Алена крепче сжала руль. Еще утром она была уверена, что сможет найти его — почувствовать, так же, как в детстве, так же, как той ночью, когда спасала детей. Но прошло уже несколько часов, а они продолжали бродить по городу, выискивая сырые, темные уголки, в которых мог скрываться Энзур.
Сначала они отправились к старым туннелям под городом. Когда-то там была дренажная система, но ее давно забросили. Каменные своды, покрытые мхом и трещинами, оседали под собственной тяжестью, а воздух был пропитан затхлой влагой. Они долго пробирались сквозь узкие проходы, подсвечивая себе фонариками. Алена вглядывалась в темноту, пытаясь уловить хоть малейший намек на его присутствие. Но там было пусто.
— Черт. — Она раздраженно провела рукой по волосам.
— Он бывал здесь. — Миша осмотрел пол. Слои пыли кое-где были нарушены, но это мог быть кто угодно.
Следующей точкой стало заброшенное промышленное здание на окраине. Гигантские металлические конструкции вздымались к небу, проржавевшие балки скрипели от ветра, а внутри пахло гнилью и железом. Алена шагала по потрескавшемуся бетону, едва слыша собственное дыхание.
— Что, если он ушел? — Голос Миши прозвучал приглушенно.
Она промолчала.
Сердце сжималось от ощущения пустоты. Как будто они гнались за призраком. Энзур знал, что она будет искать его. Возможно, он скрывался от нее.
К тому времени, когда солнце начало опускаться за горизонт, они поняли, что за сегодня ничего не нашли.
Миша припарковался у ее дома. В воздухе повисло напряжение. Он посмотрел на Алену, а затем, молча, наклонился к ней, пытаясь поцеловать.
Она резко отстранилась.
— Миша, не надо.
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза на секунду, будто пытаясь собраться с мыслями.
— Почему?
Алена посмотрела на него. Вечереющий город отражался в его глазах. Она не знала, что сказать.
— Всё это неправильно.
— Но ведь это было... — Он замолчал. — Это было настоящее.
— Ты чувствуешь себя счастливым и виноватым одновременно, так?
Он сжал руль сильнее.
— Да.
— Потому что всё слишком запуталось.
Он повернулся к ней.
— Я не знаю, чего хочу.
— Вот и разберись. Один.
Она не отвела взгляда.
— Вернись домой, к Лиле. Побудь там. Разберись, что ты чувствуешь.
— Алена...
— Миша. — Она улыбнулась, но в глазах не было радости. — Это правильно.
Тишина.
Он кивнул. Нехотя, но кивнул.
— Ладно.
Она открыла дверцу машины, вышла, постояла пару секунд, прежде чем захлопнуть ее.
Когда Миша уехал, она осталась стоять одна.
Где-то во тьме скрывался Энзур.
А где-то в другой тьме — её собственные чувства.
Алена долго лежала в темноте, слушая тишину за окном. Город спал, но внутри нее бурлили мысли, не давая заснуть. Вспышки воспоминаний: детские глаза, полные ужаса, темные коридоры, губы Миши на ее губах... Все смешалось в голове, не оставляя ей ни минуты покоя.
Когда сон наконец пришел, он был не спасением, а ловушкой.
Она сразу поняла, что это не обычный сон.
— Алена...
Она медленно повернулась.
В углу комнаты, в темном проеме двери, стоял Он. Высокий, вытянутый силуэт, сотканный из теней, без лица, но с глазами, которые мерцали, как угли в ночи.
Энзур.
Алена скрестила руки на груди.
— Я ждала тебя.
— Я знаю.
— Чего ты хочешь?
Он медленно шагнул вперед, но его ноги не касались пола.
— Поговорить.
— Как старые друзья? — она усмехнулась.
— Как старые враги.
Тишина. Она чувствовала, как холод сковывает пространство вокруг. Даже воздух стал тяжелее, насыщенный его присутствием.
— Ты застала меня врасплох в тот день.
Его голос стал тише, он шагнул ближе.
— Я не ожидал, что ты сможешь это сделать. Ты была всего лишь ребенком, но ты... ранила меня.
Алена сжала кулаки.
— Я помню.
— Ты даже не знала, на что способна, но в тот момент ты была сильнее меня.
Он остановился в двух шагах, и ей вдруг показалось, что если протянуть руку, можно коснуться его черной, зыбкой кожи.
— Я восстанавливался долгие годы. Я знал, что когда-нибудь снова встречу тебя.
— И вот мы здесь.
— Да.
Опять тишина.
— Почему дети?
Энзур склонил голову, словно раздумывая, стоит ли говорить.
— Потому что их энергия чиста. Они еще не успели загрязниться страхами, тревогами, жизненным опытом. Они... вкуснее.
Алена передернула плечами от омерзения.
— Но ты ведь выбираешь не просто детей. А особенных.
— Да.
— Почему?
Энзур усмехнулся.
— Потому что они делают меня сильнее. Потому что их энергия способна изменять мир, а значит, способна изменять и меня.
Она кивнула, словно ожидала этого ответа.
— Но таких детей становится всё меньше, верно?
Его глаза вспыхнули.
— Ты это уже знаешь. С каждым годом вас всё меньше. Люди забывают, кто они есть. Забывают, что мир — не только серые будни и бетонные коробки. Их загоняют в рамки, их души тускнеют, и таких, как ты, почти не остается.
Алена внимательно всматривалась в него.
— Ты боишься, что однажды останешься без пищи?
Он не ответил.
— Поэтому ты хочешь договориться.
Он наклонил голову.
— Я предлагаю тебе выбор.
— Сомневаюсь, что он будет честным.
— Разумеется.
Она усмехнулась.
— Говори.
Энзур сделал еще один шаг, и теперь его тень легла на её лицо.
— Я могу оставить тебя в покое.
Алена сжала кулаки.
— Как великодушно.
— Я не просто оставлю тебя. Я оставлю всех. Ты пожертвуешь своей силой, и дети, которых я мог бы забрать, останутся живы.
Она замерла.
— Ты хочешь, чтобы я отдала себя тебе?
— Нет. Только твою силу. Она мне нужна больше, чем ты сама.
Она тихо засмеялась.
— Ты правда думаешь, что я настолько глупа?
Энзур не ответил.
— Если ты торгуешься — значит, ты боишься.
Он не шелохнулся, но она почувствовала, как воздух вокруг него стал напряженнее.
— Я права, да? Ты знаешь, что я могу тебя уничтожить.
Его глаза вспыхнули красным.
— Ты не знаешь, как.
— Зато я знаю, где ты.
Он резко замер, как будто его ударили.
Алена сделала шаг вперед.
— Ты тщательно скрывал это, но я всё равно тебя почувствовала.
Он молчал.
— Ты в моем доме. В том самом месте, где всё началось.
Глаза Энзура превратились в два горящих угля.
— Тогда приходи.
Её сон взорвался светом.
Алена проснулась, тяжело дыша.
Она знала, куда идти.
МИША
Темнота.
Холодный, липкий воздух.
Алена идет вперед, ступая босыми ногами по влажному каменному полу. Тяжелые капли воды падают с потолка, раздаются глухими ударами в тишине. Она оглядывается — за спиной лишь чернота.
Подвал.
Сырой, заброшенный, с затхлым запахом сырости и гнили. Её дыхание сбивается, но она не останавливается.
Внезапно — вспышка света.
Её фигура освещается на мгновение, и в этот миг тьма оживает.
Из темноты вырывается рука. Длинная, иссохшая, будто сотканная из тени. Пальцы вонзаются ей в плечо.
— Алена! — кричит он, но звука нет.
Энзур улыбается. Его лицо невозможно разглядеть, но улыбка — отчетливая, хищная, довольная.
Они исчезают.
Миша вскрикнул и резко сел в постели. Дыхание сбивалось, тело покрывала испарина.
— Тихо-тихо…
Он вздрогнул от прикосновения.
Лиля сидела рядом, положив руку ему на плечо. Ее лицо было полным тревоги.
— Ты опять кричал во сне.
Миша провел ладонью по лицу, вытирая пот.
— Все хорошо.
Лиля молча смотрела на него, не убирая руки.
— Ты уверен?
Он кивнул, но ее взгляд не отпускал. Он знал, что она видит его насквозь.
— Знаешь, Миш… — она чуть повернула голову, будто взвешивая слова. — Все эти годы я замечала одну вещь.
Он посмотрел на неё.
— Какую?
Она медленно вздохнула.
— Сначала ты смотришь на меня счастливыми глазами. А потом что-то меняется. Я не могла это объяснить, но… в какой-то момент ты словно ловишь в воздухе что-то другое, что-то неправильное.
Он хотел возразить, но она продолжила.
— Я видела, как по твоему лицу пробегает тень разочарования. Ты ловко скрывал её за улыбкой. Но я всегда знала.
Она отвела взгляд и опустила руку с его плеча.
— Ты искал другую.
Ком встал у него в горле.
— Лиля…
— Ты встретил её, да?
Он не ответил.
Лиля грустно улыбнулась.
— Я облегчу тебе задачу.
Он нахмурился.
— О чем ты?
— Мы с Сережей пока уедем к маме.
— Лиль, это ни к чему.
— Не спорь.
Её голос был мягким, но твердым.
— Ты должен разобраться. Чего ты хочешь. Что тебе нужно, а что нет.
Миша молчал.
Лиля встала, выпрямила плечи.
— Я люблю тебя, Миш. Всегда любила. Но я не могу быть в тени другой.
Он хотел сказать, что всё не так. Что это неправда. Что Лиля — важнейший человек в его жизни.
Но слова застряли.
Она улыбнулась ему, но в глазах читалась печаль.
— Я дам тебе время.
Он молча кивнул.
Утром Лиля собрала вещи и, как обещала, уехала с сыном к матери.
Дом опустел.
Тишина обрушилась на него, давя на грудь.
Миша сидел на краю кровати, сжимая телефон в ладони.
Сон пульсировал в его голове.
Алена.
Он набрал номер.
«Абонент вне зоны действия сети».
Миша медленно опустил руку.
Холод пробежал по позвоночнику.
Что-то случилось...
АЛЕНА
Алена стояла у двери своего старого дома.
Дом.
Это слово отзывалось в душе теплотой и болью одновременно. Она помнила этот скрипучий порог, эти стены, которые слышали её смех, плач, радость, страх. Здесь она выросла. Здесь все началось.
Ночь была тёмной, звезды едва пробивались сквозь плотные облака. Ветер гнал сухие листья по тротуару, но Алена не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.
Она чувствовала его.
Энзур был там, внутри.
Она провела ладонью по облупившейся краске двери, и перед глазами вспыхнули воспоминания.
Родители.
Голос мамы, зовущий её к обеду. Тёплый запах пирогов, которые она всегда пекла в дождливые дни. Отец, сидящий в кресле с книгой, ворчащий себе под нос, что в этом доме слишком много шума, но улыбающийся, когда она подбегала к нему, прячась от брата.
А брат…
Её старший брат был её защитой, её опорой, её первым другом. После смерти родителей он не смог здесь оставаться. Уехал далеко, в другую страну, где начал новую жизнь. Писал, звонил, но в их разговоре всегда звучала невидимая пустота. Он ушёл, оставив её здесь, с этим домом, с воспоминаниями, с долгом перед самой собой.
Ветер взметнул её волосы.
Она не стала ждать.
До рассвета оставалось всего пару часов, но она знала, что Энзур может улизнуть. Он боялся её. Так же, как она чувствовала его страх, он чувствовал её решимость.
Она сняла туфли, оставшись босиком на холодном крыльце.
Каждый её шаг был бесшумным. Она понимала, что обмануть его не получится, он почувствует её раньше, чем она приблизится. Но мизерный шанс застать врасплох всё же оставался.
Она вошла внутрь.
Дом встретил её тишиной.
Алена двигалась осторожно, почти не касаясь предметов. Она чувствовала, как воспоминания всплывают, тянутся к ней, но старалась не отвлекаться.
Здесь, в коридоре, она когда-то играла в прятки с братом.
Здесь, в гостиной, отец читал вслух, пока мама вязала у камина.
Здесь, у окна, она впервые увидела Энзура.
Существо из теней.
Она была ребенком, но уже тогда поняла, что сражаться с ним можно. И она сражалась. Ранила его. Ему потребовались годы, чтобы восстановиться.
И сейчас он боялся её.
Она знала, где он.
Подвал.
Он был внизу.
Дверь в подвал была открыта.
Он ждал её.
Спускаясь по лестнице, Алена сжимала пальцы в кулак.
Тишина здесь была другой. Вязкой, обволакивающей, словно сам воздух впитывал её страх, её злость, её силу.
Пустота.
Казалось, подвал был совершенно пуст, но она знала — он здесь.
— Последний раз предлагаю тебе…
Его голос был мягким, почти ласковым, но за этой мягкостью скрывался холод.
— Отдай силу и живи спокойно.
Она не ответила.
— Твоя сила… — он сделал паузу, и она почувствовала его тень, извивающуюся в темноте. — Мне хватит её на сотни лет. Представь, сколько жизней ты спасёшь…
Алена усмехнулась.
— Ты считаешь меня дурой?
Она сделала шаг вперёд.
— Ты торгуешься. Значит, боишься. Значит, я действительно могу тебя уничтожить.
Тишина.
Темнота словно сгустилась вокруг неё.
Энзур больше не улыбался.
— Ты слишком много на себя берёшь, девочка.
— Я спасу ещё больше жизней, если убью тебя.
И тогда темнота дрогнула.
Босые ноги по холодному каменному полу.
Алена сделала шаг вперёд, и в этот момент вспышка света ослепила её.
Она успела заметить, как что-то рванулось к ней из темноты, как костлявая рука сомкнулась на её запястье.
Всё исчезло.
Вихрь подхватил её, закручивая в бездну света и тьмы. Её тело металось, как тряпичная кукла, а вокруг проносились тени. Лики детей. Сотни. Тысячи.
Их глаза были пустыми. Их губы шевелились, но беззвучно. Они звали её. Они звали на помощь.
Энзур сжал её запястье сильнее, и боль пронзила руку до плеча.
— Отдай силу! — его голос разносился по этому вихрю.
Она закричала от боли, но не отступила.
Вихрь вращался всё быстрее.
Темные полосы сливались со светлыми, как если бы ночь и день пытались поглотить друг друга.
Алена чувствовала, как трещат её кости.
Кровь в венах густела, сворачивалась, как будто она замерзала изнутри.
Но она не отступала.
— Ты не понимаешь! — кричал Энзур. — Если ты не остановишься, ты умрёшь вместе со мной!
Они кружились в этом смертельном танце, сражаясь за каждый глоток воздуха.
Он был силён.
Она понимала это теперь.
Чтобы уничтожить его, нужно было отдать всё, что у неё было.
— Мы можем сосуществовать! — завопил он, сжимая её горло. — Я дам тебе власть! Я научу тебя, как никто другой!
Её зрение плыло, руки дрожали.
Но она вновь взглянула в лица детей.
Этих детей уже не спасти.
Но она могла спасти тех, кто ещё жив.
И тогда она приняла решение.
Она отпустила страх.
Глаза её вспыхнули.
И хаос вырвался наружу.
Свет взорвался.
Он был чистым, обжигающим, смертельным.
Он заполнил всё пространство, сметая вихрь, сжигая тени.
Энзур завопил.
Его крик был наполнен яростью, болью… страхом.
Его пальцы разжались.
Его тело рассыпалось в воздухе, растворяясь в потоке света.
Алена чувствовала, как её собственная кожа трескается, как её разум горит в этом очищающем свете.
Но она не закрыла глаза.
Она смотрела.
Смотрела, как лики детей исчезают один за другим, уносимые светом.
Смотрела, как Энзур тянет к ней руку в последний момент…
А затем всё закончилось.
Тишина.
Миша остановил машину перед старым домом.
Он выбежал, не чувствуя земли под ногами, распахнул дверь.
Дом был пуст.
Он медленно зашел внутрь, огляделся.
На полу у подвала были её следы.
Он спустился вниз.
Пусто.
Как во сне.
— Нет…
Он провёл рукой по холодной стене, сжал кулаки.
Её не было.
Он понимал, что его сон был вещим.
Алена исчезла навсегда...