Еремей очнулся от странного ощущения — будто сознание выдернули из одного места и насильно поместили в совершенно другое. Грудь не сдавливало, воздух привычный, такой же, как всегда, но что-то было не так. Он не помнил момента своей смерти, но точно знал, что живым быть уже не может. Вокруг — большой офис, залитый ровным холодным светом. Ряды столов, скромные перегородки, на стенах схемы и графики, напоминающие бухгалтерские отчеты. Все выглядело слишком привычно, слишком организованно, чтобы быть частью какого-то потустороннего мира.
Он сел, медленно оглядываясь, и обратил внимание на детали: мебель, казалась абсолютно новой, но безликой, как будто скопирована с тысячи других подобных помещений. Не было ни окон, ни дверей, только гулкое эхо множества голосов, говорящих вполсилы. Люди или существа, похожие на людей, сновали между столами, что-то обсуждая или вчитываясь в толстые папки.
— Добро пожаловать в Отдел Аудита Судьбы, — раздался голос сбоку.
От неожиданности Еремей чуть не подпрыгнул и резко обернулся на звук. Перед ним стоял высокий мужчина в сером костюме с лицом человека, который уже давно ничему не удивляется. Немного неопрятные волосы, перманентная усталость во взгляде. Он покачивал в руках папку, будто оценивал ее вес.
— Куда, простите? — пробормотал Еремей.
— В отдел Аудита. Меня зовут Захарий, я твой куратор. И давай без истерик. Лишняя трата нашего бесценного времени.
— Подождите. Я что, умер?
Захарий поморщился, достал из папки бумаги и начал просматривать их.
— Да, все верно. Умер. Но ты нам интересен. Поэтому тебе выпала великая честь работать здесь. Добро пожаловать и все в этом духе. Продолжим?
Еремей нахмурился. Он пытался вспомнить, что случилось до того, как он попал сюда, но память отозвалась шумом неисправного телевизора. Кусочки событий мелькали в голове: обрывки разговоров, чей-то голос, улицы ночного города… но ничего связного.
— Работа? После смерти? — он схватился за голову. — Это шутка такая?
— А тебе смешно? О, как бы мне хотелось, чтобы это была шутка, — усмехнулся Захарий. — Но, увы, это не шутка. Видишь ли, здесь вершатся судьбы. В Рай или в Ад. Распределение душ — дело совсем не простое. Бывают ошибки, а мы их исправляем — потому мы и Аудит Судьбы. Теперь ты один из нас.
Еремей снова огляделся. Теперь, вглядевшись внимательнее, заметил, что у некоторых работников были слегка нечеловеческие черты. Один мужчина, сидящий у дальнего стола, словно слегка светился, а у женщины справа зрачки были узкими, как у кошки. Но никто не выглядел демоном или ангелом в привычном смысле: ни рогов, ни крыльев. Все выглядело до абсурда заурядно, если не всматриваться.
— А чем, позвольте уточнить, я заслужил это место? Я... я помню свою жизнь. Разве меня не должны были отправить... куда-то? — спросил Еремей, пытаясь осмыслить ситуацию.
— Да, — Захарий ткнул в него папкой. — Но система решила иначе. Видимо, ты еще не закончил свое дело. Не исполнил предназначения. Судьба, знаешь ли, бывает своенравна.
Еремей неуверенно взял папку. На обложке значилось его имя.
— Что это?
— Твой кейс. Первое задание. Проверь, справедливо ли это решение.
Захарий усмехнулся и указал на экран монитора у себя на столе.
— Перед тем как начнешь, ознакомься с основными принципами. Вот тут — коэффициенты кармы. Видишь, система учитывает не только поступки, но и их последствия. Здесь — средний показатель счастья. Он важен: если человек большую часть жизни был несчастен — это уже считается отягчающим фактором. А вот тут бонусы за самопожертвование, — он ткнул пальцем в еще один столбец данных. — Если кто-то рисковал собой ради других, но совершал ошибки, система учтет этот момент.
Еремей нахмурился, рассматривая таблицу. Все выглядело настолько расчетливо и холодно, что его передернуло.
— А наказания за эгоизм? Это что за графа? — спросил он.
— Есть такое дело. Если человек жил исключительно ради себя, даже если формально не совершал преступлений, его шансы попасть в хорошее место сильно снижаются. Жить для других — вот, что важно. Прожить данную жизнь не только в свою пользу, но и принести ее кому-то другому.
Еремей обвел взглядом экран, затем посмотрел на папку. Все это походило на бухгалтерию, а не на суд над человеческими жизнями.
— И как часто случаются ошибки?
Захарий вздохнул.
— Достаточно часто, чтобы держать нас здесь, — он бросил взгляд на папку. — Поработаешь — и узнаешь сам.
* * *
Прошло время, хотя у Еремея мозг хрустел от попыток осмыслить саму концепцию времени теперь и здесь. Наверное, на Земле сказали бы, что пара месяцев.
Еремей сидел за своим рабочим столом и медленно листал досье. Бумага была плотной, немного шероховатой, пахла пылью и чем-то неуловимо металлическим. Он уже успел привыкнуть к странностям этого места, но каждый раз, когда натыкался на очередное имя, судьба которого зависела от сухих формул и коэффициентов, внутри что-то сжималось.
Перед ним лежало дело некоего Семена Кожевникова. Шестьдесят два года, автомеханик, отец троих детей, погиб в результате несчастного случая. Вердикт системы — Ад. Причина: «злостное пренебрежение общественными нормами».
Еремей нахмурился. Это звучало слишком размыто. Он пролистал дальше. Основное обвинение заключалось в том, что Кожевников большую часть жизни жил для себя, избегал общественных работ, не участвовал в благотворительности, отказывался жертвовать на церковь.
— Да ладно! — пробормотал Еремей. — Это все?
Он перелистнул страницу. Был еще один пункт: в сорок семь лет Кожевников отказался починить машину соседу, который потом попал в аварию. Сосед выжил, но получил серьезные травмы.
— Да это просто смешно!
Еремей откинулся назад, осматривая комнату. Вокруг другие аудиторы, склонившись над своими экранами, машинально делали пометки, словно механизмы в огромном, бездушном аппарате.
Чем больше Еремей читал, тем сильнее росло чувство несправедливости. Он встал, сжимая папку, и быстрым шагом направился к сектору рассмотрения апелляций. Перед ним была пара дверей с табличками: «Ад» и «Рай».
За нужной дверью его уже ждали.
В кресле за массивным дубовым столом развалился чиновник Ада — невысокий, тучный демон с длинными когтистыми пальцами и искорками насмешки в глазах. Его имя значилось на табличке: Асмодей.
— О, новенький, — усмехнулся демон, лениво переворачивая страницу какой-то книги. — Чего пожаловал? Вопросы или сомнения?
— Я тут пересматриваю одно дело, — твердо сказал Еремей, кладя папку на стол. — Семен Кожевников. Автомеханик. Мне кажется, его приговор — ошибка.
— Ошибка? — демон изогнул бровь и фальшиво рассмеялся. — Ха! Парень, ты, похоже, не понимаешь, как все тут работает.
— По-моему, это как раз ты не понимаешь, — резко ответил Еремей. — Вы осудили человека за то, что он жил для себя. Разве этого достаточно, чтобы отправить душу в Ад?
Асмодей захлопнул книгу и внимательно посмотрел на него.
— Послушай, новенький, система — штука объективная. Если коэффициент эгоизма переваливает за 0.7, человек автоматически попадает вниз. Без вариантов. И не мне и не тебе это менять.
— А как насчет контекста? У него трое детей, он всю жизнь проработал механиком, обеспечивал семью. Да, он не святой, но и не преступник. Почему это не учитывается?
Демон откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.
— А ты настойчивый… Хорошо, допустим. Допустим, я рассмотрю это дело. Что ты предлагаешь?
— Пересмотр. Исследование дополнительных факторов. Если окажется, что его жизнь не была полной ошибкой, он заслуживает второго шанса.
Асмодей рассмеялся еще громче. Смех липким эхом разносился по кабинету — насмешливый, пренебрежительный.
— Ты не первый, кто так думает. И, знаешь, иногда такие, как ты, даже добиваются успеха. Но… — он наклонился ближе и усмехнулся. — Ты хоть понимаешь, на кого нарываешься? Система не любит, когда ее ставят под сомнение.
Еремей почувствовал холодок по спине, но остался стоять прямо и решительно. Он медленно выдохнул.
— Я не боюсь.
— Вот это тебя и погубит, — Асмодей щелкнул пальцами, и перед Еремеем появилась новая папка. — Ладно. Я передам дело наверх. Но если оно обернется провалом, если окажется, что ты впустую тратишь наше время — пеняй на себя.
Еремей уходил, чувствуя, что сделал свой первый шаг против системы. Он никогда не делал так… при жизни. В воздухе повисло предчувствие последствий. Сердце забилось быстрее, и он впервые осознал, насколько серьезную игру затеял.
Еще не отойдя от встречи с Асмодеем, он сел обратно за стол и обнаружил там новую папку. Открыл с опаской и прочитал имя: Алексей Ветров. Восемьдесят два года, монах, посвятивший жизнь служению людям. По всем параметрам его место в Раю, но вот незадача — система не зарегистрировала его поступление. Это значило, что душа застряла в промежуточном пространстве.
Еремей нахмурился. Разве такое возможно?
Решив не откладывать, он направился в архив, где хранились дела таких вот «нераспределенных» душ. Сектор выглядел мрачно — серые шкафы, запертые на кодовые замки, десятки работников с усталыми глазами, роющиеся в кипах бумаг. Одна из них, женщина с седыми волосами, бросила на него скептический взгляд.
— Новенький? Чего тебе?
— Позвольте представиться, Еремей. Мне поручили разобраться с делом Алексея Ветрова. По всем признакам он должен уже давно быть в Раю, но система его не зафиксировала. Где он?
Женщина вздохнула и отвела его к заднему ряду шкафов. Проведя пальцем по выцветшим ярлыкам, она вытащила папку и протянула ему.
— Не ты первый спрашиваешь. Этот случай не единичный. Их называют «потерянные». Такие души не могут ни попасть в Рай, ни быть осужденными. Они висят в пустоте. Как файлы без ссылки.
— Но почему так происходит?
— Никто не знает точно. Но ходят слухи, что кто-то наверху вмешивается в распределение. Иначе как объяснить, что святые оказываются забытыми?
Еремей покачал головой. Он открыл папку — вся информация о жизни Ветрова была безупречна. Смирение, сострадание, помощь бедным. Ни одного пятна на репутации. Но в графе «Местоположение» значилось лишь одно слово: «Неизвестно».
— И что теперь?
— Если найдешь ответ — поделись. А пока можешь попробовать поискать в Отделе корректировок, если они не отправят тебя куда подальше, конечно.
Еремей кивнул и направился туда. Коридоры этого места с каждой минутой становились все более холодными и пустыми. Отдел корректировок был не таким шумным, как остальные — здесь работали тихо, почти незаметно. Люди сидели за своими мониторами, исправляя ошибки в бесконечных базах данных, словно программисты загробного мира.
Он подошел к первому попавшемуся сотруднику — молодому парню с сосредоточенным взглядом.
— Простите, мне нужна информация по «потерянной» душе. По Алексею Ветрову.
Парень вздрогнул и нервно огляделся.
— Тише… Об этом лучше не говорить вслух, — он быстро напечатал что-то на клавиатуре. — Его нет в системе. Совсем. Как будто он никогда не существовал.
— Но ведь это невозможно!
— В этом и проблема, — шепотом ответил парень. — Кто-то стирает их из базы данных. Как будто пытаются замести следы.
Еремей почувствовал, как внутри все похолодело. Кто-то не просто ошибся — кто-то сознательно вмешался в систему… буквально стер человеческую жизнь.
— А кто этим занимается? — спросил он, глядя парню в глаза.
Тот нервно сглотнул и поспешно выключил монитор.
— Никто не знает, — ответил тихо. — Но если ты копнешь глубже, тебя заметят. А это... это плохо заканчивается.
— Это угроза? — спросил Еремей, испытывая внезапный прилив адреналина.
— Это предупреждение, — парень отодвинулся от компьютера и собрал бумаги в папку. — Слишком много душ пропадает. Это не просто сбой. Тут что-то посерьезнее. И чем больше ты об этом знаешь — тем опаснее для тебя. Следующей потерянной душой можешь стать… ты сам.
Да что тут происходит, черт возьми? Еремей не понимал, но одно знал точно: он не может просто закрыть на происходящее глаза. Все эти души… Кто-то обязан побороться за них.
Он должен выяснить правду.
Окончание очень скоро. Подпишитесь, чтобы не пропустить!
Автор: Наталья Трушкина