Что сильнее: деревенские предрассудки или материнская любовь? В Ольховске, где каждый шаг на виду, юная Любовь должна сделать выбор между навязанным браком и борьбой за собственное счастье. А тем временем судьба готовит неожиданный поворот...
— Нам больше незачем ждать, Любаша. Через неделю сыграем свадьбу.
— Но, мама, я ведь совсем не...
— Довольно! После твоих ночных похождений весь Ольховск только о тебе и судачит! Благодари судьбу, что Степан Андреевич согласился взять тебя с подмоченной репутацией.
Вечерний воздух наполнился ароматом цветущей сирени, густым и сладким, но для юной Любови он казался удушающим. Деревянные ступеньки крыльца поскрипывали под ногами матери, Анны Петровны, которая нервно поправляла край ситцевой блузки, выбившейся из-под юбки.
На заднем дворе их старого дома с резными наличниками стрекотали кузнечики. Закатное солнце отражалось в окнах, придавая им медный оттенок. Это был тот самый час, когда деревня Ольховск замедляла свой ритм, готовясь ко сну.
Вытирая мокрые от слез щеки, девушка опустилась на скамейку под раскидистой яблоней. Мысли путались в голове, как нитки в старой бабушкиной шкатулке.
— Не плачь, — Анна Петровна присела рядом, но не решилась дотронуться до плеча дочери. — Ты ведь умная девочка. Понимаешь, что после той ночи на сеновале у тебя нет выбора.
Тяжелые сумерки опускались на деревню, укрывая тенями резные палисадники и покосившиеся заборы. Хотелось закричать, объяснить, что на сеновале не произошло ничего предосудительного, но слова застревали в горле.
***
Три месяца назад всё было иначе. После окончания школы Любовь мечтала о поступлении в Педагогический институт в областном центре. Альбомы с засушенными цветами и тетради с выписанными стихами уже были упакованы в старый чемодан.
— Зажги свет, совсем стемнело, — прервала воспоминания Анна Петровна, вставая со скамьи.
Вспыхнула тусклая лампочка, отбрасывая желтоватые блики на выцветшие обои. На стене висела фотография бабушки в строгой рамке.
— Бабушкина болезнь изменила все планы, — словно прочитав мысли дочери, произнесла мать. — Я знаю, ты хотела учиться, но некому было ухаживать за ней. Это судьба, Люба.
Девушка молча разглядывала свои руки. Огрубевшие от работы по хозяйству пальцы уже не выглядели как руки вчерашней школьницы.
— У меня была целая жизнь впереди, — наконец произнесла она. — А теперь из-за одного вечера...
— Из-за одной ночи! — резко поправила мать. — Которую ты провела на сеновале с этим... Максимом.
Звук его имени заставил сердце Любы сжаться. Перед глазами возникло лицо с густыми бровями и внимательным взглядом карих глаз.
— Мы просто разговаривали, — в сотый раз повторила она. — Спасались от Витьки Колесова и его дружков. Они были пьяные, приставали ко мне на танцах.
Анна Петровна покачала головой:
— Деревня не верит в такие сказки. Видели, как вы вдвоем выходили из амбара Кузьминых утром. Этого достаточно.
За окном послышался скрип калитки — вернулся с работы отец, Николай Иванович. Его грузный силуэт показался на пороге кухни.
📖 Также читайте: Измена и предательство родных, вот что ждало Полину на третий день после родов. Но они не предполагали, что сделает юная мама.
— О чем шепчетесь? — спросил он, вешая потертую кепку на крючок.
— Обсуждаем свадьбу, — ответила Анна Петровна, ставя чугунок с картошкой на стол.
Отец кивнул, не глядя на дочь.
— Степан хороший человек. Заведующий сельмагом — не последний человек в деревне. У него и машина есть, и дом кирпичный.
— И сорок пять лет, — тихо добавила Люба.
— Зато надежный, — отрезал отец. — Не то что твои ровесники, которые только о гулянках думают.
***
Ночь выдалась душной. Потолок низкой комнаты давил, стены казались чужими, хотя Люба прожила здесь всю жизнь. На подоконнике стояла фотография выпускного класса. Семнадцать счастливых лиц, полных надежд и планов.
Картины той злополучной ночи снова встали перед глазами. Сельский клуб, украшенный бумажными гирляндами. Визгливая музыка из старого магнитофона. Витька Колесов, сын председателя колхоза, пытающийся обнять её на танцполе. Его дыхание, тяжелое от самогона.
А потом — внезапное появление Максима. Крепкая рука, утянувшая её в сторону от назойливого ухажера. Быстрый шепот: "Пойдем отсюда, они скоро вернутся с друзьями". И бег по вечерним улицам, по росистой траве, в сторону заброшенного амбара Кузьминых.
Темнота сеновала. Запах сухой травы и стрекот сверчков. Страх, что их найдут. А потом — разговоры. Долгие, искренние разговоры обо всем на свете.
О мечтах Максима стать ветеринаром. О стихах Есенина, которые он читал наизусть при свете зажигалки. О звездах, видимых сквозь щели в крыше. О том, как Люба хотела стать учительницей и вернуться в родную школу.
Не было никаких поцелуев. Только робкое прикосновение рук, когда они сидели рядом на соломе. И уснули они, просто разговаривая, усталые и измотанные беготней от Витьки.
А утром их увидела Зинаида Кузьмина, пришедшая проверить амбар. К обеду вся деревня гудела.
Дни после этого превратились в кошмар. Мать перестала разговаривать. Отец мрачнел с каждым часом. А затем появился Степан Андреевич — вдовец, владелец единственного магазина в деревне. Пришел с разговором к отцу, а ушел женихом.
***
— Примерь платье, — Анна Петровна вошла в комнату дочери без стука, держа в руках бежевый наряд.
Утреннее солнце заглядывало в окно, освещая старый школьный учебник по литературе, раскрытый на странице с портретом Тургенева.
— Тётя Клава специально перешила его для тебя. Раньше это было моё выпускное платье.
Любовь медленно встала с кровати. За три дня до назначенной свадьбы силы для сопротивления закончились. Механически она сняла домашнюю футболку и позволила матери надеть на неё платье.
Ткань неприятно царапала кожу, воротник давил на шею. В маленьком зеркале на стене отражалась бледная девушка с потухшими глазами в платье, которое было ей велико и в плечах, и в талии.
— Нужно ещё ушить, — деловито заметила мать, оттягивая лишнюю ткань на боках. — И подрезать подол. У Клавы глаз намётанный, она быстро справится.
Через открытое окно донеслись голоса с улицы. Люба машинально взглянула туда и замерла. По дороге шёл Максим с большой сумкой через плечо.
— Что он тут делает? — прошипела Анна Петровна, тоже заметив молодого человека. — После всего, что натворил!
— Он ничего не натворил, — тихо возразила Люба. — И я тоже.
Мать поджала губы:
— Говорят, он уезжает в город. Нашёл какую-то работу на стройке. Скатертью дорога!
Любовь смотрела, как фигура Максима удалялась в сторону автобусной остановки. Неужели всё? Он даже не попытался поговорить с ней после той ночи. Не пришёл объясниться с родителями. Просто исчез, а теперь уезжает навсегда.
📖 Также читайте: — Не раздевайся. Я собрал твои вещи, можешь уходить. - вот только муж не догадывался…
— Вот и правильно, — продолжала Анна Петровна, вытаскивая булавки из шкатулки. — Нечего ему тут делать, только девчонкам головы морочить. А тебе повезло — хороший муж будет, обеспеченный.
Деревянный пол скрипнул под ногами Любы, когда она резко отступила от матери.
— Не буду я ничего примерять, — звенящим от напряжения голосом произнесла она. — Не пойду замуж за Степана.
Булавки посыпались из рук Анны Петровны.
— Что ты такое говоришь?
— То, что должна была сказать давно, — Любовь начала стягивать ненавистное платье через голову. — Я не виновата ни в чём. Мы с Максимом просто разговаривали всю ночь.
— Никто в это не поверит, — покачала головой мать.
— Мне всё равно! — впервые в жизни Люба повысила голос на мать. — Это моя жизнь! И если вся деревня думает, что я... что мы... То пусть! Но я не выйду замуж за человека, которого не люблю!
Платье упало на пол бесформенной грудой. Дышать стало легче, словно не только платье, но и тяжесть последних месяцев свалилась с плеч.
Анна Петровна медленно опустилась на краешек кровати, глядя на дочь растерянными глазами.
— Люба, ты же понимаешь, что после отказа Степану тебя в деревне житья не будет? Засмеют, затравят.
— Значит, уеду. Как Максим. Найду работу в городе. Буду поступать в институт на следующий год.
— На какие деньги? Где жить будешь? — в голосе матери сквозило беспокойство, но уже не было прежней категоричности.
— Не знаю, — честно ответила Люба. — Но лучше неизвестность, чем жизнь с нелюбимым.
***
Ночь выдалась бессонной для обеих женщин. Через тонкую стенку Люба слышала, как мать тихо разговаривает с отцом, как скрипит половица под их шагами, как звякает чашка на кухне.
Утром, когда первые лучи солнца осветили комнату, дверь тихонько скрипнула. На пороге стояла Анна Петровна с подносом, на котором дымилась тарелка каши и стакан молока.
— Поешь, — сказала она необычно мягким голосом. — Нам нужно поговорить.
Мать присела на край кровати, пока Люба нехотя пробовала кашу. Руки Анны Петровны, обычно такие деятельные, сейчас безвольно лежали на коленях.
— Я всю ночь думала, — начала она. — Вспоминала себя в твоём возрасте.
Для Любы это было неожиданностью. Мать никогда не говорила о своей молодости.
— Я тоже любила другого, — продолжила Анна Петровна, глядя куда-то мимо дочери. — Не твоего отца. Был один парень из соседней деревни. Художник. Рисовал так, что душа замирала.
Ложка застыла на полпути ко рту. Люба впервые слышала эту историю.
— Мои родители и слышать о нём не хотели. Какой толк от художника? Ни денег, ни положения. Познакомили меня с твоим отцом — сын агронома, перспективный. И я... подчинилась.
В комнате стало тихо. Даже птицы за окном, казалось, примолкли.
— Ты никогда не рассказывала, — прошептала Люба.
— Зачем? — грустно улыбнулась Анна Петровна. — Жизнь сложилась как сложилась. Твой отец хороший человек. Он любит нас. Обеспечивает. Но иногда... иногда я думаю, какой могла быть моя жизнь, если бы я поступила иначе.
Мать стояла у окна, всматриваясь в утренний свет, будто пыталась разглядеть в нём ответы на вопросы собственной жизни.
— Люба, я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу, — произнесла она, поворачиваясь к дочери. — Не хочу, чтобы через двадцать лет ты смотрела на своих детей и думала о несбывшемся.
Каша в тарелке давно остыла, но девушка больше не чувствовала голода.
— Что ты предлагаешь? — тихо спросила она, почти боясь поверить в перемену настроения матери.
📖 Также читайте: — Может, тебе стоит переписать квартиру на меня? Ну, знаешь, на всякий случай...
— Нужно поговорить со Степаном. — Анна Петровна присела рядом с дочерью. — Я скажу ему, что свадьбы не будет.
— А папа?
— С отцом я тоже поговорю. Он поворчит, конечно, но его сердце не камень.
В глазах дочери впервые за долгие недели вспыхнула искра надежды.
— А что будет потом? Деревенские нас со света сживут.
— Пусть болтают что хотят, — решительно махнула рукой мать. — У нас кости не стеклянные, не рассыплемся от сплетен.
За окном разливался утренний свет. Старая яблоня в саду раскачивала ветвями, словно одобряя разговор.
— Значит, ты мне веришь? — Люба затаила дыхание.
— Верю. Всегда верила, — призналась Анна Петровна. — Просто испугалась за тебя. За твоё будущее.
***
Разговор со Степаном оказался короче, чем ожидали. Заведующий сельмагом выслушал сбивчивые объяснения Анны Петровны с каменным лицом.
— Что ж, — сказал он, поправляя серебряный перстень на пальце. — Видно, не судьба. Передайте Любаше — зла не держу, но и свататься больше не буду.
С этими словами он поднялся с лавки у ворот их дома и неторопливо пошёл по пыльной улице.
— Слава богу, — выдохнула Анна Петровна, закрывая калитку. — Хоть без скандала обошлось.
С отцом всё оказалось сложнее. Николай Иванович сначала побагровел, потом долго молчал, хмуря брови, и наконец пробурчал:
— Делайте что хотите. Только потом не плачьте.
На том и порешили.
***
Деревенские кумушки зашушукались, когда узнали, что свадьбы не будет. У колодца и возле магазина только об этом и говорили, но постепенно нашлись темы поинтереснее. Председатель колхоза купил новую машину, а старостина дочка заневестилась с городским парнем — было о чём почесать языки.
Но главная забота Анны Петровны была о другом. Тем же вечером, дождавшись, когда муж уснул, она надела свой выходной жакет и отправилась к автобусной остановке.
— Куда в ночь-то? — окликнула её из-за забора соседка Маргарита.
— К Клавдии иду, платье забрать, — соврала Анна Петровна, ускоряя шаг.
На скамейке у остановки сидел молодой человек с потрёпанной сумкой. Увидев мать Любы, он вскочил, нервно одёргивая куртку.
— Здравствуйте, тётя Аня, — произнёс он глухим голосом.
— Здравствуй, Максим, — ответила женщина, внимательно разглядывая парня. — Уезжаешь?
— Да. Завтра утром автобус.
В свете единственного фонаря она рассмотрела его осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами. Не похож был Максим на беззаботного ловеласа, которым его представляли деревенские сплетники.
— На стройку, говорят, уезжаешь?
— Да, в Новоречинск. Там общежитие дают и зарплата нормальная.
— Из-за Любы бежишь?
Вопрос застал парня врасплох. Он опустил глаза, пальцы нервно сжали лямку сумки.
— Я виноват перед ней, — выдавил он наконец. — Не должен был уводить её с танцев. Из-за меня теперь весь Ольховск её имя полощет.
— А что на сеновале-то было? — прямо спросила Анна Петровна.
— Ничего! Клянусь вам! — с жаром воскликнул Максим. — Витька пьяный к ней приставал, я увёл её. Мы просто разговаривали, а потом заснули. Я даже... даже поцеловать её не осмелился.
По его горящим глазам, по дрожи в голосе Анна Петровна поняла — не врёт парень. Что-то дрогнуло в её сердце.
📖 Также читайте: — А куда вы дели квартиру моей матери? Ведь она должна была достаться мне...
— А почему не пришёл объясниться, когда слухи пошли?
Максим горько усмехнулся:
— Да кто бы мне поверил? Безотцовщине, сыну телятницы. У меня ни денег, ни дома своего. Что я мог Любе предложить?
Вечерняя тишина окутывала их разговор. Только стрекот сверчков доносился из придорожной травы.
— А любишь её? — тихо спросила женщина.
— Больше жизни, — просто ответил он.
Анна Петровна долго смотрела на него, словно взвешивая что-то в душе.
— Приходи завтра к нам вечером. На чай, — наконец произнесла она.
— А как же... Степан Андреевич? Свадьба же...
— Нет никакой свадьбы, — отрезала женщина. — Люба отказалась. Сказала, что сердцу не прикажешь.
Глаза парня расширились, на лице отразилась целая буря чувств.
— Так приходи, — повторила Анна Петровна. — В семь часов. И... сумку не бери.
***
Отцу объяснили, что приходит молодой человек, который будет помогать с огородом. После смерти бабушки забот в хозяйстве прибавилось, так что объяснение показалось правдоподобным.
Люба ничего не знала. Стояла на кухне, нарезая огурцы для салата, когда калитка скрипнула.
— Мама, кто-то пришёл, — крикнула она в сторону комнаты.
— Это к тебе, — ответила Анна Петровна, выглядывая из-за занавески.
На пороге стоял Максим. Чисто выбритый, в выглаженной рубашке, с букетом полевых ромашек.
— Здравствуй, Люба, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
Нож выпал из рук девушки, звякнув о разделочную доску.
— Максим? Ты... ты же уехал!
— Нет. То есть, собирался, но...
Их взгляды встретились, и все слова вдруг стали ненужными. Анна Петровна тихонько вышла из комнаты, оставив молодых людей наедине.
***
Ароматный чай дымился в чашках, а за столом текла неторопливая беседа. Николай Иванович, поначалу хмурившийся при виде Максима, постепенно оттаял, услышав о его планах.
— В бригадиры на стройке выбиться хочу, — рассказывал парень. — А потом, может, своё дело открыть. У меня дядька в Новоречинске свою мастерскую держит, обещал помочь.
— Хорошее дело, — одобрительно кивнул отец Любы. — Мужчине без ремесла никак нельзя.
— А что Любаша? — спросила Анна Петровна, глядя на сияющую дочь. — В город с Максимом поедешь или как?
— Я бы хотела сначала помочь с хозяйством, — ответила девушка. — А к весне, может, в Педагогический подготовлюсь. Всё равно Максим сначала в общежитии жить будет, нам торопиться некуда.
— Правильно, — неожиданно поддержал её отец. — Сначала на ноги встаньте, а потом уж семью заводите.
Максим кивнул, благодарным взглядом окинув всех присутствующих.
— Я каждые выходные приезжать буду, — пообещал он. — И деньги откладывать на квартиру. Через год-другой, глядишь, и своё жильё появится.
***
За чаем засиделись допоздна. Когда стемнело, Анна Петровна отправила молодых прогуляться "только недалеко и ненадолго".
— Хороший парень, — признал Николай Иванович, когда за Любой и Максимом закрылась дверь. — Работящий. Не то что Витька Колесов, баламут.
— Да, — согласилась Анна Петровна, убирая чашки со стола. — Только о свадьбе пусть пока не думают. Сначала пусть жизнь устроят.
— А что деревенские скажут? — вдруг озаботился муж. — Опять языки чесать начнут.
Женщина остановилась на миг, вглядываясь в темноту за окном, где в лунном свете виднелись две фигуры, идущие по садовой дорожке.
— А пусть говорят что хотят, — твёрдо сказала она. — Главное, чтобы дети счастливы были.
***
Прошло два года. В маленькой, но уютной квартире в Новоречинске Любовь раскладывала учебники на столе. Завтра начинался второй курс Педагогического.
В дверь постучали, и на пороге появился Максим с огромным букетом сирени.
— Где ты среди осени сирень достал? — удивилась девушка.
— В оранжерее выращивают, — улыбнулся он. — Подумал, что тебе понравится. Ты тогда, помнишь, говорила, что запах сирени напоминает о начале всех перемен.
Люба прильнула к его плечу, вдыхая сладкий аромат.
— Родители приезжают завтра, — напомнила она. — Папа говорит, что привезёт нам бабушкин сервиз. Говорит, что самое время его использовать, раз уж у нас теперь своя квартира.
— Думаешь, это намёк? — рассмеялся Максим. — Что пора свадьбу играть?
— Возможно, — улыбнулась Люба. — Мама в последнем письме так и написала: "Не затягивайте. Жизнь коротка, а счастье нужно успеть прожить".
За окном шумел вечерний город, такой непохожий на тихий Ольховск. Но даже здесь, среди бетонных стен, они хранили память о деревянном доме с резными наличниками, о скрипучем крыльце и о той судьбоносной ночи, которая изменила всё.
— Я так благодарен твоей маме, — вдруг серьёзно сказал Максим. — Если бы не она тогда...
Сирень на столе расправляла смятые лепестки, наполняя комнату ароматом, напоминающим о весне, о надежде и о том, что иногда нужно иметь смелость идти против течения, чтобы найти своё счастье.
"Сплетня — это когда вы слышите что-то интересное о ком-то, кого вы знаете, от кого-то, кого вы не знаете." — Эдгар Хау
Автор: Владимир Шорохов ©
📖 Также читайте:
— Зачем мне каждый день таскаться на это кладбище? Я даже не помню её.
— Просто делай, о чём тебя просят, Миша. Хоть раз в жизни прояви уважение к семье, — внешне спокойный голос отца звучал приглушённо, но за этим показным хладнокровием прятался едва контролируемый гнев.
— Уважение? К мёртвому человеку? — подросток скептически фыркнул, закатив глаза. — Отличная идея — провести всё лето среди могил. Мои друзья на море уехали, а я цветочки буду носить.
Читать
📖 Также читайте: Двойное предательство ждало Марину на дне рождения мужа, но она приготовила мужу сюрприз.
📖 Также читайте: После своей измены она уже думала о разводе, но муж перехитрил её.