, но повторил свой наказ как можно скорее окрестить «языческую наложницу» и обвенчаться с ней.
А сама Забава после ухода Энгуса осмотрела весь дом, подумала, как она сделает перестановку, что уберет, что оставит, что купит.
«Сырые эти каменные дома, то ли дело наши деревянные, сухие, и дышится легко, и теплее. Когда разбогатеем, поставим маленький деревянный дом и баню обязательно».
«Да, Энгус будет работать, а я хозяйством заниматься», — решила она, Забава уже забыла все свои ужасные приключения, сидела на скамейке перед домом и мечтала о том, как хорошо и дружно они будут жить с Энгусом. Жмурилась на солнышке, улыбалась и чувствовала себя счастливой женщиной.
Ночью Энгус смотрел на нее спящую, думал: «Господи, как я люблю ее. Некрещеная, и нет у нее пока ангела-хранителя. Поэтому мысленно я всегда буду рядом с ней. Идет ли она по дороге, буду оберегать ее, чтобы не упала, не убилась на ней. К речке пойдет – смотреть, чтобы не упала в нее, не утонула. Всегда и везде, душа моя, буду следовать за тобой, чтобы никакого зла не приключилось, чтобы защита моя всегда была с тобой».
Она любила засыпать рядом с ним под кельтские легенды и предания прошлого, которые он рассказывал – все это напоминало сказку. В детстве под рассказы деда о славянских богах Забава тоже сладко засыпала. И они являлись к ней, но не строгими и жестокими, а добрыми и ласковыми, как дедушка. Здесь же, в Ирландии, ей виделись феи, смешные гномы и еще какие-то местные божки, приветливые и милые. Больше всего ей понравилось сказание о юноше, влюбленном в фею леса, который от безумной любви остался с ней в лесу в своих мечтах и умер для своего рода и племени навсегда.
Но все же Забава скучала по дому. Энгус часто был занят, она оставалась одна. Он не хотел пока знакомить ее с родственниками – до крещения и венчания.
Однажды вечером она открыла дверь, и в дом залетели странные насекомые с перламутровыми крылышками, вытянутым тельцем и большеглазой головой. Похожи были на стрекоз, но тельца и головы напоминали человечьи. Они кружились вокруг нее, что-то щебетали, заглядывали в глаза. Потом образовали облачко и повели ее к двери. Она не испугалась и пошла за ними. Они радостно кружились вокруг нее и словно шептали:
— Иди за нами, иди, не бойся, мы познакомим тебя с феями леса.
Забава, легко ступая по тропинке, все дальше и дальше уходила в лес. На опушке она увидела прекрасного белого оленя и рядом с ним трех дев, красивых, светловолосых, улыбающихся.
— Иди, иди к нам, не бойся, мы друзья твои. Мы служим лесному королю-оленю.
Тут же прилетели светло-серые совы, у каждой были лук и колчан стрел. Они внимательно смотрели на Забаву, словно спрашивая: «Ты кто такая? Не враг? Мы защитники короля, его славная боевая свита».
Забава молчала, но мысленно говорила с ними и все понимала.
— Я еще сплю или все это наяву?
— Ты наша, наша, мы знаем твоих богов, они наши родственники. Мы одного колена с ними. Просто у нас теплее, а у вас холоднее, поэтому они жестче. Время ужинать, пойдем с нами!
Они оказались на поляне, где стояли несколько столов в виде больших пней, за которыми сидели зайцы, лисы, барсуки, мыши, совы, мелкие птицы. А посередине был стол для короля. Стоял гомон, каждый говорил на своем языке – кто щебетал, кто цокал, кто пищал, но все понимали друг друга и веселились. Царило дружелюбие.
Когда Забава села за стол и ей предложили золотистого вина, словно невидимый дух шепнул ей:
— Не пей вина, иначе не уйдешь отсюда никогда, не увидишь больше Энгуса. Возьми траву ахарь-лусс (так здесь называли земляной плющ).
Девушка сидела и смотрела на застолье, а потом, когда все захмелели, тихо встала и ушла, держа траву в руках. Все время она слышала шаги за спиной. Наконец она дошла до дома, закрыла дверь за собой, прилегла и заснула. Феи больше не беспокоили ее, но звуки музыки еще долго звучали в ее голове.
Когда за ужином она рассказала Энгусу о своей прогулке в лес, он понял, что пора действовать. Иначе он может ее потерять.
В один день он крестил Забаву, и сам епископ обвенчал их. Из леса никто больше не навещал ее.
Пришло время познакомить Забаву (он продолжал называть ее так, а не по крестильному имени Шоана) с родней. Ирландцы хорошо и сразу приняли ее. Своей внешностью она и им напомнила легендарную королеву Ессилт, которую саксы называли Изольда – такая же копна золотистых волос, голубые ясные глаза, легкий характер, дружелюбие. Забава быстро выучила язык и охотно общалась с ними, особенно по хозяйству. Научила их квасить на славянский манер капусту, сушить и солить грибы... Но вот ни брага, ни квас не пришлись гэлам ко двору, у них были свои хмельные напитки.
Мужчины завидовали Энгусу, а женщины были дружны с его общительной женой.
Энгус, хоть и ушел в мир, но продолжал прислуживать при храме и выполнял разные поручения епископа, а тот щедро вознаграждал его. Жизнь молодой пары текла спокойно и благополучно.
Но потом в городе стали говорить о набегах викингов. Энгуса это насторожило, он ведь уже с ними сталкивался. Хоть дом был на окраине города, он все же решил сделать шалаш в лесу – чтобы они с Забавой смогли пережить напасти от скандинавских разбойников. Застелить шалаш ветками, натаскать старого тряпья, запасы съестные, которые долго не портятся. И икону маленькую взял, которую купил у греков.
Какое-то время беспокойство не покидало Энгуса, он плохо спал, был погружен в себя.
И однажды это случилось. На службе в церковь вбежал окровавленный раб Велемир.
— Скорее надо бежать из города! Прятаться. Норвежцы взяли крепостную стену, которую сами построили сорок лет назад. В городе резня, никого не щадят!
Все стали разбегаться из церкви. А Велемир подошел к Энгусу и тихо прошептал:
— Среди викингов есть и славяне, некоторых знаю, они помогут сбежать из Дублина. У них малый драккар собирается завтра отплыть. Забирай жену, и я жду тебя через час у церкви…
Энгус, толком ничего не рассказывая Забаве, собрал кое-какие пожитки и деньги и, взявши ее за руку, крикнул:
— Бежим!
Велемир ждал их у церкви, но они уже опоздали: был слышен шум, чужая гортанная речь, рев, металлический скрежет. Викинги подходили уже близко к церкви, и мужчины понимали, что их ждет смерть. Энгус крикнул Велемиру, что надо в надежном месте переждать разбой и резню. Забава даже не поняла, зачем они бегут то туда, то обратно, но вопросов не задавала, еле поспевая за Энгусом.
Переждав ночь в шалаше, они рано утром двинулись потайными тропами к месту, где находились славянские викинги. К обеду они уже были на их драккаре – везде слышалась родная речь Забавы. Плыли они до Хедебю, а потом на остров Готланд.
Трое из славян-викингов собирались возвращаться в Киев. Вместе с ними туда же собрались и Забава с Энгусом. В Новгороде им нельзя было останавливаться – отец Забавы отомстит за дочь, а вот в Киеве был большой ирландский монастырь, где молодому ирландцу с женой можно надолго остаться.
Забава сидела на палубе, смотрела на водную гладь и думала: «Вечные мы с Энгусом странники. Не успели обжиться в Ирландии, едем в Киев. Что нас там ждет? Одно лишь знаю, что муж со мной – значит, все будет хорошо!»
*Готланд – остров в Балтийском море, в эпоху викингов был одним из ключевых торговых центров.
*Гэлы – кельтское население британских островов.
---
Автор: Наталия Шипицова