Первое время давалось нелегко — чужой город, незнакомый коллектив, совершенно другая жизнь. Но работа оказалась на редкость интересной, коллеги — душевными, а город — потрясающе красивым, хотя дожди лили почти без перерыва.
Мы с Костей созванивались каждый вечер, писали друг другу днём. Он всегда первым узнавал о моих маленьких победах и досадных промахах на новом месте. И всё-таки мне ужасно не хватало наших посиделок в кофейне, наших бесконечных разговоров, просто его присутствия рядом.
Спустя два месяца после моего переезда Костя выбрался в Питер на выходные. Я встретила его на вокзале, и когда он вышел из вагона с потрёпанным рюкзаком на плечах, немного уставший с дороги, но улыбающийся, меня вдруг накрыло осознанием, как же сильно я тосковала. Я бросилась ему на шею, а он подхватил меня и закружил, смеясь.
Все выходные мы бродили по городу. Я показывала ему свои любимые уголки, мы гуляли по набережным до потери пульса, сидели в уютных кафешках, болтали до хрипоты обо всём на свете. Мне казалось, что мы и не расставались, что всё осталось прежним. Но когда в воскресенье вечером я провожала его на вокзал, чувство потери навалилось с такой силой, что перехватило дыхание.
— Когда снова приедешь? — спросила я, машинально глядя на табло с расписанием.
— Как только вырвусь, — пообещал Костя. — Может, через месяц.
Я кивнула, стараясь не выдать разочарования. Целый месяц казался невыносимой вечностью.
Костя как и обещал приехал на выходные. Мы договорились встретиться в кофейне, очень похожем на наше кофейню в нашем родном городе, такое же уютное с ароматом кофе и негромкой музыкой.
Когда я пришла в кофейню, Костя уже был там. Он сидел у окна, выглядел уставшим, но при появлении Лизы просиял.
Мы пили кофе и говорили о работе, о знакомых, обо всём. А потом Костя вдруг сказал:
— Лиз, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Он сказал это так, что у Лизы сжалось всё внутри.
— Что-то случилось? — спросила я, чувствуя, как сердце заколотилось где-то в горле.
— Нет, просто... — он помолчал, словно подбирая слова. — Мне предложили работу. В Америке, в Нью-Йорке. Международное агентство новостей. Это шанс, о котором я даже не мечтал.
— Ого, — только и смогла выдавить я, ощущая, как к горлу подкатывает ком. — Это... это же здорово. Когда уезжаешь?
— Через месяц.
Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Нью-Йорк. Другой конец света. Теперь мы не сможем просто так увидеться на выходных. Между нами будет не расстояние, а целый океан. И разница во времени в восемь часов.
— Я так рада за тебя, - сказала Лиза, пытаясь улыбнуться. - Это действительно здорово.
— Спасибо, — он смотрел на меня так внимательно, словно пытался разглядеть что-то в глубине глаз.
Я хочу хотя бы попробовать.
— Конечно, — кивнула я. — Ты же всегда мечтал о международной журналистики.
Мы долго говорили, но не как раньше. Было чувство, что что-то неуловимое происходит между нами, чему не было определения. И дело было не только в его скором отъезде.
Когда мы прощались у вагона поезда, Костя вдруг обнял меня крепче обычного и прошептал:
— Я скучал по тебе, Лиз. Чертовски сильно.
У Лизы перехватило дыхание от этих слов.
— Я тоже, — тихо ответила я, не понимая, почему вдруг глаза защипало от слёз.
Костя снова приехал за две недели до отъезда. Мы договорились встретиться в той же кофейне.
Когда я вошла, Костя уже ждал. Он выглядел иначе — может, из-за новой стрижки или незнакомой рубашки. Он был серьезным, каким-то собранным. Он улыбался мне, и почувствовала как сердце стало быстрее биться внутри.
Что со мной творится?
— Лиза, я хочу сказать тебе что-то важное — начал он, нервно постукивая пальцами по столу.
— Помнишь, как мы обещали друг другу никогда не портить нашу дружбу романтикой?
Я кивнула, не отрывая взгляда от горизонта за окном.
— Я нарушил это обещание, — тихо произнёс Костя. — Я влюбился в тебя, Лиз. Не вчера и не месяц назад. Я любил тебя с нашей первой встречи, просто боялся признаться даже самому себе.
Он смотрел на меня, ожидая моей реакции. Я повернулась к нему, и Костя увидел, что мои глаза блестят от слёз.
— Я не хочу чтобы мы расстались, — продолжил он. — Но я больше не могу притворяться.Ты рассказывала о своих свиданиях, а мое сердце словно умирало от боли. Знаю, что рискую всем, но не мог не сказать.
Я молчала так долго, что заметила, как в его глазах начала мелькать растерянность.
Наконец решилась:
— Я всегда знала, что этот разговор когда-нибудь случится, — мой голос звучал едва слышно. — Просто не думала, что буду так напугана.
— Напугана?
— Костя, ты самый родной человек в моей жизни. Я тоже чувствую к тебе больше, чем просто дружбу. Но что, если мы всё испортим? Что, если через месяц разругаемся вдрызг и потеряем даже то, что имеем сейчас?
Костя осторожно взял мою руку в свою.
— А что, если нет? Что, если это станет началом чего-то настоящего?
Я смотрела на наши переплетённые пальцы. В голове проносились все моменты нашей дружбы — разговоры до рассвета, поддержка в самые паршивые времена, моменты, когда понимали друг друга без слов.
— Давай позволим себе быть вместе, и посмотрим к чему это нас приведет.
Костя глубоко вдохнул и с облегчением улыбнулся. Он наклонился и поцеловал её, и этого поцелуя они ждали оба.
— Я только что поняла, — прошептала я, когда мы оторвались друг от друга. — Мне кажется мы не были друзьями, просто наша любовь терпеливо ждала, когда мы наконец поймем, чтобы её принять.
В тот вечер, глядя на редкие звёзды в Питерском небе, мы понимали, что наша история только начинается. И, в сущности, неважно, какими словами её называть — главное, что мы наконец перестали врать себе и нашли смелость быть честными друг с другом.