Платье лежало на кровати — бледно-голубое, с нежной вышивкой по вороту. Теперь оно было безнадежно испорчено: на подоле расплывалось бурое пятно, ткань местами вытянулась, словно кто-то слишком усердно тер ее жесткой щеткой.
Ульяна провела пальцами по испорченной вышивке и почувствовала, как внутри нарастает волна — сначала недоумения, потом — тихой ярости. В дверном проеме появилась Василиса Никитична.
— Ну, я попробовала отстирать, но стало ещё хуже, — пожала она плечами. — Ну подумаешь, ничего страшного же!
Ульяна замерла. Ничего страшного? НИЧЕГО СТРАШНОГО? Платье, которое они с мамой выбирали две недели. Платье, которое она хранила для особенного случая. И теперь оно испорчено навсегда.
— Зачем вы его вообще взяли? — слова прозвучали тихо, но в них было столько сдерживаемого напряжения, что воздух в комнате, казалось, загустел.
— Хотела примерить. У нас с Дмитрием Антоновичем годовщина скоро, думала может подойдет, — Василиса Никитична прошла в комнату и села на край кровати, прямо рядом с испорченным платьем. — Не переживай ты так. Купим новое, еще лучше.
Ульяна отвернулась к окну. Три года они с Денисом жили в этой квартире вместе с его родителями. Три года ежедневных микроагрессий, вторжений в личное пространство и бесконечных "ничего страшного".
Три года, когда ее вещи переставляли, брали без спроса, использовали. И всякий раз, когда она пыталась возразить, Денис говорил: "Мама не со зла. Не делай из мухи слона".
Но сегодня это было уже не мухой. Это был настоящий, громадный слон, который больше не помещался в их тесной двухкомнатной квартире.
— Денис, я больше так не могу, — Ульяна смотрела на мужа, который устало развязывал галстук после рабочего дня. — Твоя мать взяла мое вечернее платье без спроса и испортила его.
Денис вздохнул и опустился на диван.
— Уля, ну это же просто платье. Я куплю тебе новое, если хочешь.
— Дело не в платье! — Ульяна повысила голос и тут же осеклась, вспомнив, что свекровь и свекор могут услышать. — Дело в том, что в этом доме у меня нет ничего своего. Ничего, понимаешь? Я не могу оставить крем на полке в ванной — она его использует. Я не могу купить продукты — она их приготовит по-своему. Я не могу даже... даже платье вечернее сохранить!
Денис потер лоб и посмотрел на жену с выражением, в котором читалась и усталость, и сочувствие, и легкое раздражение.
— Слушай, мы же обсуждали это, когда решили жить вместе. Это временно. Еще полгода, и я получу повышение. Мы переедем в Питер, компания предоставит служебную квартиру.
— Три года, Денис. Три года обещаний. А что изменилось?
Ульяна села рядом с мужем и взяла его за руку.
— Я предлагаю снять квартиру. Хотя бы однушку. Хотя бы на окраине.
— На какие деньги, Уля? — Денис высвободил руку. — Ты же знаешь, что у нас сейчас нет лишних денег на аренду. Все уходит на кредит за машину. Потерпи еще немного — переедем в Питер, будем жить отдельно, в квартире от компании.
— Полгода, Денис! — Ульяна всплеснула руками. — Ты обещаешь это уже второй год. Сначала было "после Нового года", потом "к лету", теперь опять "через полгода". Я устала ждать!
— Что я могу сделать? — он повысил голос. — Компания переносит сроки, это не в моих руках! И потом, родители отдали нам свою спальню, а сами ютятся в гостиной. Они помогают нам, как могут.
— Помогают? — Ульяна встала и начала мерить шагами комнату. — Твоя мать каждый день напоминает мне, что я здесь на птичьих правах. Что это все не мое — ни квартира, ни мебель, ни даже муж! Как будто я тебя украла у нее!
— Не преувеличивай, — отмахнулся Денис. — Мама просто заботится обо мне. О нас.
— Есть разница между заботой и контролем. И она давно ее перешла.
Ульяна подошла к шкафу и достала чемодан.
— Что ты делаешь? — Денис вскочил с дивана.
— Еду к маме. На пару дней. Мне нужно подумать.
— О чем тут думать? — он встал между ней и шкафом. — Уля, перестань драматизировать. Это просто платье!
— Нет, Денис, это не просто платье. Это последняя капля. Я устала чувствовать себя гостьей в доме, где живу. Устала, что мои вещи не принадлежат мне. Устала от постоянных обещаний про Питер, которые никогда не сбываются.
Дверь в комнату приоткрылась, и в проеме показалась голова Василисы Никитичны.
— У вас все в порядке? Мы с Дмитрием Антоновичем хотели узнать, не голодны ли вы.
— Все нормально, мама, — быстро ответил Денис. — Мы сами поедим позже.
Когда дверь закрылась, он повернулся к Ульяне.
— Видишь? Они о нас заботятся. Давай все спокойно обсудим.
Ульяна покачала головой.
— Мне нужно время подумать. И тебе, кажется, тоже.
Утро встретило Ульяну головной болью и шумом с кухни. Денис уже ушел на работу, оставив записку с единственным словом: "Извини". Ульяна смяла бумажку и выбросила в корзину. Что именно он имел в виду? Извини за вчерашнюю ссору? Извини, что не сдержал обещания? Или просто извини, что я такой, какой есть?
Она наспех собралась и вышла из комнаты, надеясь проскользнуть мимо кухни незамеченной, но Василиса Никитична окликнула ее.
— Ульяна, иди завтракать. Я блины приготовила.
Ульяна неохотно зашла на кухню. За столом сидел Дмитрий Антонович, читая что-то в телефоне.
— Доброе утро, — пробормотала Ульяна.
— Присаживайся, — Василиса Никитична поставила перед ней тарелку с горячими блинами. — Сметанку будешь?
— Спасибо, не буду, — Ульяна села за стол. — Мне на работу пора.
— Успеешь, — отмахнулась свекровь. — Лучше скажи, что вы вчера с Денисом не поделили? Из комнаты такие громкие разговоры слышались.
Ульяна медленно намазала блин вареньем, выигрывая время. Говорить о вчерашнем конфликте не хотелось совершенно, но она знала, что Василиса Никитична не отстанет.
— Мы обсуждали возможность снять жилье уже сейчас, не дожидаясь переезда в Питер, — сказала наконец Ульяна.
Дмитрий Антонович поднял глаза от телефона и посмотрел на нее.
— Зачем тратиться? Ведь скоро переезд.
— Если он вообще состоится, — тихо добавила Ульяна.
— Что значит "если"? — Василиса Никитична нахмурилась. — Денис сказал, что все решено. Компания ждет только завершения проекта, сам говорил.
— Компания ждет уже два года, — Ульяна отодвинула тарелку. — А мы все живем в подвешенном состоянии.
— Ульяна, — Василиса Никитична села напротив, — ты же видишь, какая ситуация на рынке. Цены на жилье - как с ума сошли. Снимать квартиру — это лишние траты, когда можно жить здесь бесплатно. А потом сразу переехать в Питер, в служебное жилье. Вы же молодые, надо копить, а не разбрасываться деньгами.
— Дело не в деньгах, — Ульяна отложила вилку. — Просто иногда нам с Денисом нужна... независимость.
— Независимость, — фыркнула Василиса Никитична. — От чего? От готовой еды? От бесплатного жилья? Мы с отцом отдали вам спальню, сами спим на раскладушке. Какой еще независимости вам надо?
— Василиса, — предупреждающе произнес Дмитрий Антонович, — давай не будем начинать с утра.
— А что я такого сказала? — Василиса Никитична развела руками. — Я просто не понимаю, зачем создавать себе дополнительные сложности. У моей сестры сын снял квартиру, так через полгода по уши в долгах. Еще и в Питер переезжать... Деньги на ветер.
Ульяна встала из-за стола.
— Спасибо за завтрак. Мне пора на работу.
Она взяла сумку и быстро вышла из квартиры, чувствуя, как щеки горят от обиды и гнева. С каждым днем становилось все яснее — это не временные трудности. Это образ жизни, который будет тянуться бесконечно.
***
Вечером Ульяна вернулась домой поздно. Она специально задержалась на работе, потом долго бродила по магазинам — лишь бы оттянуть момент возвращения в квартиру, где ее ждал неразрешимый конфликт.
Открыв дверь своим ключом, она сразу поняла, что что-то произошло. В коридоре стояли сумки, а из кухни доносились приглушенные голоса.
— ...просто не верится! — взволнованно говорила Василиса Никитична. — После всего, что мы для них сделали!
— Остынь, Василис, — голос Дмитрия Антоновича звучал непривычно твердо. — Они взрослые люди.
— Какие взрослые? Они понятия не имеют, во что ввязываются! Денис, скажи честно, это ведь она тебя подговорила? Иначе ты бы никогда...
Ульяна прошла на кухню. Денис сидел за столом, сгорбившись, а перед ним стояла Василиса Никитична, размахивая руками. Дмитрий Антонович стоял у окна.
— Привет, — сказала Ульяна.
Все трое повернулись к ней.
— А, явилась, — Василиса Никитична уперла руки в боки. — Ну рассказывай, что у вас происходит.
Ульяна перевела взгляд на Дениса.
— Денис?
Он встал и подошел к Ульяне. Она заметила странную смесь решимости и сомнения в его глазах.
— Я разговаривал сегодня с руководством, — начал он. — Насчет Питера...
Он запнулся, и Ульяна почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Снова откладывается? Снова "еще полгода"?
— И что? — спросила она, сама не узнавая свой голос.
— Я отказался от перевода, — выпалил он наконец. — Попросил оставить меня здесь, в нашем филиале. С повышением, но меньшим, чем было бы в Питере. Ты права, надо прекратить ждать перевода в Питер!
Ульяна не могла поверить своим ушам.
— Почему?
— Потому что я понял, что никакая карьера не стоит нашего счастья. И еще... — он глубоко вздохнул. — Я снял нам квартиру. Недалеко от моей работы. Маленькую, но... только нашу.
Ульяна растерянно моргала, пытаясь осознать услышанное.
— Ты серьезно?
— Абсолютно, — он взял ее за руку. — Можем переехать хоть завтра.
Ульяна от неожиданности прислонилась к дверному косяку.
***
Вечер плавно перетекал в ночь, и Василиса Никитична тяжело вздохнула.
— Вы хоть осознаёте, что это глупость? В наше время так дёшево снять квартиру невозможно.
— Мы уже все решили, — Денис стоял рядом с Ульяной, но едва касался её плеча.
Дмитрий Антонович медленно подошёл к сыну.
— Ваше право, — он покачал головой. — Но если деньги кончатся, не прибегайте.
Ульяна чувствовала, как внутри нарастает странное беспокойство.
— Мы справимся, — прошептала она, сама не веря своим словам.
Новая квартира встретила их запахом сырости и облупившейся краской на стенах. Денис включил свет, и Ульяна невольно поморщилась. Лампочка мигала, освещая крошечное пространство: узкий коридор, комнату размером с кладовку и крохотную кухню без плиты.
— Что это? — она обвела рукой пространство.
— Я же говорил, что маленькая, — он пожал плечами. — Но зато своя.
Своя. Это слово звучало так заманчиво... но реальность оказалась жестокой. По ночам в подъезде кричали соседи, днём шумели строители за окном. Вода текла с перебоями, а однажды полностью отключилась на три дня.
Денис уходил на работу рано и возвращался поздно. Ульяна сидела в пустой квартире и листала вакансии — её зарплата учительницы едва покрывала часть аренды.
Когда Денис приходил домой, они ужинали в тишине. Иногда он спрашивал:
— Как день?
А она отвечала:
— Нормально.
И всё. Разговоры иссякли. Усталость накапливалась.
Через месяц Денис не выдержал.
— Может, всё-таки вернёмся? — он спросил это за ужином, не поднимая глаз.
— К твоим родителям? — Ульяна замерла с вилкой в руке.
— Временно. Пока не переедем в Питер.
Опять этот Питер.
— Но ты же отказался от перевода.
— Я могу подать заявку снова. Мой начальник сказал, что шансы еще есть. В конце года.
Ульяна отодвинула тарелку.
— То есть мы опять будем ждать? Всю жизнь в подвешенном состоянии?
— А что сейчас? — он обвёл рукой квартиру. — Лучше, чем там?
Она хотела сказать "да", но слова застряли в горле. Не лучше. Просто по-другому плохо.
***
Они вернулись через два месяца. Василиса Никитична встретила их с плохо скрываемым торжеством, Дмитрий Антонович — с молчаливым кивком. Квартира стала ещё теснее: часть спальни теперь занимали старые шкафы родственницы свекрови.
— Понимаете, тётя переехала в дом престарелых, а её мебель девать некуда, — объяснила Василиса Никитична. — Вам ведь не помешает?
Ульяна только кивнула. Прошло полгода с того вечера, когда свекровь испортила её платье. Оно так и висело в шкафу, немым напоминанием о несбывшихся мечтах.
Однажды ночью, когда Денис уже спал, она достала платье и посмотрела на бурое пятно, расплывшееся по подолу. Её пальцы скользнули по испорченной вышивке. Когда-то это пятно казалось концом света. Сейчас оно выглядело почти смешным.
Утром Ульяна проснулась с решением, которое зрело внутри неё уже давно. Когда Денис ушёл на работу, она собрала самые необходимые вещи и написала записку:
"Мне нужно время. Я уезжаю к родителям в Новосибирск. Не ищи меня. Когда буду готова, свяжусь сама."
Уходя, она оставила на кровати бледно-голубое платье с нежной вышивкой и бурым пятном.
***
Шесть месяцев спустя Денис позвонил ей впервые. Голос звучал хрипло и отстранённо.
— Уля, я уезжаю в Питер. Один. Мы с тобой могли бы...
— Нет, — она оборвала его. — Я не вернусь.
— У меня трёхкомнатная квартира, Уля. Служебная. Большая.
Она закрыла глаза. Когда-то эти слова были её мечтой. Теперь они звучали как предложение новой клетки.
— Я думала, что проблема была в испорченном платье, — сказала она тихо. — Или в твоей матери. Или в тесной квартире. А проблема была в нас. В том, что мы не могли сказать друг другу правду. Но теперь я вижу, что проблема была в нас. В том, что ты не мог противостоять своим родителям и постоянно откладывал решения, а я боялась признаться себе, что жду от тебя поступка, который ты не способен совершить.
В трубке повисло молчание.
— Ты никогда не боролся за нас по-настоящему, Денис, — продолжила она. — Вместо реальных действий ты кормил меня обещаниями. А когда мы всё-таки съехали, ты при первых же трудностях сдался и захотел вернуться под крыло мамы.
— Скажи мне честно, — перебила Ульяна, — если с Питером не получится, куда ты поедешь? Опять к родителям?
Молчание в трубке было красноречивее любого ответа.
В трубке повисло молчание.
— Прощай, Денис.
Она положила трубку и подошла к окну. За эти месяцы она многое поняла. Не платье помешало их счастью. И не Василиса Никитична. Они сами разрушили всё своими руками, бесконечно откладывая настоящую жизнь на потом.
Вышивка на вороте, бледно-голубая ткань, бурое пятно. Всё это осталось в прошлом.
Как и Денис.
Как и она сама — прежняя Ульяна, которая боялась взять жизнь в свои руки.