Когда любовь встречается с манипуляцией, а желание создать семью — с токсичной привязанностью, приходится выбирать. Что сильнее: голос крови или зов сердца? Тайна семейных отношений откроется неожиданным образом.
Под влиянием вечернего освещения кухня выглядела особенно уютно. За окном мелькали огни проезжающих машин, создавая причудливую игру света и тени на стенах.
— Ужин почти готов, — мягко произнесла Виктория, помешивая лазанью в керамической форме марки «Le Creuset».
Телевизор в гостиной работал на повышенной громкости — Габриэлла, как обычно, смотрела свои бесконечные передачи про экстрасенсов. Это раздражало, но сейчас Викторию волновало другое. Ближе к холодильнику марки «Samsung» она заметила оставленный конверт.
— Ты получил мои результаты? — обратилась она к вошедшему на кухню мужу.
Загадочная улыбка появилась на лице Юрия.
— Открой, — кивнул он в сторону конверта.
У молодой женщины задрожали руки, когда она разворачивала плотную бумагу с логотипом медицинского центра «Здоровье+».
— У меня всё в порядке? Мы можем...
Не закончив фразу, она пробежала глазами по строчкам заключения и радостно посмотрела на мужа.
— Мы абсолютно здоровы для зачатия! — восторженно воскликнула она, обнимая Юрия.
Внезапно в дверном проёме показалась свекровь, облачённая в шёлковый халат фирмы «Victoria's Secret».
— О чём это вы так радуетесь? — произнесла она с наигранной заинтересованностью.
Юрий быстро отстранился от жены, словно подросток, застигнутый родителями во время первого поцелуя.
— Мама, мы получили результаты обследования. Врачи дали нам зелёный свет, — с улыбкой пояснил он.
На лице пожилой женщины мелькнула тень беспокойства, быстро сменившаяся выражением крайнего удивления.
— Зачем вам эти сложности сейчас? — холодно поинтересовалась свекровь. — Твой бизнес только начал приносить доход, Юрочка. А дети — это же колоссальные расходы.
Виктория напряглась, сжимая в руках конверт.
— Габриэлла Павловна, мы с Юрой уже несколько лет планируем ребёнка, — твёрдо сказала она. — Для нас это важно.
Едкая усмешка исказила правильные черты лица свекрови.
— Важно? Для кого конкретно? — вкрадчиво спросила она, присаживаясь за стол. — Для тебя важно привязать к себе моего сына окончательно, я полагаю.
Юрий нервно потёр шею.
— Мама, не начинай, — попросил он без особой убедительности.
Бросив на сына укоризненный взгляд, мать продолжила с отточенным сарказмом:
— Когда я вкладывала последние деньги в твоё образование, когда ночами подрабатывала уборщицей в московских офисах компании «Медиа Глобус», мечтала ли я, что результатом станут внеплановые дети и разрушенная карьера?
Виктория отвернулась к плите, безуспешно пытаясь скрыть нарастающее раздражение.
— У нас с Юрой стабильные доходы, карьера никак не пострадает, — процедила она сквозь зубы.
Свекровь театрально рассмеялась.
— Милочка, ты же не видишь дальше кончика своего носа, — произнесла она, растягивая слова. — Твоя карьера в журнале «Metropolitan» закончится в тот момент, когда ты раздуешься, как воздушный шарик. А Юрочке предстоит повышение, о котором ты, видимо, забыла.
Оглянувшись на мужа, Виктория увидела, как тот опустил взгляд, избегая встречаться с ней глазами.
— Повышение? — переспросила она. — Ты ничего не рассказывал.
Покраснев, Юрий провёл рукой по волосам.
— Директор намекнул на возможную командировку в Сингапур на полгода, — неуверенно произнёс он. — Это шанс возглавить азиатское направление.
— Когда ты собирался сообщить мне об этом? — еле слышно спросила Виктория.
Габриэлла удовлетворённо откинулась на спинку стула.
— Видишь, как удачно, что я напомнила, — промурлыкала она. — Моему сыну нужна свобода маневра сейчас, а не пелёнки-распашонки.
Юрий неловко пожал плечами:
— Я хотел дождаться официального предложения, прежде чем обсуждать.
На кухне запахло подгоревшей лазаньей. Виктория машинально выключила духовку, но даже не взглянула на блюдо.
— Так значит, о командировке ты мне не говоришь, зато с мамой обсуждаешь? — её голос дрогнул. — И когда ты планировал зачать ребёнка? Перед отлётом, чтобы я одна справлялась с токсикозом?
Свекровь снисходительно усмехнулась:
— Как по мне, так вам вообще не стоит заводить детей сейчас. Юра, золотце, ты вспомни, как дядя Боря похоронил свою карьеру из-за ранних детей. Разве ты хочешь повторить его путь?
Юрий растерянно переводил взгляд с матери на жену.
— Может, действительно стоит подождать годик-другой? — неуверенно предложил он.
Виктория вспыхнула:
— Подождать? Мне тридцать два, Юра! Мы уже два года ждём, пока твоя мама соизволит съехать из нашей будущей детской!
Вытянув шею, Габриэлла прошипела:
— Значит, я тут лишняя? Выгоняешь мать своего мужа на улицу?
Обернувшись к сыну, она театрально приложила руку к сердцу:
— Юрочка, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Юрий поморщился:
— Вика, ты могла бы быть деликатнее...
— Деликатнее? Я два года молчала, когда твоя мать перечёркивала все наши планы! Когда она вмешивалась в каждое наше решение! Когда требовала денег на свои бесконечные «бизнес-проекты»!
Габриэлла вскочила с места, картинно хватаясь за сердце:
— Какая неблагодарность! — воскликнула она. — Я всего лишь пытаюсь уберечь вас от ошибок. Дети — это ярмо на шее, цепи на всю жизнь!
Виктория резко развернулась к свекрови:
— Вы сейчас о своём сыне говорите как о ярме? Интересно.
Замявшись на секунду, свекровь мастерски перевела разговор:
— Не передёргивай мои слова, девочка. Я лишь хочу для вас лучшего.
— Лучшего для кого? — парировала Виктория. — Для сына, которого вы используете как банкомат? Или для себя?
Юрий растерянно метался между двумя женщинами:
— Давайте все успокоимся и...
Не дав ему закончить, Виктория резко повернулась к мужу:
— Нет, Юра. Я больше не могу так жить. Два года мы откладываем рождение ребёнка. Два года ты обещаешь поговорить с матерью о съёмном жилье. Два года ты финансируешь её абсурдные бизнес-идеи. И что в итоге? Ещё полгода ждать тебя из Сингапура?
Габриэлла подняла руку, словно дирижируя оркестром:
— Ты ставишь ему ультиматумы? — ядовито произнесла она. — «Или я, или мать» — как это банально, дорогуша.
Виктория медленно положила конверт с результатами обследования на стол.
— Нет, Габриэлла Павловна, — спокойно сказала она. — Я не ставлю ультиматумов. Я просто ухожу.
Юрий вздрогнул:
— Куда уходишь? Что ты имеешь в виду?
Взяв с крючка ключи от своей малолитражной машины «Kia Rio», Виктория взглянула на мужа с неожиданным спокойствием:
— Я перееду к подруге на пару дней, а потом начну искать собственное жильё. Заявление на развод пришлю по электронной почте.
Свекровь торжествующе улыбнулась:
— Вечно ты драматизируешь, милочка, — бросила она. — Куда ты денешься с подводной лодки? Без Юриного кошелька далеко не уплывёшь.
Стремительно сокращая расстояние между ними, Виктория произнесла тихо, но чётко:
— В отличие от вас, я всегда сама зарабатывала на жизнь. И вы правы — я действительно слишком долго драматизировала, пытаясь сохранить эту чёртову семью.
Повернувшись к потрясённому мужу, она добавила:
— Когда-то я думала, что ты выбрал меня. Теперь я понимаю, что в этих отношениях нас всегда было трое. Ты так и остался мальчиком, что держится за мамкину юбку.
Юрий рванулся к ней:
— Вика, не уходи, давай поговорим!
Отстранившись от его руки, она покачала головой:
— Мы говорили два года, Юра. Два года я пыталась быть хорошей женой и невесткой. Два года я уступала и терпела. Больше не могу.
Габриэлла презрительно фыркнула:
— Ещё бы! Жить на всём готовом, тратить деньги моего сына и при этом ещё и условия ставить!
Не удостоив свекровь взглядом, Виктория направилась к двери.
— Жаль, что ты сейчас не останавливаешь её, — бросила она мужу. — Но ещё больше жаль, что ты не останавливал её последние два года.
Прежде чем Юрий успел ответить, щёлкнул замок входной двери. В кухне осталась дымящаяся лазанья, пустой конверт с медицинским заключением и тяжёлая, давящая тишина.
— Проклятье!
— Ну и пусть уходит, — нарушила молчание Габриэлла. — Давно пора было.
Впервые за долгое время Юрий посмотрел на мать действительно внимательно. Под слоем дорогой косметики марки «Estée Lauder» скрывались следы властности и отчаянного страха одиночества.
— Мама, — тихо произнёс он. — Что ты наделала? Что я наделал?
Не привыкшая к такому тону, Габриэлла попыталась отмахнуться:
— Поплачет и вернётся. Куда она денется?
Сжав кулаки, Юрий медленно произнёс:
— А если не вернётся? Ты этого добивалась?
На безупречно накрашенном лице мелькнуло выражение замешательства:
— За что ты нападаешь на родную мать? Я всегда хотела только твоего благополучия.
К удивлению Габриэллы, сын горько усмехнулся:
— Моего благополучия? Или своего комфорта за мой счёт?
Выпрямив спину, мать холодно посмотрела на сына:
— Интересно, как быстро она промыла тебе мозги. Стоило ей хлопнуть дверью, и ты уже обвиняешь родную мать?
Юрий взял со столешницы конверт с медицинскими анализами и крепко сжал его в руке:
— Прости, мама, но я, кажется, впервые за много лет начинаю видеть ясно. И мне не нравится то, что я вижу.
***
Выскочив из квартиры, Виктория стремительно сбежала по ступенькам, не дожидаясь лифта. Ночная прохлада ударила в лицо, прояснив мысли. Припаркованная неподалёку малолитражка «Kia Rio» одиноко поблёскивала в свете фонарей.
Ключи дрожали в руке, когда зазвонил мобильный телефон. На экране высветилось имя мужа.
— Ну уж нет, — пробормотала она, отклоняя вызов.
Двор жилого комплекса «Ривьера» казался пустым и чужим, хотя два года назад, въезжая сюда, молодая женщина представляла, как будет гулять здесь с коляской.
Вибрация телефона не прекращалась — теперь уже пришло сообщение: «Пожалуйста, вернись. Нам нужно поговорить».
Машина завелась с первого раза. Выезжая со стоянки, бывшая редактор глянцевого журнала «Metropolitan» мельком заметила в боковом зеркале выбежавшего из подъезда фигуру мужа. Нажав на газ, она выехала на проспект и растворилась в потоке вечернего транспорта.
***
Трёхкомнатная квартира встретила Юрия пустотой, несмотря на присутствие матери. Габриэлла стояла у окна, нервно теребя пояс шёлкового халата.
— Ну что, догнал свою беглянку? — спросила она, не оборачиваясь.
Усталость навалилась на плечи невыносимым грузом. Впервые за многие годы сын посмотрел на мать без привычного пиетета.
— Даже сейчас ты не можешь остановиться, — медленно произнёс он. — Даже сейчас продолжаешь своё разрушительное дело.
Губы женщины скривились в насмешливой гримасе.
— Опомнись! Это она бросила тебя, а не я!
Пройдя на кухню, удручённый сын машинально достал из холодильника бутылку минеральной воды «Боржоми».
— Ты права, мама, — неожиданно согласился он. — Виктория действительно ушла. Только вот причина её ухода сидит сейчас напротив меня.
Подняв брови, Габриэлла театрально прижала руку к груди.
— Неблагодарный! После всего, что я для тебя сделала! Пожертвовала карьерой, молодостью, личной жизнью!
Диванные подушки производства фабрики «Лазурит» приняли его уставшее тело.
— Хватит этой песни, — резко оборвал он. — Два года я слышу одно и то же. Два года моя жена терпит твои нападки. Два года я закрываю на всё глаза.
Изящные морщинки на лбу матери обозначились чётче.
— Значит, теперь ты против меня? — прошипела она. — После всего, через что мы прошли? После того, как я ночами шила тебе костюмы на утренники? После всех моих жертв?
Тяжкий вздох вырвался из груди.
— Твои жертвы... — задумчиво произнёс он. — Знаешь, весь вечер ты говорила о том, что дети — это ярмо. Но правда в том, что ты сделала меня своим ярмом. Своим вечным должником.
Лицо женщины исказилось от гнева.
— Ах вот как! Значит, забота матери — это теперь ярмо?
Встав с дивана, разгневанный мужчина прошёлся по гостиной.
— Забота? Назови заботой то, что ты систематически саботировала наши с Викой планы завести ребёнка? Или то, что ты постоянно обесцениваешь её усилия создать семью? Или твои бесконечные «займы» на бизнес-проекты, которые никогда не реализуются?
Побледнев, Габриэлла заговорила тише:
— Ты это серьёзно? Обвиняешь родную мать ради женщины, которая бросила тебя при первой ссоре?
Не удержавшись, нервный сын ударил кулаком по стене.
— Первой ссоре? За два года это, наверное, сотая попытка Виктории достучаться до меня. И знаешь что? Она права. Я не смог выбрать между вами двумя. Не смог поставить границы. Не смог защитить собственную семью.
Напудренное лицо пожилой дамы приобрело хищное выражение.
— Прекрасно. Беги за ней. Только помни: она захочет ребёнка немедленно, а твоя карьера пойдёт под откос. Сингапур — это шанс всей жизни.
Крепко сжав челюсти, Юрий посмотрел на женщину, воспитавшую его.
— Мама, — тихо сказал он. — С завтрашнего дня ты будешь искать себе квартиру. Я помогу с первым взносом и буду выплачивать 50% ежемесячно, но в нашей с Викой жизни тебе больше нет места.
Недоверчиво щурясь, Габриэлла попыталась улыбнуться:
— Ты шутишь? Выгоняешь родную мать из-за этой...
Резко подняв руку, сын остановил поток оскорблений:
— Достаточно. Я не шучу. Если я хочу спасти свой брак — а я этого хочу больше всего на свете — ты должна съехать.
Глаза свекрови наполнились слезами.
— И куда я пойду? На улицу?
Выдохнув, Юрий смягчил тон:
— Я уже сказал: помогу с арендой. Но этот разговор окончен.
Выхватив телефон из кармана, он быстро набрал номер жены. Снова автоответчик.
— Вика, — проговорил он после сигнала. — Пожалуйста, перезвони. Я принял решение. Мама съезжает. И я не поеду в Сингапур. Мы... мы должны поговорить.
***
Квартира-студия одноклассницы Наташи на Новослободской улице казалась единственным прибежищем в тот вечер. Виктория сидела на раскладном диване «IKEA», обхватив колени руками.
— Значит, ты просто взяла и ушла? — подруга протянула чашку с чаем из смородиновых листьев.
Кивнув, беглянка устало потёрла глаза.
— Два года, Наташ. Два года я пыталась найти компромисс.
За окном моросил мелкий дождь, барабаня по жестяному козырьку балкона.
— Может, стоило дать ему шанс исправиться? — осторожно спросила хозяйка квартиры.
Телефон снова завибрировал — пятый звонок от мужа за вечер.
— Зачем? Чтобы услышать очередные обещания? — горько усмехнулась Виктория. — Он никогда не выберет меня вместо матери.
Удивив саму себя, она всё же нажала кнопку приёма вызова.
— Да? — холодно произнесла в трубку.
Голос Юрия звучал непривычно решительно:
— Не отключайся. Прошу тебя. Я принял решение. Мама съезжает, я уже сказал ей. И никакого Сингапура.
— Юра... — только и смогла произнести она.
Наташа тактично ушла на балкон, оставив подругу наедине с разговором.
— Я был слеп, — продолжал муж. — Позволил своей матери манипулировать собой всю жизнь. Позволил ей встать между нами. Прости меня.
Глаза предательски защипало от слёз.
— Это не первое твоё обещание, — тихо заметила она.
Решительный вздох донёсся из динамика.
— Знаю. Но на этот раз всё иначе. Я уже позвонил риелтору. Завтра мама едет смотреть квартиру в районе Бутово.
Виктория молчала, боясь поверить услышанному.
— Не возвращайся домой, пока не будешь готова, — добавил он. — Но знай: я люблю тебя и сделаю всё, чтобы исправить ситуацию.
После завершения звонка комната показалась меньше, словно сжимаясь вокруг неожиданной надежды.
***
Прошла неделя. Габриэлла действительно съехала в однокомнатную квартиру на юге Москвы. Юрий официально отказался от сингапурской командировки. Виктория вернулась домой.
Вечер выдался тихим. Ароматные свечи «Yankee Candle» с запахом ванили мягко освещали гостиную.
— Как прошла встреча с психологом? — спросила она, устраиваясь рядом с мужем на диване.
Неловко поежившись, Юрий обнял её за плечи.
— Странно. Непривычно. Но правильно, — ответил он. — Столько лет я не замечал нездоровых отношений с мамой.
Прижавшись к нему, Виктория улыбнулась.
— Главное, что ты нашёл в себе силы изменить ситуацию.
Нежно коснувшись её подбородка, муж заглянул в глаза:
— Я едва не потерял самое дорогое, что у меня есть. Больше никогда не совершу такой ошибки.
Тишину нарушил звонок в дверь.
— Кого это принесло? — удивилась Виктория.
Открыв дверь, супруги увидели Габриэллу с небольшой коробкой в руках.
— Можно войти? — неуверенно спросила она.
Переглянувшись с женой, Юрий кивнул:
— Проходи, мам.
Заметно похудевшая, в простом джемпере вместо привычных шёлковых нарядов, свекровь выглядела старше своих лет.
— Я не задержусь, — сказала она, присаживаясь на краешек кресла. — Просто хотела отдать это...
Коробка оказалась наполнена детскими вещами — крошечными распашонками, пинетками, чепчиками.
— Это... твои младенческие вещи, Юра, — пояснила Габриэлла. — Хранила их все эти годы.
Виктория подняла маленькую вязаную кофточку.
— Вы сами вязали? — удивлённо спросила она.
Свекровь кивнула:
— Когда-то умела... — Помолчав, она продолжила: — Психотерапевт сказал, мне нужно отпустить сына. Научиться жить собственной жизнью.
Губы Юрия дрогнули в улыбке:
— Ты тоже ходишь к психологу?
Незваная гостья смущённо поправила седеющую прядь:
— Третий раз уже. И знаете... помогает. Заставляет задуматься о многом.
Неожиданно для себя Виктория протянула руку:
— Спасибо за подарок. Это очень... символично.
Габриэлла осторожно пожала протянутую ладонь:
— Не благодари. И... прости меня. Нас обоих. За всё.
Уходя, пожилая женщина обернулась в дверях:
— Кстати, устроилась на работу. Администратором в салон красоты «Эстетика». Скромно, но для начала...
Дверь тихо закрылась за ней.
— Ты видел её глаза? — изумлённо прошептала Виктория. — Первый раз за два года она смотрела на меня без ненависти.
Обняв жену, Юрий поцеловал её в макушку:
— Людям свойственно меняться. Даже таким упрямым, как моя мать.
***
Год спустя.
Детский крик разбудил супругов на рассвете. Виктория сонно потянулась к кроватке, где копошился маленький Мирон.
— Лежи, я сам, — шепнул Юрий, забирая шестимесячного сына на руки.
Солнечные лучи пробивались сквозь шторы, создавая причудливый узор на стенах детской комнаты. Та самая комната, которая два года пустовала, наконец обрела своего маленького хозяина.
***
Тёплый майский день заливал светом просторную детскую. Трёхлетний Мирон, сосредоточенно нахмурив брови, возводил башню из деревянных кубиков, пока Габриэлла Павловна аккуратно придерживала конструкцию.
— Смотри, бабуля, как высоко! — воскликнул мальчик, устанавливая последний кубик.
— Настоящий архитектор растёт, — с гордостью заметила Габриэлла, поправляя очки в простой оправе. — Весь в папу талантливый.
В дверях появилась Виктория с новорождённой Софией на руках.
— Мам, вы не забыла, что сегодня твой курс живописи? — спросила она, передавая малышку свекрови.
Та приняла внучку с нежностью, которую невозможно было вообразить три года назад.
— Успею ещё. Хочу с моими сокровищами побыть, — ответила она, покачивая младенца. — Знаешь, Вика, иногда думаю: какой пустой была бы моя жизнь без вас всех. Без внуков, без наших семейных ужинов... Сколько лет я потратила, цепляясь за контроль, вместо того чтобы просто любить и позволять любить себя.
Виктория присела рядом и неожиданно для себя обняла некогда непримиримую противницу:
— Мы все учились быть семьёй. И продолжаем учиться.
Вошедший Юрий замер на пороге, с улыбкой наблюдая за идиллической картиной: его мать, жена и дети.
"Самое трудное искусство — это искусство управлять домом." — Оноре де Бальзак
Автор: Владимир Шорохов ©
📖 Также читайте: Внезапно обнаружив в собственной спальне мужа с любовницей, Марина отказывается покидать квартиру. Но сможет ли она выдержать психологическую войну, когда привычный дом превращается в поле боя? Тонкая игра на грани отчаяния и мести, где каждый ход может стать последним. читайте рассказ...
📖 Также читайте: ЕГЭ и другие семейные катастрофы