Знаете, что Варлам Шаламов и Муса Джалиль несколько месяцев жили в одной комнате? Давайте, покажу вам, где!
Четыре красноватых четырехэтажных корпуса выходят на Новую площадь. Симпатичные доходные дома Московского купеческого общества выстроил (после пожара, истребившего прежние здания) в 1882-83 архитектор Борис Фрейденберг. Четвертые этажи добавили отчасти в 1904 году, отчасти уже при советах. Здания занимали конторы многочисленных дореволюционных фирм.
После революции в одном из корпусов устроили студенческое общежитие этнологического факультета МГУ. Маленькое, на сто коек. Домовладение имело двойной адрес (Новая площадь и Большой Черкасский переулок), и потому студенты называли это общежитие “Черкаской”. Однако современный адрес дома, где жили знаменитые писатели XX столетия, Шаламов и Джалиль — Новая площадь, 10с2. Это самый левый, темно-красный корпус возле церкви.
Шаламов был сыном священника, и когда юноша заикнулся о высшем образовании, заведующий вологодским губпросветом товарищ Ежкин показал парню-отличнику фигу. Пришлось устроиться на подмосковный кожевенный завод, чтобы стать пролетарием (1924 год). За годы работы дубильщиком Варлам Тихонович подзабыл школьную программу, и все-таки смог поступить в МГУ (1926 год). В анкетах студент писал об отце обтекаемо: “инвалид”... Кстати, это было правдой!
Поступить в вуз было полдела, главное - жилье! Ведь первокурсника отфутболили во всех бюрократических инстанциях. Чтоб “выбить” себе койку, студент пошел лично на прием к наркому просвещения Луначарскому!
Шаламов получил место здесь, в “Черкаске”, хотя учился на юриста, а это было общежитие этнологов. Жить приходилось впроголодь и на одну стипендию. Варлам Тихонович носил перешитую шинель и кепку-шлем “под буденовку”. А кто-то из товарищей-девчат щеголял
"в красной шелковой рубахе с мужским ремнем, на котором была укреплена кобура браунинга"
(наверное, все-таки была пустая кобура).
В общаге проводили время в бесконечных спорах:
"Обсуждались не формы брака, обсуждался сам брак, сама семья — нужна ли она. Или детей должно воспитывать государство и только государство. Нужны ли адвокаты при новом праве. Нужна ли литература, поэзия, живопись, скульптура".
Нравы были простые. Сам ректор Андрей Вышинский во время прений в главной аудитории Университета не стеснялся освистать оратора, вставляя пальцы в рот. Результат был таким: на глазах Шаламова кто-то ударил ректора по физиономии. Это был тот самый Вышинский, который в 1930-х выйдет в генеральные прокуроры, проявляя такую кровожадность, что Андрея Януарьевича будут звать за глаза “Ягуарьевичем”.
На улицах Москвы юный Шаламов не раз сталкивался со Сталиным, который в это время (середина 1920-х) иногда ходил пешком, как и другие красные вожди.
Еще одна встреча — теперь в краснокирпичном общежитии! В 1927 году в комнату вошел хрупкий и низенький парнишка-первокурсник. И его звали тогда не Джалилем, а Залиловым. Так пересеклись судьбы двух писателей с трагическими судьбами. В течение нескольких месяцев будут соседями по комнате. Через полвека Варлам Тихонович напишет рассказ мемуарного характера “Студент Муса Залилов”.
“Муса был поэт-татарин, бормотал свои вирши на родном языке, и это еще больше подкупало московские студенческие сердца. Муса был очень опрятен: маленький, аккуратный, с тонкими, маленькими, женскими пальчиками, нервно листавшими книжку русских стихов”.
Поэт-татарин в это время учил язык Пушкина, русский товарищ его поправлял:
– Сижу за решэткой в темнице сы́рой.
– Сыро́й, Муса.
– Сижу за решэткой в темнице сыро́й.
– Учи! Зубри!
Первым стихотворением, с которым Джалиль выступил публично, был именно пушкинский “Узник”. Будто предвидел, что сделается узником фашистского концлагеря.
Если прочесть Шаламова, сложится впечатление, что два поэта были добрыми товарищами. Однако Варлам Тихонович так и не узнал, что Джалиль подписал коллективную жалобу на соседей по общаге (11 февраля 1928 года). Кляуза сохранилась в личном деле.
"...почти каждый день Шаламов бывает активным участником "компаний" в комнатах 9 и 10, куда собираются (к девчатам) его друзья "по станку", как он их рекомендует… Напившись, как сапожники, криком, стуком, танцами и пением каких-то "гимнов" под гитарный перезвон не дают нам ни заниматься, ни спать до 3—4-х часов ночи. После всего этого заводит своих, пьяных, друзей к нам в комнату. Натаскает грязных матрацев на стол и под стол — укладывает их спать… Он предпочитает своим долгом выругать каждого из нас… и заявляет: "Плевать я на вас хочу" … Просим принять меры к выселению Шаламова из нашей комнаты и общежития — избавить нас от шаламовщины".
Возможно, что-то здесь преувеличено, но всю истину мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Главную роль в судьбе второкурсника сыграли не гитары и не грязные матрасы, а то, что открылась правда о его отце (священник!). Через два дня (13 февраля 1928 года) поэта и писателя, который позже станет автором "Колымских рассказов", исключили из университета “за сокрытие социального происхождения”.
А еще Шаламов и товарищи, певшие под гитару, были оппозиционерами-троцкистами (при том, что сам писатель не являлся даже комсомольцем) и вели подпольную работу. В общежитии царил вольнолюбивый дух. По утверждению Варлама Тихоновича, 80 из 100 жильцов “Черкаски” вскоре отправились в ссылки.
Понравилась статья? Поставьте лайк, тогда ее увидят больше читателей! Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить другие материалы.
