Глава 2
Ольга сидела в купе поезда, глядя, как за окном проносятся осенние пейзажи. Билет она купила спонтанно – старый санаторий в Карелии, о котором случайно узнала из рекламы. Всего неделя, но эта неделя должна была стать её личным открытием – кто она без постоянной оглядки на Андрея?
Она оставила на кухонном столе короткую записку: "Мне нужно время. О." Телефон выключила сразу после того, как написала Людмиле, куда едет. Впервые за десять лет она действовала, не думая о последствиях, не просчитывая реакцию мужа, не извиняясь за свои желания.
Санаторий встретил её тишиной соснового леса и запахом хвои. Маленький уютный номер с видом на озеро, расписание процедур, свободное время, которым она могла распоряжаться как хотела. Никаких обязательств, никаких "должна", никакого чувства вины.
В первый же вечер она пошла на танцевальный вечер в местном клубе. Надела платье, которое давно висело без дела – Андрей считал его слишком ярким. Распустила волосы, накрасила губы. В зеркале отражалась другая женщина – живая, яркая, настоящая.
– Вы прекрасно танцуете, – сказал ей пожилой мужчина после вальса. Она смутилась, но приняла комплимент. Когда она в последний раз слышала что-то подобное?
Дни потекли удивительно легко. Утренние прогулки вдоль озера, акварельные наброски (она купила краски в местном магазинчике), вечерние посиделки с другими отдыхающими. Люди тянулись к ней – может быть, потому что впервые за долгое время она не пыталась быть удобной, правильной, соответствующей чьим-то ожиданиям.
На четвёртый день она включила телефон. Двадцать три пропущенных вызова от Андрея, десятки сообщений. От раздражённых "Где ты?" до встревоженных "Оля, пожалуйста, ответь".
Телефон зазвонил почти сразу.
– Ты где? – его голос звучал непривычно напряжённо.
– В санатории, – спокойно ответила она.
– Что значит в санатории? Почему ты уехала, ничего не сказав?
– Мне нужно было подумать.
– О чём думать? Что за детский сад? Немедленно возвращайся домой!
Раньше этот тон заставил бы её съёжиться, начать оправдываться. Но сейчас она чувствовала только спокойную уверенность.
– Нет, Андрей. Я вернусь через три дня, когда закончится путёвка.
– О чём ты хочешь думать? – в его голосе появились незнакомые нотки – растерянность, может быть, страх?
– О том, хочу ли я оставаться в жизни, где меня не любят.
Повисла тишина. Она слышала его тяжёлое дыхание.
– Что за глупости ты говоришь? Конечно, я тебя люблю.
– Правда? А когда ты последний раз это показывал? Не словами – действиями?
– Оля, прекрати. Вернись домой, мы всё обсудим.
– Нет, Андрей. Впервые за десять лет я делаю то, что хочу я. И знаешь что? Я чувствую себя живой. Здесь, одна, среди незнакомых людей – я чувствую себя более живой, чем рядом с тобой за последние годы.
– Ты... ты встретила кого-то? – его голос дрогнул.
Она грустно усмехнулась:
– Да. Я встретила себя. Ту себя, которую почти потеряла, пытаясь быть удобной женой. И знаешь что? Мне нравится эта женщина. Она умеет радоваться по-настоящему — искренне, до мурашек. Мечтать, словно никто не видит. Творить, словно весь мир — её холст. И больше не пряталась, не стеснялась. Была яркой, живой, не стеснялась говорить прямо и делать то, что подсказывает сердце.
— Оля… — он вдруг замолчал, словно слова застряли где-то на полпути. Казалось, он хотел сказать что-то важное, но не знал, с чего начать.
– Я вернусь через три дня, Андрей. И нам действительно нужно будет поговорить. По-настоящему поговорить – не так, как раньше, когда ты отмахивался от моих чувств как от докучливой мухи. Потому что я больше не хочу быть тенью. Я хочу быть человеком. И если ты не можешь или не хочешь любить живого человека – нам придётся это признать.
Она нажала отбой и выключила телефон. За окном номера догорал закат, окрашивая озеро в розовые тона. Где-то вдалеке тихо звучала музыка — значит, сегодня снова танцы. Ольга подошла к зеркалу, чуть пригладила волосы, посмотрела на себя и вдруг улыбнулась. По-настоящему, без натяжки. Впервые за долгое время она чувствовала себя собранной, цельной. Без необходимости оглядываться на чужие взгляды, без страха быть не такой, без этого вечного «надо соответствовать».
Из сумки она достала свой старый альбом для рисования — потрёпанный, но любимый.
На последней странице был набросок – женщина, танцующая на берегу озера. Свободная, счастливая, настоящая. Себя такой она не рисовала уже много лет. Но теперь точно знала – это возможно. И это только начало.
Такси остановилось у знакомого подъезда. Ольга расплатилась и несколько минут просто стояла, глядя на окна их квартиры. Горел свет – Андрей дома. Неделя порознь изменила что-то в ней безвозвратно. Она больше не чувствовала страха или неуверенности – только спокойную решимость.
В квартире пахло кофе и... краской? Андрей встретил её в прихожей – небритый, с растрёпанными волосами, в старой футболке с пятнами белой краски.
– Я думал сделать тебе сюрприз, – он выглядел почти смущённым. – Помнишь, ты говорила про студию? Я освободил маленькую комнату, покрасил стены...
Ольга молча прошла в квартиру. Действительно, бывшая кладовка была очищена от хлама, стены свежевыкрашены в белый цвет, у окна стоял новый мольберт.
– Я подумал... может быть, ты захочешь снова рисовать? – в его голосе звучала непривычная неуверенность.
Она повернулась к нему:
– Андрей, это не про мольберт.
– А про что? – он опустился на стул, глядя на неё снизу вверх.
– Про нас. Про то, что нельзя купить любовь мольбертом или свежевыкрашенными стенами. Это было всё равно что наклеить пластырь на сломанную ногу — вроде бы жест есть, даже забота, но сути это не меняет. Проблема глубже.
– Я не знаю, как всё исправить, – тихо сказал он, и в его голосе прозвучала такая усталость, словно он тащил на себе не одну, а тысячу тяжёлых недель. В этот момент он показался ей не просто уставшим – вымотанным до мозга костей.
Ольга молчала.
– Эта неделя… – выдохнул он, опустив взгляд. – Однажды я проснулся и вдруг понял: ещё немного — и ты уйдёшь. А я останусь. Без тебя. И мне стало по-настоящему страшно.
– Знаешь, что самое страшное? – Ольга присела на подоконник. – Ты начал терять меня не неделю назад. Это происходило годами. Каждый раз, когда ты отмахивался от моих чувств. Каждый раз, когда делал вид, что не замечаешь моих слёз. Каждый раз, когда считал мои мечты глупостями. Ты терял меня по кусочку, день за днём.
– Я могу измениться, – он встал, шагнул к ней. – Дай мне шанс.
– Зачем? Чтобы через месяц всё вернулось на круги своя? Чтобы ты снова решил, что я никуда не денусь, что можно не прилагать усилий?
– Нет! Я... я понял, как был неправ. Эта неделя без тебя... я как будто в пустом доме жил. Всё есть, а жизни нет.
– А раньше была? Когда мы жили как соседи, только спали в одной постели?
Он молчал, и в этом молчании была честность, которой им так не хватало все эти годы.
– Я люблю тебя, Оля.
– Правда? Или ты просто боишься перемен? Боишься остаться один? Это разные вещи, Андрей.
– Я не знаю, – он опустился на колени перед ней, взял её руки в свои. – Честно – не знаю. Я запутался. Привык считать, что любовь – это что-то само собой разумеющееся. Как воздух – не замечаешь, пока не начнёшь задыхаться. Прости меня.
Ольга осторожно высвободила руки:
– Я тоже люблю тебя, Андрей. Точнее, любила того человека, которым ты был десять лет назад. Но я больше не хочу существовать рядом с тобой как удобная вещь. Я хочу быть любимой. Хочу просыпаться с мыслью, что меня ждёт прекрасный день рядом с человеком, который ценит меня. Хочу делиться мечтами и не бояться насмешки. Хочу танцевать, рисовать, смеяться – и видеть радость в глазах любимого человека.
– И что теперь? – его голос звучал глухо.
– Теперь нам обоим нужно решить – готовы ли мы бороться за наши отношения. Не делать вид, что всё наладится само собой, а действительно работать над этим. Каждый день. Вместе.
Она подошла к двери:
– Я сниму квартиру. Нам нужно время подумать – каждому о своём. Ты – о том, действительно ли хочешь быть со мной, живой и настоящей, а не с удобной домашней женой. Я – о том, верю ли я ещё в возможность всё исправить.
– Ты уходишь? – он вскочил.
– Нет, я возвращаюсь. К себе настоящей. И если ты действительно любишь меня – найди в себе силы полюбить эту настоящую меня. Не ту, какой ты хочешь меня видеть, а ту, какая я есть.
Она вышла из квартиры, чувствуя удивительную лёгкость. Впереди была неизвестность, но теперь она не боялась её. Она наконец-то нашла себя – и это было важнее всего.
За спиной хлопнула дверь, быстрые шаги по лестнице:
– Оля, подожди!
Она обернулась. Андрей стоял на площадке, взъерошенный, растерянный, такой непохожий на того уверенного человека, которым был все эти годы.
– Я буду бороться за тебя. За нас. Только... не исчезай больше, ладно?
Она улыбнулась:
– Не исчезну. Но и прежней не стану.
– Я знаю. И... кажется, я хочу узнать эту новую тебя.
Ольга кивнула и пошла вниз по лестнице. Она не знала, что ждёт их впереди. Может быть, они найдут в себе силы построить новые отношения – честные, глубокие, настоящие. А может быть, поймут, что слишком далеко ушли друг от друга. Но теперь она точно знала одно – больше никогда не потеряет себя в попытках быть удобной для кого-то. Потому что любовь — это не «исправить» или «подогнать под себя». Это когда тебя принимают целиком — со всеми светлыми и тёмными сторонами, таким, какой ты есть. Без попыток изменить. Без условий.
В её сумке лежал альбом — немного потрёпанный, но такой родной. Между страницами акварельные пятна превращались в пейзажи, лица случайных прохожих, силуэты танцующих — лёгкие, словно зависшие между вдохом и движением кисти.
Она обязательно покажет их Андрею. И по его реакции поймёт – есть ли у них будущее. А пока... пока у неё есть главное – она сама, живая, настоящая, свободная.
Предыдущая глава:
Спасибо Вам, друзья мои, дорогие читатели! Оставляйте свои комментарии, ставьте лайки! Подписывайтесь!🙏💖