– Я сказал, нет! – Алексей строго посмотрел на Соню. – Ты забыла, что говорила о ней мать? Ноги её здесь не будет. Она нам никто и сделала всё, чтобы разрушить нашу семью.
– Пап, Люба твоя дочь и наша сестра. Уже десять лет прошло, и мамы давно нет, а ты всё никак не можешь принять Любашу. Ну да, она не похожа на нас, но ведь это ничего не значит. В ней течёт наша кровь.
– Дурная в ней кровь!
Глава 24
– А где дядя Ваня? – спросила Люба, сразу же узнав его друзей. – Это он вас за мной послал?
Валет не успел открыть рот, как Аркадий ответил ей:
– Ну а кто же ещё! Идите, говорит, и найдите мне мою девочку, которая одна шляется по лесу. Он только забыл сказать, как тебя зовут.
Люба назвала своё имя, не замечая подвоха.
– Во-о-от! – заулыбался Аркадий. – Люба-Любовь! Какое хорошее имечко! Валет, тебе нравится любовь?
– Ага, – кивнул тот, ещё не понимая, к чему клонит его товарищ.
– Пойдём, – Аркадий протянул девочке руку. – Мы отведём тебя к дяде Ване. Ты только нас не бойся. Ты ведь уже большая. Сколько тебе лет?
– Десять, – сообщила Люба. – А я вас и не боюсь. То есть, сначала испугалась, потому что подумала, что вы волки, а потом узнала и теперь мне совсем не страшно.
– Мы не волки, мы санитары леса, – широко улыбнулся Валет. – А вот узнавать тебе нас не следовало.
– Заткнись, – тихо прошипел ему Аркадий. – И попридержи свой пыл. Серый отказался от нашего предложения и некрасиво поступил с нами, но теперь он на крючке. У нас есть козырь и ему против него бить нечем.
– С чего ты взял, что он не пошлёт нас? – уже привычным движением трогая зуб, причмокнул Валет. – Для чего ему мазу за неё тянуть? В ля мур с ней играть ещё рано. Да и Серый на такое не подпишется, не той он масти, отмороженным никогда не был.
– Не в ту сторону думаешь, – усмехнулся Аркадий. – Валять он её, конечно, не будет. Но что-то между ними есть. Смотрел он на неё так, как на левых людей не смотрят. Я видел его взгляд там, у него в хате, когда она пришла к нему про свою бабку рассказывать. Ливером чую, Валет, что-то тут нечисто.
Так, тихо переговариваясь, они шли по лесу, направляясь к Касьяновке. Люба, ничего не понимавшая из их разговора, молчала, но когда заметила, что они повернули совсем в другую сторону, дёрнула Аркадия за рукав:
– Дядь, а нам туда! – махнула она рукой.
– Нет, – покачал головой Аркадий. – Твой дядя Ваня ждёт нас в другом месте. Скоро ты его увидишь.
Люба прошла ещё немного и снова остановилась:
– Я устала и хочу домой.
В ту же минуту она получила сильный толчок в спину и чуть не упала.
– Полегче ты! – осадил Валета Аркадий. – Я же тебе сказал, что пока мы её трогать не будем.
Выпрямившись, Люба осторожно повернула голову, оглядываясь на своих спутников. Она прислушалась к лаю касьяновских собак, определяя направление, и вдруг пустилась бежать по лесу, не разбирая дороги.
***
– Я сказал, нет! – Алексей строго посмотрел на Соню. – Ты забыла, что говорила о ней мать? Ноги её здесь не будет. Она нам никто и сделала всё, чтобы разрушить нашу семью.
– Пап, Люба твоя дочь и наша сестра. Уже десять лет прошло, и мамы давно нет, а ты всё никак не можешь принять Любашу. Ну да, она не похожа на нас, но ведь это ничего не значит. В ней течёт наша кровь.
– Дурная в ней кровь! – злобно и упрямо проговорил Алексей. – И однажды себя о-го-го как покажет. Я не хочу, чтобы в этот момент она была рядом с нами. Пусть проваливает отсюда и живёт, где хочет, только подальше от нас.
– Пап...
– Я всё сказал! – прерывая разговор, Алексей повернулся к дочери спиной.
Соня закрыла ладонью глаза и слегка потёрла их. Ну что ты будешь делать с такой упрямой семьёй? Все свалили свои проблемы на неё одну, как будто она сделана из железа и может вывести всё, что угодно.
Андрею хорошо. Он ушёл в армию, попал в пограничные войска. А когда отслужил, кто-то из друзей позвал его с собой в Калининград, и теперь Андрей живёт и работает там, на русско-польской границе. За все эти годы от него пришло всего два письма, и в каждом он писал, что возвращаться не собирается. А ещё звал к себе младшего брата.
Гришка, которому вот-вот должно было исполниться шестнадцать, с нетерпением ждал возможности сбежать из родного дома. В последнее время он стал таким же невыносимым, как и Шурка. Постоянно оговаривался со всеми, не проявлял никакого уважения даже к отцу. И хотя помогал ему, добросовестно выполняя, всё, что было нужно, делал это без души и как будто для чужих людей.
И Шурка... Почему сестра стала такой, Соня не знала. Сначала Шура радовалась, что поступила в училище, даже гордилась этим. Но вскоре начала лениться, учиться не хотела, начала встречаться с парнями, меняя их как перчатки. И вот теперь её отчислили, не дав даже получить диплом.
Отец тоже изменился. После той истории с Марией-почтальонкой он притих, вечера проводил дома, бросил пить. А ещё увлёкся рыбалкой, и его частенько можно было увидеть сидевшим на берегу с удочкой или хромающим по тропинке, ведущей к речке.
Каждый из них теперь жил сам по себе, как будто они и не были семьёй. Неужели в этом была виновата десятилетняя Люба, которую её собственная семья выгнала из дома. Соня вдруг вспомнила украденные серьги и в сердце снова колыхнулась обида. А может быть Люба только кажется такой несчастной и её всё-таки не нужно пускать на ночлег? Нет, у каждого совесть своя. И Соня не будет спокойно спать эту ночь, если не поможет младшей сестре.
Она вышла во двор, туда, где оставила Любашу.
Соня решила, что оставит её дома хотя бы до утра, даже вопреки воле отца. Может быть, он и не узнает о том, что Люба ночевала рядом с ним. После того как Соня родила Дашутку и вышла замуж, Алексей уступил им с Германом свою спальню, а сам перебрался в летнюю кухню, где своими руками выложил печку, чтобы оставаться там и зимой. В общем доме он теперь бывал редко. Можно сказать, почти совсем не заходил туда.
– Люба... – тихонько позвала сестру Соня.
Но ей никто не откликнулся.
– Люба! – чуть громче окликнула девочку Соня. Снова тишина. Может быть, она ушла на улицу? Соня тоже вышла, посмотрела по сторонам, дошла до угла и заглянула за него. Любы нигде не было.
– Куда она подевалась? – не поняла Соня. – Вот бессовестная девчонка! Одни проблемы с ней!
Из-за поворота выехала женщина на велосипеде, и Соня узнала Галину, соседку и бывшую подругу матери.
– Тётя Галя, а вы нашу Любашу не видели? – спросила Соня.
– Нет, – женщина остановила велосипед и теперь стояла, опираясь на его руль. – А что такое? Почему ты ищешь её здесь? Она же с тёткой Анфисой живёт в Касьяновке. Или я чего-то не знаю?
– Бабушку в больницу положили, – пояснила Соня. – У неё проблемы с сердцем. И Люба приехала жить к нам. А сейчас куда-то пропала. Вот я и переживаю, не надумала бы она вернуться домой. Девчонка такая неугомонная. У меня уже просто сил нет. Теперь завтра с утра придётся ехать в Касьяновку, искать её там.
– Слушай, – всплеснула руками Галина. – Так я же как раз утром собиралась туда. Баба Валя Зайцева обещала мне утят отдать вместе с уткой. Хочешь, я заеду к Анфисе и если Любашка там, привезу тебе её.
– Спасибо, тётя Галя, – поблагодарила добрую женщину Соня. – У меня Дашутка опять захворала, я тогда с ней побуду, а то пришлось бы с кем-нибудь оставлять.
На том они и расстались. Вернувшись к дочери, Соня потрогала лобик девочки и мягко улыбнулась:
– Второй день уже температуры нет. Это очень хорошо. Кашель только мне твой не нравится. Попросим папу, чтобы завтра он съездил в город и купил лекарство. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. А сейчас хочешь, я расскажу тебе сказку?
Весь вечер, занимаясь дочерью, Соня совсем забыла о Любаше. И отвлеклась, только тогда, когда в комнату зашёл Герман. Он даже не посмотрел на уснувшую дочь, стянул с себя майку и бросил её на пол.
– Ты где был опять? – спросила Соня мужа.
– Пройтись немного хотел, – ответил он, лёг на кровать и, с наслаждением потянувшись, прикрыл глаза.
– С утра надо съездить в город, – сказала Соня. – Дашутке купить сироп от кашля. Я тебе напишу название.
– Любой каприз за ваши деньги, – не открывая глаз, произнёс Герман.
Соня посмотрела на улыбающегося мужа и вдруг ей захотелось закричать на него, столкнуть с кровати, выгнать, чтобы больше никогда не видеть. Она старалась быть хорошей женой, терпела его выходки, прощала за всё, но теперь её силы были на исходе. Только присутствие спящей дочери заставило её сдержаться.
– Гера, когда ты устроишься на работу? – тихо спросила Германа Соня. – Тебе не стыдно каждый раз клянчить у меня деньги? Даша и твоя дочь тоже, но почему-то содержу всех нас только я.
– Началось! – Герман поднялся. – Достала уже, честное слово! Тебе всё всегда не так! Я же подарил ей этого медведя! – он ткнул пальцем в розовую игрушку. – Заметь, я купил его на свои деньги! Хотя мог вообще не делать этого. А ты, вместо того, чтобы похвалить меня за это, только пилишь и пилишь!
– Не кричи, дочку разбудишь! – попросила Соня.
– Да пошла ты! – Герман и не собирался понижать голос. А уходя из комнаты, громко хлопнул дверью так, что спящий ребёнок вздрогнул.
– Ну и пойду! – не сдержавшись, крикнула ему Соня. – Возьму и вообще уйду от тебя, – добавила она уже тише. – Проживу как-нибудь. Все равно с тобой не легче…
Она легла на подушку и заплакала от вечной безысходности, из которой, как из болота, никак не могла выбраться.
***
Люба бежала, не оглядываясь, но слышала тяжёлое дыхание мужчин за своей спиной.
Ещё совсем немного и она окажется на опушке леса. Оттуда до деревни очень близко и люди могут услышать её крик о помощи. А может быть позвать уже сейчас?
– По-мо...
И в этот момент Валет сбил её с ног. Люба сначала даже не поняла, что лежит на земле и не почувствовала боли в разбитых коленях. И понимание, и боль пришли немного позже, когда двое мужчин, засунув ей в рот в кляп из порванной рубахи Аркадия, снова понесли её в чащу. Люба дёрнулась, попытавшись вырваться, и тогда Валет ударил её ладонью по голове.
– Уймись, пока я тебе шею не свернул, – пригрозил он девочке.
– Полегче! – рявкнул на друга Аркадий. – Она пока нужна нам целой и невредимой.
***
Когда Надежда подошла к магазину, там уже стояли две старушки и поджидали её.
– Что ж вам не спится в такую рань? – беззлобно поприветствовала она их. – Если б можно было, я до обеда бы проспала.
– Долго спать - с долгом встать, – проговорила одна старушка. – Взвесь-ка мне, Надежда, пять килограммов сахара и давай дрожжей пачку.
– Что, тёть Кать, опять бражку варить будешь? – усмехнулась Надежда. – Прошлую уже выпили наши мужички?
– А тебе какое дело? – рассердилась старая Катерина. – Тебя поставили тут торговать, вот и торгуй.
– Вот и торгую, – отмахнулась от вредной бабы Надежда. – Вам что, тётя Нюся?
– Селёдочки две штучки, лист лавровый, хлебушек, карамелек...– начала перечислять старушка. Надежда только успевала поворачиваться, чтобы скорее обслужить её.
А в двери уже входила новая покупательница и Надежда с удивлением узнала в ней свою одноклассницу Галину.
– Ты чего это забрела в наши края? – с улыбкой спросила она её, наконец-то проводив обеих старушек. – Или у вас, в Заре, в магазин закрылся?
– Привет, Надюха! – кивнула Галина и рассмеялась: – Есть магазин, и, между прочим, не хуже вашего. Я тут по другим делам. Слушай, сейчас заезжала к старой Анфисе. Любка у них пропала. Вроде как вчера пришла в Зарю, а потом куда-то исчезла.
– Подожди, так Анфиса же в больнице, – предвкушая интересные новости, Надежда оперлась грудью на прилавок. – Говорили, что сердце у неё прихватило. А может и инсульт накрыл. Кто сейчас правду скажет? Любка-то тут причём?
– Так я же говорю тебе, пропала девчонка, – всплеснула руками Галина. – Вчера её ещё видели, а сегодня уже нет. Я к ним в дом стучалась, думала, что она вернулась и спит. Но там её нету. Только Ванька Серый из-за своего забора выглянул и снова исчез. Я было подумала у него спросить про девчонку, да побоялась. Зачем Любаша пойдёт к этому уголовнику?
– Ну и зря боялась, – усмехнулась Надежда. – Между прочим, я их очень часто вижу вместе. То там попадутся на глаза, то здесь. Он теперь всегда как в магазин приходит себе берёт водку, сигареты, закусь кое-какую и обязательно конфет или шоколадки. Но только те, которые Любаша любит. Вот и думай!
– Что ж тут думать, – всплеснула руками Галина. – Отец ведь он ей. Видать, кровь не обманешь, раз ты говоришь, что и девчонка тянется к нему.
– Как отец? – ахнула Надежда. – Ванька Серый – отец нашей Любашки?! Так вот с кем Людка–покойница гулеванила!
– Ой, Надя, – прижала ладонь к щеке Галина. – Сколько лет я молчала, сначала Людку жалеючи, потом уже по привычке. Не гуляла она с ним. Силком он её взял. Я свидетель. Мы вместе с ней в тот день по грибы ходили, только разминулись немного. Там-то он на неё и напал.
– А что же она не заявила куда следует? – покачала головой Надежда.
– Ты что, Ваньку Серого не знаешь? – воскликнула Галина. – Да его до сих пор вся округа боится, и Людка тогда тоже испугалась. Только не за себя, а за свою семью. Пригрозил ей Ванька расправой, она и поверила. Лёшку-то Людка сильно любила и не хотела, чтобы Ванька что-нибудь сделал с ним или их ребятнёй.
– А что же она от дитя не избавилась? – продолжала свои расспросы Надежда.
– По-всякому пыталась, – вздохнула Галина. – Что только над собой не делала. А в больницу не пошла, опять же из-за огласки. Никто про это дело не знал, только она, я, и сам Ванька. Теперь-то что уж, десять лет с того дня прошло. Дурная Людка сколько раз и дитя пыталась извести. А я всё отговаривала. Вдруг девчонка Алёшкина...
– Не-е-т, Любка – точно Ванькина дочка, – задумчиво проговорила Надежда. – Я давно заметила, что они похожи, как две капли воды. Только никаких доказательств у меня не было.
– А сейчас, значит, есть? – послышался тихий насмешливый голос.
Обе женщины обернулись и увидели перед собой того, о ком только что говорили.
– Иван… – ахнула Галина, обожжённая зелёным огнём его глаз. И вдруг спохватилась: – А ты Любку не видал? Пропала дочка твоя. Нигде её найти не можем...
Читать 👇👇