Лена ждала её в кафе и уже заказала кофе.
Когда подруга вошла, она улыбалась, но взгляд у неё был напряжённый. А следом за ней в дверях появился человек, которого Лена меньше всего ожидала увидеть.
Савва. Мой бывший муж переминался на пороге кафе, машинально поправляя ворот куртки. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как внутри всё сжалось.
Полгода прошло с нашего развода, а его появление до сих пор выбивало меня из колеи. Я перевела взгляд на Нику, мою лучшую подругу, и едва заметно покачала головой. Что за странная идея пришла ей в голову – притащить его сюда?
— Привет, — неловко произнесла Ника, присаживаясь напротив меня. — Надеюсь, ты не против компании.
Савва остался стоять в двух шагах от столика, будто ожидая особого приглашения. В его глазах читалась смесь неуверенности и решимости. Я знала этот взгляд — так он смотрел, когда предложил мне съехаться после трёх месяцев отношений. Так же он смотрел, когда сказал, что хочет развода.
— Да садись уже, — я махнула на свободный стул, пытаясь говорить как можно безразличнее. — Чего столбом стоять.
Он неловко примостился на краешке стула, словно готовый в любой момент сорваться и убежать. Ника суетливо подозвала официанта, и я была благодарна этой маленькой паузе — нужно было собраться с мыслями.
— Лена, я знаю, что это странно, — начала Ника после того, как мы сделали заказ. — Но у Саввы есть разговор, который касается вас обоих.
Разговор. Конечно. У нас с ним всегда были только "разговоры", а не настоящее общение.
— Я слушаю, — я скрестила руки на груди, создавая невидимый барьер между нами.
Савва прочистил горло и наконец заговорил:
— Это касается квартиры.
— Какой именно? — я напряглась, уже предчувствуя подвох.
— Бабушкиной.
Меня как громом поразило. Лидия Федоровна, бабушка Саввы, удивительная женщина с добрыми глазами и железным характером. Единственная из его семьи, кто принял меня с открытым сердцем. Ее не стало две недели назад — я узнала об этом случайно, от общих знакомых.
— Что с ней? — мой голос дрогнул.
— Открыли завещание, — он замялся, подбирая слова. — И там... неожиданность для всех нас.
Он смотрел на меня так странно, что я напряглась ещё сильнее.
— Бабушка оставила квартиру тебе, Лена.
Я с грохотом опустила чашку, и тёмные капли разлетелись по столешнице. Ника дёрнулась и начала суетливо промакивать лужицу салфетками.
— Что? Как это возможно? — я не верила своим ушам.
— Мы сами в шоке, — он потер висок. — Она никогда не знала о нашем разводе. Мы... я и родители... не сказали ей.
— Но почему? — я была ошеломлена.
— Ты же помнишь, как она к тебе относилась. Она бы очень расстроилась, а у неё сердце... К тому же, мама была уверена, что мы помиримся.
Я покачала головой, пытаясь осмыслить услышанное. Лидия Федоровна, которая всегда говорила мне, что я как лучик света в их мрачном семействе. Которая учила меня печь свои знаменитые пироги и показывала старые фотографии Саввы. Которая часто повторяла: "Никогда не давай моему сыну слишком много власти над собой, девочка".
— И что теперь? — спросила я, все ещё не веря.
— Родители хотят оспорить завещание, — он опустил взгляд. — Они считают, что ты не имеешь права на наследство, раз мы разведены.
— И ты, конечно, согласен с ними? — во мне начал закипать гнев.
— Нет, — неожиданно твердо ответил он. — Я считаю, что мы должны уважать последнюю волю бабушки.
Ника осторожно коснулась моего плеча, пытаясь успокоить.
— Что говорит нотариус? — спросила я, игнорируя её попытку.
— Завещание составлено идеально, — ответил Савва. — Бабушка всё правильно оформила. Она даже указала, что оставляет квартиру "своей любимой Елене.
— И твои родители хотят это оспорить потому, что я уже не жена? — я чувствовала, как во мне нарастает возмущение.
— Да. Они считают, что её ввели в заблуждение... вернее, что мы её ввели, не сказав о разводе.
— МЫ? — я повысила голос. — Напомни, кто именно скрыл от бабушки правду?
Савва нервно барабанил пальцами по столу.
— Я виноват, — признал он. — Но я правда думал, что так будет лучше для неё.
Я рассмеялась. Горько и неприятно.
— И что теперь? Родители отправили тебя убедить меня отказаться от наследства?
— Нет, — его голос стал тверже. — Я пришёл предупредить тебя. И... извиниться.
Я демонстративно открыла сумочку и достала кошелёк.
— Сколько я тебе должна за кофе, Ник? Разговор окончен.
Ника растерянно посмотрела на меня:
— Лена, пожалуйста. Выслушай его до конца.
— Они уже наняли юриста, — произнёс Савва, глядя мне прямо в глаза. — Я пытался их отговорить, но они настроены серьёзно.
Я так и застыла с раскрытым кошельком. Мысли закрутились как в водовороте — суды, разбирательства, публичный скандал... Смогу ли я доказать, что бабушка сознательно оставила мне квартиру, несмотря на развод?
— Но это же абсурд, — мой голос звучал тише, но увереннее. — Лидия Федоровна была в здравом уме. Она имела право распорядиться своим имуществом как хотела.
— Я знаю, — Савва кивнул. — Именно это я и пытался объяснить родителям. Но они считают, что если бы бабушка знала о разводе, то никогда бы не оставила тебе квартиру.
А вот и не факт, подумала я. Она ведь прекрасно видела, какая семейка у её внука.
Я медленно убрала кошелёк обратно в сумку и откинулась на спинку стула. Глубокий вдох. Мне нужно время подумать.
— И что ты предлагаешь? — наконец спросила я, глядя на бывшего мужа.
— Ничего, — ответил он неожиданно. — Я просто хочу, чтобы ты знала — я на твоей стороне в этом вопросе.
Погоди-ка. Серьёзно? Он против своих родителей?
— С каких пор ты готов идти против папы с мамой? — я не скрывала удивления.
Савва опустил глаза, и я заметила, как его плечи слегка поникли. Во взгляде промелькнуло что-то знакомое — то же выражение было у него, когда он впервые пригласил меня в гости и предупредил, что его мама "немного сложный человек".
— Бабушка была мне дороже всех, Лен, — сказал он тихо. — Она единственная в нашей семье, кто всегда поддерживал мои решения. Даже когда не соглашалась с ними. И если она решила оставить квартиру тебе... значит, так и должно быть.
— А твоя мать в ярости, — это был не вопрос, а утверждение. — Она считает, что что бабушка тоже попала под твое влияние.
Эти слова застали меня врасплох. Я ожидала чего угодно — обвинений, требований, угроз. Но не такой абсурдной версии.
— Всё дело в том, — продолжил Савва, — что бабушка изменила завещание. Раньше квартира должна была отойти мне.
— Когда она изменила завещание? — спросила я.
— За месяц до того, как её не стало, — ответил он. — Она пригласила нового нотариуса и чётко указала, что хочет оставить квартиру тебе.
Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Лидия Федоровна... она всегда умела видеть людей насквозь.
— И ты поэтому здесь? — мой голос предательски дрогнул. — Чтобы сообщить эту новость?
Он покачал головой:
— Я здесь, потому что мне стыдно, Лен. Стыдно, что я не сказал бабушке правду. Стыдно, что не пригласил тебя на похороны. И особенно стыдно за то, что делают сейчас мои родители.
Ника молча переводила взгляд с меня на Савву и обратно, явно не ожидая такого поворота событий. Я сама не знала, что думать. Часть меня хотела верить ему, а другая напоминала обо всех тех моментах, когда он предавал мои ожидания.
— И что ты предлагаешь делать с этой ситуацией? — спросила я наконец.
— Я буду свидетельствовать в твою пользу, если дело дойдет до суда, — твердо сказал он. — Я расскажу, что бабушка прекрасно знала, какая ты, независимо от нашего брака. Что она любила тебя за твои качества, а не за статус моей жены.
Он на моей стороне. Эта мысль казалась такой странной после всех лет обид и разочарований.
— А что родители скажут на это? — я не удержалась от вопроса. — Они же объявят тебя предателем.
— Ничего, — он пожал плечами. — Мне уже тридцать два. Пора научиться отстаивать то, во что я верю. К тому же... — он замялся, — я многое понял за эти годы, Лен. Например, как они манипулировали мной всю мою жизнь.
Я почувствовала, как внутри меня бушует ураган эмоций. Бабушка Лидия, которую я искренне любила. Квартира, которую она мне оставила. Савва, впервые в жизни готовый противостоять своей семье. И его родители, которые даже после смерти старушки продолжали плести свои интриги.
— Но почему? — спросила я вдруг. — Почему бабушка решила оставить квартиру мне, а не тебе?
Савва помолчал, словно решаясь.
— Думаю, она догадывалась, что что-то не так, — наконец сказал он. — Она постоянно спрашивала, почему ты не приходишь вместе со мной. Я придумывал отговорки — то ты в командировке, то болеешь, то у тебя срочная работа... Но она была слишком умна.
— И что она говорила?
— Однажды она сказала мне: "Савва, не знаю, что у вас с Леной происходит, но помни — настоящая семья строится на честности и смелости. А ты, внучек, слишком часто прячешься за чужими спинами".
Эти слова поразили меня до глубины души. Лидия Федоровна, которая всегда говорила прямо и честно. Которая, возможно, видела больше, чем мы думали.
— Мне нужно подумать, — я наконец нарушила затянувшееся молчание. — Всё это... слишком неожиданно.
Ника, будто очнувшись из оцепенения, произнесла:
— Конечно, ей нужно время. Это же не шутка — целая квартира!
Савва кивнул, явно немного расслабившись.
— Я оставлю тебе свой новый номер. И копии всех документов, которые у меня есть. Нотариус тоже готов с тобой встретиться.
Он достал из сумки папку и протянул мне вместе с визиткой. Я взяла, стараясь не касаться его пальцев.
— Хорошо, — я убрала документы в сумку. — Я изучу это и свяжусь с тобой. Но ничего не обещаю.
Момент был неловким — мы все это понимали. Ника предложила заказать что-нибудь ещё, пытаясь разрядить обстановку, но я отказалась. Мне нужно было время, чтобы переварить всё услышанное.
— Я, пожалуй, пойду, — я встала из-за стола. — Мне нужно всё это осмыслить.
Савва тоже поднялся:
— Если хочешь, я могу проводить тебя.
— Не стоит, — я покачала головой. — Мне лучше побыть одной. Слишком много информации.
Он не стал настаивать, и я была благодарна ему за это. Хотя бы сейчас он уважал мои желания.
Выйдя из кафе, я жадно вдохнула свежий осенний воздух. В голове крутился водоворот мыслей. Бабушка Лидия оставила мне квартиру. Она считала меня частью семьи.
Меня переполняли противоречивые чувства — благодарность к старушке, гнев на его родителей, и странная смесь недоверия и надежды в отношении Саввы. Неужели он действительно изменился? Или это очередная манипуляция?
Я нащупала в кармане телефон и набрала номер единственного человека, которому доверяла в таких вопросах.
— Мам, привет. Ты не поверишь, что сейчас произошло. Бабушка Саввы, Лидия Федоровна, оставила мне свою квартиру...
Я почти час рассказывала маме о неожиданной встрече, наследстве и угрозах со стороны родителей Саввы. Мама, как обычно, была практична:
— Найди хорошего юриста, Леночка. Если старушка всё правильно оформила, никто ничего не сможет сделать.
— Думаешь, они правда подадут в суд?
— Эти люди уже однажды разрушили твой брак. Не думаю, что остановятся перед судебными тяжбами, — она помолчала. — А что бывший муж? Действительно готов пойти против родителей?
— Сама удивлена, мам. Такое ощущение, что он наконец-то повзрослел.
— Люди иногда меняются, — задумчиво сказала она. — Но сначала разберись с квартирой, а потом уже думай о личном.
Её совет, как всегда, был мудрым. Я позвонила знакомому юристу и договорилась о консультации.
***
Прошла неделя после разговора в кафе. Я сидела на кухне в двушке, которую оставила мне Лидия Федоровна. До сих пор не могла привыкнуть к мысли, что эта квартира теперь моя — с высокими потолками, лепниной и окнами на тихий двор.
Я перебирала бумаги — завещание, заключение юриста. Всё было в полном порядке, никаких зацепок для оспаривания. Звонок в дверь вырвал меня из задумчивости.
На пороге стоял Савва с небольшой коричневой папкой в руках.
— Можно войти? — спросил он, и я отступила в сторону, пропуская его внутрь.
Мы прошли на кухню, и я машинально поставила чайник. В этой новой квартире всё ещё сохранялся дух Лидии Федоровны — её старинный буфет, коллекция фарфоровых чашек, вышитые салфетки. Каждый раз, входя сюда, я словно чувствовала её присутствие.
— Я встретился с родителями, — начал он, когда мы расположились за столом. — И с адвокатом.
Я напряглась, ожидая плохих новостей.
— Они отказались от иска, — продолжил он, открывая папку. — Они больше не будут на неё претендовать.
Я взяла документы и быстро пробежала глазами по тексту.
— Почему они передумали? — спросила я, всё ещё не веря.
— Адвокат объяснил, что у них нет шансов, — Савва слегка улыбнулся. — Завещание идеальное, а моё свидетельство в твою пользу стало последним гвоздём в крышку их планов.
— Ты действительно встал на мою сторону? — я внимательно изучала его лицо, ища следы неискренности.
— Да, — просто ответил он. — Я рассказал всю правду. Что бабушка часто говорила о тебе. Что она считала тебя настоящей внучкой, больше, чем меня иногда, — он грустно усмехнулся. — И что она точно знала, что делает, когда меняла завещание.
— Как они это восприняли?
— Было весело, — он невесело усмехнулся. — Мама хлопнула дверью и не разговаривала со мной два дня. Отец долго рассказывал, как я плюнул на семейные ценности. Ничего нового.
— И что теперь? — я аккуратно сложила документы и отложила их в сторону.
— Квартира полностью твоя, — он сделал глоток чая. — Родители скрипят зубами, но юридически всё чисто.
— А ты?
— А я наконец-то сделал то, что давно следовало, — он усмехнулся. — Собрал вещи и снял жильё. Живу теперь в пятнадцати минутах отсюда пешком.
— Серьёзно? — я даже отставила чашку. — Ты, Савва Игоревич, живёшь отдельно от мамочки?
— Да, — согласился он. — В тот день, после нашего разговора в кафе, я вернулся домой и просто понял — больше не могу. Мне тридцать два, а я всё ещё живу под диктовку родителей, — он покачал головой. — Бабушка бы мной не гордилась.
Мы помолчали некоторое время. Я думала о Лидии Федоровне, о её мудрости и доброте, и о том, как она сумела повлиять на нас обоих даже после смерти.
— Слушай, — решилась я нарушить тишину, — мне реально жаль, что у нас так всё вышло.
Он кивнул:
— Мне тоже. Я много думал о прошлом. Мы могли бы... — он запнулся. — Но теперь уже поздно, да?
Я не знала, что ответить. За эту неделю я много размышляла о нас, о нашем браке, о причинах его распада. И всё сильнее понимала, что дело было не только в его родителях и даже не в его слабости перед ними. Мы сами не боролись достаточно за то, что имели.
— Я не знаю, — честно ответила я. — Полгода — это большой срок. Мы оба изменились.
— Да, — согласился он. — Но, может, именно поэтому у нас и есть шанс? Может, мы наконец стали теми людьми, которые способны построить что-то настоящее?
Я задумалась. На кухонном окне стояла маленькая фотография в рамке — я и Лидия Федоровна вместе печём пирог. Она смотрит на меня с теплой улыбкой.
— Бабушка Лидия вечно говорила, что мы все глупые, — я слабо улыбнулась. — Помнишь ту её фразу? «Молодёжь думает, что проблемы решаются только разрывом, а старики знают, что иногда нужно просто пережить тяжёлый период».
— Думаешь, она правда так задумала?
— Кто её знает, — я невольно посмотрела на фотографию. — Она умела видеть вещи, к которым мы сами приходим нескоро.
Мы просидели ещё с час, перебирая забавные случаи из прошлого и старательно обходя острые углы. Когда он засобирался домой, у двери повисла неловкая пауза — как попрощаться? Пожать руку будто мы деловые партнёры? Обняться словно ничего не случилось?
В итоге он просто слегка сжал моё плечо:
— Спасибо, что впустила, — он замялся. — Я понимаю, что имела полное право просто захлопнуть дверь.
— Ничего, — я прислонилась к дверному косяку. — Бабушка твоя меня многому научила. Например, что не всегда нужно рубить с плеча.
— Много воды утекло, — он помедлил у порога. — Но знаешь, я рад, что у нас появился повод увидеться. Даже если из-за такого... необычного наследства.
Я улыбнулась, но не ответила. Что-то подсказывало, что наши дороги ещё пересекутся, и, возможно, не раз.
Когда за ним закрылась дверь, я подошла к окну и увидела, как он идёт по дорожке, периодически оглядываясь на дом. Его походка была другой — увереннее, спокойнее.
Я задумалась о том, как странно всё складывается. Ещё две недели назад я бы рассмеялась, если бы мне сказали, что буду снова пить чай с бывшим мужем на кухне квартиры его бабушки. Нет, я не собиралась сразу же прощать прошлые обиды. Но что-то во мне изменилось.
Может, иногда стоит дать второй шанс? — подумала я, отходя от окна. Не сказкам о вечной любви, а обычным людям, которые спотыкаются, ошибаются, но всё-таки растут.
Я вернулась на кухню и открыла старинный буфет. На средней полке стояла чашка с ручной росписью — любимая чашка Лидии Федоровны. Я осторожно взяла её в руки.
— Хитрая ты, бабуля, — тихо сказала я, разглядывая узор. — Даже из-за грани умудрилась всё по-своему устроить.
Я поставила чашку обратно и закрыла дверцу буфета. В этой квартире было тепло и уютно — совсем как когда-то в детстве у моей собственной бабушки. Возможно, это именно то, что мне сейчас нужно. Новое начало в старых стенах.