Здравствуйте, дорогие друзья и гости моего канала! Сегодняшняя моя глава - о подружках моего детства! Самых верных, самых добрых и терпеливых! Все мое детство они были рядом, дарили свою любовь и навсегда остались в воспоминаниях! Приятного чтения.
Картины российских художников в соответствии с темой рассказа подобраны мной.
__________________________________________________________________________________________
7. ПОСИДЕЛКИ
Клонится к концу день. За высокую гору уходит ночевать холодное январское солнце и в окнах начинает синеть.
Мы сидим с бабуськой в горнице возле окна и в тишине сумерничаем. Весело потрескивают в печи-голландке сухие березовые поленца. Мерно тикает важный, словно бывалый старый солдат, будильник, не спеша отсчитывая минуты уходящего дня. Со своей высокой этажерки чуть слышно бормочет радио. В бабуськиных руках быстро-быстро мелькают спицы. Она довязывает носок, торопится, пока совсем не стемнело. Притулившись на маленькой скамеечке возле ее ног, я держу на коленях розового медвежонка Мишутку и перебираю цветные яркие открытки.
- Посмотри-ка, дед Мороз к ребятишкам идет, - показываю я Мишутке красивую новогоднюю открытку с нарисованным дедом Морозом, бодро шагающим по снежной дороге. – Шуба-то, шуба какая у него нарядная! С узорами! – я рассматриваю с любопытством красную, отороченную густым мехом и расшитую серебром длинную шубу, перехваченную широким поясом. До чего же нарисованный на открытке дед Мороз похож на того, который приходил к нам в садик на новогоднюю елку! И шуба у него такая же, и с меховым заломом и с треугольным вырезом шапка! И посох волшебный! Я осторожно провожу пальчиком по увенчанному снежинкой посоху на открытке!...
- А за спиной у деда Мороза, видишь? Мешок! – продолжаю рассказывать я. - Ты думаешь, что там? – вопросительно смотрю я на своего медвежонка. Но Мишутка таращится на меня черными глазками-пуговками и молчит.
- А это подарки там! – объясняю я. - Для всех-всех детей подарки! Вот так-то! – отчего-то вздохнув, задумчиво гляжу я в окно, за которым все больше сгущается зимний вечер. Сквозь него грезится мне другой: с зеленой пушистой елкой, мигающей разноцветными огнями в огромном зале, с запахом свежей хвои и долгожданными чудесными подарками из большого мешка дедушки Мороза...
- Что это ты призадумалась? – заботливо спрашивает бабуська, поглядывая на меня поверх очков. Не успеваю я ответить, как хлопает дверь в избу, и тут же слышим мы, что в кухне с легким деревянным стуком ударяются об пол дрова возле подпечека.
- Ну и завернул, морозец-то! – раздается вслед за этим дедушкин голос.
- Деда! – радуюсь я и, вскочив со своей скамеечки, тороплюсь обнять дедушку, который стоя в дверях горницы, потирает замерзшие руки. Я чувствую, как приятно пахнет от него морозом, снегом, а еще, немного, крепким табаком. От всех этих вкусных запахов у меня начинает щекотать в носу и я громко чихаю.
- Чевой-то? – подхватывается бабуська. -А, ну!- зовет она, - иди-ка ты сюды, кабы не застыла! Эхх, Фё-ё-дор! – укоризненно качает она головой, смотря на деда. – Студёный же ты!
-Студеный я, - ласково повторяет мне дедушка, снимая с себя старенькую фуфайку, - погоди, ужо отогреюсь немного.
Неохотно я отпускаю его и, подобрав своего Мишутку, забираюсь с ногами на диван.
- Ты пошто долго-то как? – спрашивает бабуська дедушку, не отрываясь от вязания.
-Да к Ванякиным забегал! - отзывается он, укладывая принесенные со двора поленца в уголке кухоньки. – Кольку проведывал!
-И как он? Колька-то? - участливо любопытствует мама Нюра и спицы в ее руках на мгновенье замирают. Мне тоже интересно, что скажет дедушка. Ведь сегодня с обеда только и разговоров у нас о том, как дядя Коля Ванякин провалился рано утром в прорубь на ерике!
- Дык, как? Испужался! Сказыват, чуть дух со страху-то не испустил! Да не пришел, видать его час ишо! – качает дед Федор головой..
- Да уж, - соглашается бабуська и откладывает так и не довязанный носок.
- О-хо-хо! – зевает она, прикрывая рот ладошкой. – Инда и не видать ничего!– приговаривает мама Нюра, потом встает и щелкает выключателем на стене. - ВечОр ужо совсем!
***
Обычно, в такие вот вечера, случаются у нас в избе посиделки. Когда зажигается в горнице свет, начинаю нетерпеливо поглядывать я за окно. И отрадно видеть мне, как спешат к нашему дому одинокие старушки-соседки коротать долгий зимний вечер! Пусто у них в избах, да тихо... Потому, промаяв в дневных хлопотах день, торопятся они, к нашей печке-голландке – поближе к моему смеху да проказам! И в безпроссветной зиме детская чистая радость дарует им большое утешение. Они ласково зовут меня меня Нюронькой, угощают, чем Бог послал и норовят покрепче обнять своими натруженными руками. Помню - словно вчера это было! – те теплые, незабвенные вечера и моих дорогих бабушек, да упокоит Господь в селениях Своих их светлые души!..
...Скрипят на снегу чьи-то шаги под окнами. И кто-то, дробно потопав на крыльце и сбив с валенок снег, брякает железным засовом и, отворяя дверь, входит в дом.
- Хозяева!!!! Дома вы? – слышу я звонкий веселый голос тети Насти Кузнецовой.
-Дома! Дома! –откликаемся мы с бабуськой и спешим встретить первую гостью.
-Вот ить, и мороз-то не держит! – ворчит притворно дедушка, а сам уже сдвигает в заднюю часть горницы стулья и табуреты для наших «вечорников».
Невысокая подвижная бабушка Настя, оперевшись рукой об печку в маленькой кухоньке, уже скидывает с ног валенки.
-Ой! – увидев меня, она выпрямляется и всплескивает руками. - А кого я повстречала-то токмо что? – произносит загадочно баба Настя, а после, переводя дух продолжает:
- Иду, а навстречу мне лисонька бежит! Хорошенькая! Спрашиват у меня: «Ты куда ж, Настасья, идешь? Уж не к Нюроньке ли?» - «К ней, к ней, родимой!» - отвечаю, – увлекается бабушка Настя своим рассказом.
Я с замиранием сердца слушаю, а потом, не утерпев, переспрашиваю:
- Где? Где ты лисоньку встретила, баба Настя?
-Да на дороге, вона! – кивает она головой в сторону окна. - В аккурат, возле переулочка Житковского!
Я со всех ног бросаюсь к окну в горнице и вглядываюсь, в освещаемую фонарем, снежную дорогу. Быть может и мне удастся увидеть хитрую лисичку? Вдруг, вот прямо сейчас, мелькнет в переулочке ее рыжий хвост с белоснежным с пушистым кончиком?
- Что? Не видать? – любопытствует бабушка Настя. – Убёгла! – вздыхает она, а в глазах ее так и прыгают лукавые искорки. Тётя Настя достает из кармана своей шубейки большой пряник, покрытый белой глазурью и протягивает мне:
-Накося вот! Передала рыжая тебе гостинчик, - улыбается она и гладит шершавой ладошкой меня по голове.
Я беру из рук бабы Насти лисичкин подарок, но от окна более не отхожу, а, нет, нет, да и посмотрю на пустынную тихую улицу, боясь опять пропустить все самое важное.
Совсем немного погодя вижу я, как из своего переулка на дорогу выходят наши соседи Житковы. Впереди важно и неторопливо вышагивает в латаных валенках коренастый толстенький дядя Паня. На правое ухо у старичка надвинута старенькая меховая шапка, науши у нее топорщатся в стороны, оттого вид у дяди Пани презабавный. Одет он в куцый потертый тулупчик, который ему заметно маловат, и поэтому застегнут на одну только огромную пуговицу. Вслед за дядей Паней семенит его жена, тетя Маруся, – сухонькая, чуть горбатенькая старушка.
-Тетя Маруся с дядей Паней к нам идут! –радуюсь я, заметив, что они направляются прямо к нашему дому.
И вот уже слышно, как покряхтывает, входя в избу дед Павел и мелко смеется, словно речными камушками сыпет, тетя Маруся. Гуськом они входят в горницу. Житков неторопливо пожимает дедушке руку и коротко кивает остальным. Потом он поудобнее устраивается на табурете, и, сняв с себя шапку, так и остается сидеть до конца вечера в своем тулупчике. Облокотившись широкой спиной на боковую стенку горки с посудой, складывает он на большом животе руки и прикрывает глаза. Говорит дядя Паня очень мало, и весь он неторопкий, ленивый, сонный.
Тем временем, тетя Маруся перекрестившись на икону, и, слегка поклонившись, оглядывает нас всех добрыми глазами:
- ВечОр добрый, ФедОр! Нюра, Настя – здравствуйте! НюрОнька, пОди-ка сюды, Обниму-ка я тебя!
В отличии от дяди Пани, тетя Маруся говорлива. Быстро, словно торопится, произносит она слова, они у нее смешно окают и напоминают мне кругленькие твердые горошинки.
- Батюшки, батюшки! – продолжает суетиться она., - ГОстинчик-тО, гОстинчик, - сует она мне пару замусоленных карамелек, а потом, наконец, усаживается на стуле рядом со своим дядей Паней.
Неслышно входит в горницу тетя Фая - тихая незаметная старушка с фиолетовой родинкой на щеке. Приветливо со всеми поздоровавшись, тетя Фая протягивает мне газетный кулечек из которого приятно пахнет домашней сдобой:
- Напякла вот сёдни лепешек, а исть-то и некому! – улыбаясь, ласково говорит она, присаживаясь на свободный табурет рядом с бабуськой. Я разворачиваю кулечек полный аппетитных лепешек и, с минутку подумав, начинаю угощать сначала дедушку с бабуськой, а затем и остальных. Бабушки улыбаются:
- Какая уважительная ты у нас, Нюронька!
Подойдя к дяде Пане, который так и сидит, прикрыв в легкой дреме глаза, я останавливаюсь –будить его мне боязно. Тетя Маруся, заметив мою нерешительность толкает старичка острым локотком в бок и он тут же просыпается. Я робко протягиваю дяде Пане лепешку. Он смущенно улыбается, гладит широкой пухлой ладонью меня по голове и снова закрывает глаза. Облегченно вздохнув, я достаю из кулечка лепешку и для себя и, забравшись к дедушке на колени, устраиваюсь поудобнее.
А бабуська, уже рассказывает, в который раз за сегодня, как дядя Коля Ванякин провалился утром в прорубь, да как тащили из воды дядю Колю мужики, и как он валенок под воду упустил, а потом скакал до своего дома на одной ножке! Слушая бабуську, тётя Фая качает головой и смешно охает, прикрывая рот ладошкой, а тетя Маруся, сокрушаясь, несколько раз привычно повторяет:
- Ах, ты ж батюшки, батюшки!
Даже дядя Паня снова просыпается на своем табурете и начинает переживать:
-Кабы не залихорадило Кольку-то!
Дедушка, который недавно успел навестить соседа, успокаивает:
- Он ужо вовнутрю-то принял, прогрелся!
Все одобрительно смеются. А дядя Паня отчего-то с сожалением произносит:
-Эээх!!!
Потом бабушка Настя облегченно вздыхает и креститься на образ в Святом углу:
- Матушка наша, Богородица! Не довела Ты до беды! Уберегла убогого!
-Слава Богу! Слава Богу! – вторят ей сердобольные соседки.
Закончив, наконец-то, разговоры о дяде Коле, начинают старички делиться друг с дружкой своими новостями. Тетя Фая тужит о том, что печь у нее чадит - весь смрад в избе! Бабуська с улыбкой рассказывает всем, как я фикус сегодня поливала, да так старалась, что залила все вокруг. А бабушка Настя, приложив к правой стороне груди руку, жалуется:
- Так сердце-то закололо-то нынче, что думала - преставлюсь!
- Настасья, - шутливо говорит дедушка, - чать, сердце то у тебя, поди, в левой стороне, али нет?!
Бабушка Настасья ни мало не смутившись, весело смеется:
- Все б тебе, Федор, меня уязвить!
Тетя Маруся Житкова горестно сетует, что сегодня лиса утащила из ее курятника петуха.
-Давеча-тО, - рассказывает нам тетя Маруся, - лисица прОлезла. ПОшла я курям с утреца давать, пОдхожу к курятнику, слышу– шум, гам! ОтвОрила дверь, а тама, мамОньки мОи!... – тетя Маруся раздвигает в стороны руки, и вдруг резко хлопает в ладоши, - куры-тО, куры крылами хлОпат, Одна на другу налетают. Гляжу, лиска! Петуха мовО за спину прихватила и тащит. Он, гОремычный, блажит, что силушки есть! Схватила я, значица пОлено-то, коим дверь-тО пОдпираю, да в нее, Окаянную! Да куды уж там! Токмо и видала ее!
И, подставив кулачок под морщинистую щеку, она пригорюнивается:
- И ить петух-то хОрОший был! Таперича и куры нестися не захОтят, - Все сочувственно качают головами – петуха жалко! Дядя Паня тоже тяжко вздыхает и тянет:
-Мдааа!
Мне же так и хочется расспросить получше у тети Маруси про лису. Быть может, эта та самая, что прислала мне пряник? Ведь и повстречала-то ее баба Настя прямо рядом с теть Марусиным домом, в переулочке!
- Повадилась, значица, лисица-то! – задумчиво тянет дедушка. – Третьего дня(1) у Антоновых показалась... Видать, совсем им в мороз-то туго!.. - И, видя, как кручинится старушка, добавляет:
- Ладно, Маруся, не серчай ужо так! Тоже они ить твари Божьи, есть хотят!
На мгновенье в горнице повисает тишина. Но тетя Настя Кузнецова вдруг оживляется:
-А что, Нюронька, стихи-то ты нам нынче будешь сказывать?
- И правда, - вторит ей, обычно молчаливая, тетя Фая, поправляя на голове платок, - скажи-ка нам, а мы послушам!
Старушки усаживаются поудобнее и приклоняют слух.
Втайне, я всегда жду этих минут, когда мои бабушки попросят меня почитать стихи, которых я знаю множество! Торопливо тогда слезаю я с дедушкиных коленей и скорей бегу в его комнатушку. Через секунду, выйдя из-за синей ситцевой занавески, я, как настоящая артистка, кланяюсь своим зрителям, подношу вместо микрофона ко рту сжатый кулачок и громко объявляю:
- Выступает Анна БелетИна(2). Стих про елку!
Я начинаю выразительно рассказывать стихотворение(3), старательно проговариваю слова и покачиваю в такт им головой.
- Вырастала елка в лесу на горе.
У нее иголки зимой в серебре.
У нее на шишках ледышки стучат,
Снежное пальтишко лежит на плечах!
Жил под елкой зайка с зайчихой своей
Прилетала стайка че-че-ток с полей – медленно проговариваю я трудное словечко и, все же, чуть запинаюсь. С волнением смотрю я на своих слушателей, но видя их одобрительные улыбки, я успокаиваюсь и продолжаю:
Приходили к елке и волки зимой
Увезли мы елку из лесу домой.
Нарядили елку в новый наряд
На густых иголках
Блестки горят...
И быть может даже эту самую елочку с лесной горки привез мой городской дед Василий! Совсем недавно украшали мы ее вместе с мамой и моей тетей Надей блестящими игрушками, вешали на ветки серебристый дождь и зажигали маленькие цветные фонарики. И тут я вспоминаю, как дала подержать своей маленькой сестричке Юленьке стеклянные часики с золотыми стрелочками. Сестричка, охотно взяла их своей пухлой ручкой, тут же потянула в рот и надкусила! Малышка горько расплакалась, порезав острыми осколками свои губки, и мне снова, как и в тот вечер, становится ее так жалко, что я начинаю потихоньку всхлипывать:
- Началось веселье, песни да пляс!
Хорошо ли елка тебе у нас?- все больше шмыгая носом, заканчиваю я, наконец, стихотворение, бросаюсь к бабуське, утыкаю лицо в ее стеганую безрукавку и даю волю слезам! Бабуська смеется и, поглаживая меня по спине, повторяет:
- Чего ж это ты? Ну, будет тебе! Будет!
И никто не может понять, что же это меня огорчило так? Отчего я так запечалилась? Чтобы меня развеселить, начинают все дружно хлопать в ладоши и усердно нахваливать! Особенно дед Павел оживляется:
-Эко, как рассказала-то знатно! Молодец! – радуется он, ударяя себя ладонями по коленям. - Надо же, и зайки там у нее, и волки и пичужки маненьки! Все, как в живую! Так бы и глянул! Прямо хоть в лес завтрева иди!
- Дык, разве можно зимой-то по лесу шастать? - говорит вдруг бабушка Настя и в ее светлых глазах опять начинают плясать знакомые веселые огоньки.
- А пошто нельзя-то, Настасья? – удивленно поднимает вверх брови дядя Паня.
- Нечисть-то кака злобна, в мороз-то, - поясняет тетя Настя. Я перестаю всхлипывать и начинаю с любопытством прислушиваться к разговору. - Днем по лесу шастают, путников одиноких примечают, кто, вдруг, за елкой ребятёшкам, кто за дровишками пришел, - хвать их, да в норы к себе!
От такого рассказа мне становится жутковато, и я, поплотнее прижимаюсь к бабуськиному боку.
-А ночью... – продолжает тетя Настя шепотом и делает большие глаза, - они ходют и по окнам стучат, кто не спит, того - уить - и с собой!…
Я вздрагиваю, а потом еле слышно переспрашиваю:
- Как это… с собой?
- А вот так! В торбу зА спину посадят, токмо и видали их! - тетя Настя замолкает, но тут же добавляет:
- Особо тех, кто плачет подбирают!
И вот уже мне начинает казаться, что кто-то бродит под нашими окнами в палисаднике. Я наспех вытираю слезы рукавом платья и не замечаю, как дедушка пихает тетю Настю в бок.
***
- Вечерять пора! – произносит, зевая, дядя Паня и нахлобучивает на голову свою «ушанку».
- Батюшки, батюшки! Засиделися как мы нонче!, - спохватывается следом и тетя Маруся. Тетя Фая согласно кивает и старушки начинают прощаться...
Последней уходит тетя Настя.
- Ты смотри, Нюронька, не плачь боле! – наказывает бабушка Настасья на прощанье. Бабуська выходит ее проводить и закрыть двери на ночь. Она всегда это делает сама: заносит ночное, проверяет засовы и крестит каждую дверь с молитвой, чтоб злая сила не вошла. Мы же с дедушкой идем в кухню. Здесь горит яркий свет и совсем не страшно. Вкусно пахнет топленым молоком и разопревшей в печи картошкой. Мы усаживаемся за стол и терпеливо ждем ужин. Спрыгивает с печи, дремавшая на ней Мурка. Потягивается неторопливо, сонно жмуриться и усаживается на пороге.
-Ах, анчутка ты ж этакая! – ругается на нее бабуська, заходя обратно в избу, - чуть было не упала через тебя!
Я весело смотрю на недовольную Мурку, но короткий и резкий стук в стекло заставляет меня вздрогнуть и повернуть голову! Я успеваю заметить, как в окне мелькает чье-то белое лицо и, прижавшись к стеклу, и тут же пропадает.
- Вы видели? Видели? Кто это? – испуганно спрашиваю я у бабуськи с дедом. Но бабуська никого не видела, она стоит к нам спиной и достает чугунок с картошкой из печки. А дедушка кому-то грозит пальцем и, глядя в окно, приговаривает:
- Ну, погоди же у меня, озорница!
Апрель, 9 сентября –12 октября 2021 года
__________________________________________________________________________________________ (1)третьего дня - позавчера.
(2) - Очень трудное у меня отчество - Валентиновна. В детстве сокращала его и называла себя именно так - Анна БелетИна., без фамилии (здесь смеющийся смайлик!!!!)
(3) Стихотворение Евгении Трутневой "Ёлка" одно из любимых в детстве.
__________________________________________________________________________________________
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ! БУДУ РАДА ОТЗЫВАМ! ВСЕМ МИРА И РАДОСТИ!!!!!!