Август 1992 года выдался в Сосновке на редкость жарким. Старики говорили, что такого зноя не помнили лет тридцать. Солнце палило немилосердно, трава в полях пожелтела, а речка Каменка, всегда полноводная, обмелела настолько, что местная ребятня переходила ее вброд, не замочив штанов выше колен.
Степан Захарович Кузнецов, шестидесятилетний пастух колхоза «Заря коммунизма», проснулся еще до рассвета. Старая привычка не давала спать долго, даже в воскресенье. Он осторожно, стараясь не разбудить супругу Антонину Михайловну, встал с кровати, натянул потертые штаны и вышел на крыльцо.
Сосновка просыпалась. Где-то в дальнем конце деревни мычали коровы, ожидая утренней дойки. Петухи соревновались в громкости своих песен. Степан Захарович закурил, его морщинистое лицо, обветренное многолетними ветрами и иссушенное солнцем, выражало тревогу. Уже два месяца как из колхозного стада стали пропадать коровы. Сначала исчезла Звездочка, потом Майка, затем Рыжуха... Всего восемь голов. И каждый раз Степан Захарович не мог объяснить председателю, куда они девались.
— Опять не спится? — Антонина Михайловна появилась на крыльце, кутаясь в старый платок.
— Думаю, Тоня, — вздохнул пастух. — Все никак в толк не возьму, куда скотина пропадает. Вроде глаз с нее не спускаю, а как сквозь землю проваливается.
— Ты это оставь, — строго сказала жена. — Нечего голову ломать. Одно ясно — кто-то ворует. И не простой вор, а с понятием. Быстро управляется.
— Да как же он управляется-то? — Степан Захарович сплюнул с досады. — Я же рядом! Ни шума, ни гама. Вот только отвернусь на минуту — глядь, а коровы нет.
— Может, и правда волки? — неуверенно предположила Антонина Михайловна. — В Рябиновке вон тоже скотину рвали прошлым летом.
— Какие волки, Тоня! — махнул рукой пастух. — Волки бы следы оставили, кровь. А тут — ничего. Как испарилась.
Из дома вышла их дочь, Настя, двадцатипятилетняя учительница начальных классов в местной школе. Она вернулась в родную деревню после окончания педагогического училища, хотя могла бы остаться в городе. Но Настя любила Сосновку, ее неторопливый уклад жизни, свежий воздух и, конечно, родителей.
— О чем спорите? — спросила она, потягиваясь.
— Да все о том же, — ответил отец. — О коровах наших пропавших.
— Опять люди судачат? — нахмурилась Настя. — Вчера в магазине слышала, как тетка Клавдия говорила, будто ты, папа, сам их продаешь цыганам.
— Какие еще цыгане! — возмутился Степан Захарович. — Не было здесь никаких цыган!
— Я знаю, — мягко сказала Настя, — но люди всякое болтают. Ты не принимай близко к сердцу.
Степан Захарович покачал головой:
— Тридцать пять лет пастушу. Ни одной жалобы не было. А тут... Как же не принимать к сердцу, когда соседи, с которыми всю жизнь бок о бок прожили, косо смотрят?
***
Председатель колхоза Егор Тимофеевич Лебедев был человеком справедливым, но жестким. В свои пятьдесят пять он выглядел моложе — высокий, подтянутый, с коротко стриженными седыми волосами и пронзительным взглядом серых глаз. Его побаивались и уважали одновременно.
— Ты пойми, Степан, — говорил он, сидя за массивным столом в колхозной конторе, — девять коров за два месяца — это не шутки. Это реальный убыток. Колхоз и так еле дышит, а тут такие потери.
— Я понимаю, Егор Тимофеевич, — кивнул пастух. — Сам ночей не сплю, все думаю.
— Думать-то думаешь, а толку? — председатель постучал пальцами по столу. — Вчера Буланка пропала. Лучшая коровенка из всего стада. Пять тысяч рублей коту под хвост.
— Да разве ж я виноват? — в отчаянии воскликнул Степан Захарович. — Я рядом был! Только отошел на минуту, чтобы Пеструшку от оврага отогнать, а когда вернулся — Буланки нет!
Председатель вздохнул:
— Не знаю, Степан. Не знаю. Народ уже шумит. Говорят, ты коров налево продаешь. Мол, времена тяжелые, зарплату не платят... Вот и приторговываешь потихоньку.
— Да побойся бога, Егор Тимофеевич! — Степан Захарович даже побледнел от возмущения. — Когда я на воровство шел? Да я скорее с голоду помру, чем колхозное возьму!
— Я-то знаю, — кивнул председатель. — А людям что объяснишь? Они видят — коровы пропадают, а ты целый.
— И что же мне делать? — растерянно спросил пастух.
— Пока не знаю, — Егор Тимофеевич поднялся из-за стола. — Но если еще хоть одна корова пропадет, придется тебя от стада отстранить. Поставлю Николая Бурова. Он давно просится.
Степан Захарович вышел из конторы с тяжелым сердцем. Николай Буров, бригадир тракторной бригады, давно имел виды на место пастуха. Не потому, что любил эту работу, а потому, что хотел прибрать к рукам колхозное стадо. Такие, как он, всегда находили способы нажиться в смутные времена.
***
В сельском магазине, единственном на всю Сосновку, было шумно и многолюдно. Конец рабочего дня, многие зашли купить хлеба или крупы. Степан Захарович стоял в очереди, когда услышал за спиной знакомый голос:
— А я говорю, не может быть, чтобы коровы сами пропадали! Это все Кузнецов мутит!
Пастух обернулся. В углу магазина, возле прилавка с винно-водочными изделиями, стоял Буров с двумя своими приятелями — Василием Хромовым и Петром Сидоровым. Все трое уже были навеселе.
— Ты чего несешь, Николай? — тихо спросил Степан Захарович.
— А вот он, кстати, и сам! — Буров указал на пастуха пальцем. — Ловко ты устроился, Степан! Не одну уже продал, а?
Люди в магазине притихли, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.
— Не говори глупостей, Николай, — спокойно ответил Степан Захарович. — Я всю жизнь честно работал и воровством не занимался.
— А кто проверит? — Буров подошел ближе, от него несло перегаром. — Ты же один со стадом. Удобно! Отвернулся — и нет коровы. А потом деньги в кубышку.
— Да ты что несешь! — возмутился старый пастух.
— А то и несу! — Буров, осмелев от выпитого, ткнул пальцем в грудь Степану Захаровичу. — Твоя Тонька недавно новые сапоги купила. Настька в город ездила. На что деньги-то? Зарплаты не платят который месяц!
— Отойди от меня, — Степан Захарович попытался обойти Бурова, но тот преградил дорогу.
— Боишься правды? — Буров усмехнулся. — А ты знаешь, что твоя корова стоит как три моих месячных зарплаты? Хорошо устроился!
— Пусти, Николай, — Степан Захарович попытался отстраниться, но Буров вдруг схватил его за воротник рубашки.
— Признавайся, ворюга! — заорал он. — Куда коров деваешь?
— Пусти, кому говорю! — пастух попытался освободиться, но Буров был сильнее.
— Николай, отпусти его! — вмешалась продавщица Мария Петровна. — Совсем с ума сошел?
— А ты молчи! — огрызнулся Буров. — Этот вор весь колхоз по миру пустит!
— Я не вор! — Степан Захарович наконец вырвался и невольно толкнул Бурова.
Тот покачнулся и упал на прилавок, сметая банки с консервами. Раздался звон разбитого стекла. Воспользовавшись заминкой, пастух выскочил из магазина и быстрым шагом направился домой.
***
Следующим вечером Степан Захарович возвращался с пастбища. День выдался тяжелый — коров приходилось постоянно отгонять от оврагов, где трава была сочнее. К тому же погода испортилась, моросил мелкий дождь, и пастух промок до нитки.
Он шел по проселочной дороге, когда услышал за спиной шум мотора. Оглянувшись, увидел старенький «Москвич» Бурова, который быстро нагонял его. Машина остановилась рядом с пастухом, и из нее вышли Буров, Хромов и Сидоров.
— Вот он, наш вор! — Буров, пошатываясь, подошел к Степану Захаровичу. От него разило самогоном. — Ну что, признаешься по-хорошему?
— Отойди, Николай, — устало сказал пастух. — Я домой иду. Устал.
— Он устал! — передразнил Буров. — От воровства устал! А мы тут колхоз поднимаем, а он коров налево продает!
— Не продавал я никаких коров, — Степан Захарович попытался обойти Бурова, но тот снова преградил ему дорогу.
— Слышь, мужики, — Буров обернулся к своим приятелям, — а может, проучим его? Чтобы неповадно было?
— Давай, — кивнул Хромов, коренастый мужик с багровым лицом. — Давно пора.
Степан Захарович почувствовал, как сердце забилось чаще. Он был уже немолод и вряд ли мог справиться с тремя пьяными мужиками. Но и бежать было некуда — вокруг только поля и перелески.
— Ребята, одумайтесь, — попытался он урезонить их. — Что вы делаете?
— То, что давно надо было сделать! — Буров замахнулся и ударил пастуха в лицо.
Степан Захарович отшатнулся, но устоял на ногах. Второй удар, от Хромова, пришелся в живот. Пастух согнулся пополам, хватая ртом воздух. Третий удар сбил его с ног.
— Ну что, скажешь, куда коров деваешь? — Буров склонился над лежащим пастухом.
— Не знаю я... — прохрипел Степан Захарович. — Не брал я...
— Врешь! — Буров пнул его в бок. — Говори правду!
— Эй, хватит! — раздался вдруг голос со стороны дороги. — Совсем обезумели?
Из-за поворота показался Григорий Матвеевич Соколов, колхозный механик. Невысокий, коренастый, с сильными руками, он внушал уважение даже таким буянам, как Буров.
— Не лезь, Григорий! — огрызнулся Буров. — Это не твое дело!
— Мое, — спокойно ответил механик, подходя ближе. — Избивать человека втроем — последнее дело. Ты бы, Николай, лучше делом занялся, а не пьянствовал.
— Да ты знаешь, что он коров ворует? — Буров указал на лежащего Степана Захаровича. — Колхозных коров!
— Знаю только, что ты языком мелешь, а доказательств нет, — Григорий Матвеевич помог пастуху подняться. — Ну-ка, брысь отсюда! Всех троих завтра председателю сдам.
Буров хотел что-то сказать, но встретил тяжелый взгляд механика и промолчал. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, кивнул своим приятелям, и они поплелись к машине.
— Ты как, Степан? — спросил Григорий Матвеевич, когда «Москвич» скрылся за поворотом.
— Жить буду, — пастух с трудом выпрямился, держась за бок. — Спасибо, Гриша. Вовремя ты появился.
— Повезло, — кивнул механик. — Задержался в гараже, карбюратор на тракторе менял. Идем, провожу тебя до дома.
По дороге Степан Захарович рассказал о пропавших коровах и о том, что его обвиняют в воровстве.
— Чушь какая, — покачал головой Григорий Матвеевич. — Кто угодно мог бы пойти на такое, но только не ты. Тут что-то не так...
— Вот и я говорю, — вздохнул пастух. — Прямо наваждение какое-то.
— А ты не замечал ничего странного? — задумчиво спросил механик. — Необычного?
— Да нет вроде... — Степан Захарович задумался. — Хотя... В последнее время часто вижу одну и ту же машину. Грузовик, старый ЗИЛ. Проезжает мимо пастбища, будто высматривает что-то.
— Интересно, — Григорий Матвеевич потер подбородок. — А когда ты его видишь?
— Обычно ближе к полудню, когда стадо у Чертовой балки пасется.
— И после этого пропадают коровы?
— Вроде того... — Степан Захарович остановился. — Погоди-ка... Да, точно! Каждый раз корова пропадала в тот же день, когда я видел этот грузовик!
— Вот оно что, — Григорий Матвеевич нахмурился. — Похоже, тут дело нечисто. Надо бы проследить за этим грузовиком.
— Как?
— Устроим засаду. Соберем надежных людей и проследим за стадом. Я сам с тобой останусь, да еще пару человек позову.
---
Автор: Татьяна Томилова