Марьяна выбрала свободу вместо долга перед мужем. А её подруга Татьяна осуждала это решение. Случайная встреча спустя три года заставила Марьяну переосмыслить, что значит любить по-настоящему — и чего она лишилась.
— Значит, клятва "в болезни и здравии" для тебя просто пустой звук? — спросила тогда Татьяна, и эти слова ударили больнее всего.
— А ты легко рассуждаешь, когда не тебе предстоит менять памперсы мужу! — огрызнулась Марьяна.
Вспыхнувший разговор прервал резкий крик чаек за окном. Через полуприкрытые жалюзи пробивались лучи апрельского солнца, высвечивая пыльные разводы на стекле. Много дней никто не занимался уборкой в этой некогда уютной квартире.
***
Тот день начинался как сотни других. Утреннее небо хмурилось над городом, обещая к обеду разразиться грозой. Стены офисного здания из стекла и бетона отражали серость утра, придавая всему окружающему ландшафту какой-то болезненный оттенок.
Сгорбившись над клавиатурой, молодая женщина монотонно вбивала цифры в бесконечную таблицу. Каблучки её туфель были аккуратно пристроены под столом — в офисе она предпочитала удобные балетки. Стопка документов медленно перемещалась справа налево, отмечая ход рабочего времени не хуже офисных часов.
— Марьяна Викторовна, вам бы отдохнуть, — прервала её сосредоточенность коллега Светлана, поставив на край стола бумажный стаканчик. — С семи утра спины не разгибаете. Квартальный отчёт никуда не убежит.
Марьяна благодарно кивнула, потягиваясь:
— Убежать-то он не убежит, а вот Виктор Игнатьевич за срыв сроков головы открутит. К тому же, планы на выходные у нас с Николаем грандиозные, хотелось бы без авралов закончить неделю.
Улыбка осветила её утомлённое лицо, а в глазах появился тот особый блеск, который возникает лишь когда женщина говорит о любимом человеке.
Дребезжащий звонок стационарного телефона разорвал гул офиса. Рука машинально потянулась к трубке:
— Бухгалтерия, Марьяна слушает.
Мир перевернулся за считанные секунды. Профессиональная улыбка застыла на губах, а глаза расширились от ужаса. Пальцы судорожно вцепились в телефонную трубку.
— Что значит "несчастный случай"? Где он сейчас? — прервала она собеседника, и кровь отхлынула от лица.
Трубка выскользнула из ослабевших пальцев и с грохотом упала на стол. Вокруг Марьяны мгновенно образовалась пустота — коллеги испуганно замерли, наблюдая, как молодая женщина медленно оседает на стул.
— Николай... стройка... реанимация... — обрывки фраз вырывались из пересохших губ.
Первой опомнилась Светлана. Быстро подхватив подругу под руку, она властно распорядилась:
— Лариса, вызывай такси! Егор Петрович, мы с Марьяной срочно уезжаем — семейные обстоятельства!
Удивительно, как в критических ситуациях обычно мягкая Светлана превращалась в настоящего полководца.
Мир для Марьяны сузился до размеров такси, мчащегося через весенний город к областной больнице. Мелькающие за окном улицы сливались в одно размытое пятно, как будто сознание отказывалось воспринимать реальность.
— Ты дыши, дыши глубже, — сжимала её руку Светлана. — Сейчас приедем и узнаем, что там случилось. Николай крепкий мужчина, он справится.
У входа в больничный комплекс их встретил молодой врач с усталыми глазами.
— Родственники Николая Сергеевича? — быстро уточнил он, сверяясь с планшетом.
— Жена, — выдохнула Марьяна, ощущая, как подкашиваются ноги.
Тяжело выдохнув, врач начал говорить медицинскими терминами, среди которых Марьяна улавливала только обрывки: "тяжёлая черепно-мозговая травма", "компрессионное повреждение", "кома неопределённой длительности".
— Простите, можно простыми словами? — прервала его Светлана, видя, что подруга близка к обмороку.
— На строительной площадке произошло обрушение. Вашего мужа придавило балкой. Основной удар пришёлся на голову. Сейчас он стабилен, но находится в коме. Прогнозы... — врач замешкался, — прогнозы делать рано, но готовьтесь к длительной реабилитации. Если он выйдет из комы, вероятны серьёзные неврологические нарушения.
Мир для Марьяны рухнул окончательно. Сознание отказывалось принимать услышанное. Ещё вчера они с Николаем планировали поездку на майские праздники, говорили о будущих детях, о ремонте в спальне. Теперь же на больничной скамье сидела опустошённая женщина, в чьей голове билась лишь одна мысль: "Как жить дальше?"
— Его можно увидеть? — голос звучал чужим, словно говорил кто-то другой.
— Только через стекло. И ненадолго, — смягчился врач. — Пойдёмте, я провожу.
Отделение реанимации встретило их тишиной и запахом медикаментов. За стеклянной перегородкой на больничной койке лежал человек, опутанный проводами и трубками. Марьяна не сразу узнала в этом бледном, забинтованном существе своего мужа — весёлого, сильного Николая, который ещё вчера утром целовал её на прощание, обещая вернуться к ужину.
Сердце сжалось от невыносимой боли. Рядом тихо всхлипнула Светлана.
— Позвони Татьяне, — внезапно сказала Марьяна, не отрывая взгляда от мужа. — Она должна знать.
Татьяна — лучшая подруга со студенческих лет, практически сестра, примчалась через час. Энергичная брюнетка с решительным взглядом без лишних слов обняла Марьяну.
— Выдержим, — только и сказала она, крепко сжимая холодные руки подруги. — Я с тобой.
***
День сменялся ночью, а Марьяна словно застыла в безвременье. Врачи говорили о стабильном состоянии, но это была стабильность на грани — Николай не выходил из комы. Жизнь разделилась на "до" и "после".
Однажды вечером, спустя две недели после трагедии, Марьяна неподвижно сидела в гостиной их с Николаем квартиры. Вещи мужа были повсюду — недочитанная книга на прикроватной тумбочке, рабочие чертежи на столе, любимая кружка в сушилке для посуды. Неживые предметы, хранившие тепло его рук.
Звонок в дверь вывел её из оцепенения. На пороге стояла Татьяна с сумками продуктов.
— Знаю, что ты не ешь, — бескомпромиссно заявила она, проходя на кухню. — Но сегодня будешь.
Привычными движениями подруга начала готовить ужин, а Марьяна молча наблюдала за ней. Между ними установилась та особая тишина, которая возможна только между очень близкими людьми.
— Доктор Василевский сегодня позвонил, — наконец произнесла Марьяна. — Говорит, что даже если Коля очнётся, восстановление будет долгим. Возможно, ему придётся заново учиться ходить, говорить... жить.
Татьяна замерла, не донеся нож до разделочной доски.
— И что ты решила?
— А что я могу решить? — горько усмехнулась Марьяна. — Моему мужу тридцать два, и теперь он, возможно, навсегда прикован к постели. Я должна оставить работу, забыть о своих планах, о детях, которых мы хотели...
— Ты говоришь так, будто уже похоронила его, — тихо произнесла Татьяна, поворачиваясь к подруге.
— Иногда мне кажется, что было бы проще, если... — Марьяна не договорила, закрыв лицо руками.
— Если бы он просто умер? — жёстко закончила за неё Татьяна. — Это ты сейчас так думаешь, а потом бы всю жизнь казнила себя за эти мысли.
Они проговорили до рассвета. Говорили о будущем, о реабилитации, о том, как изменится их жизнь. И чем дольше длился разговор, тем отчётливее Марьяна понимала: она не готова. Не готова потратить лучшие годы на уход за инвалидом, не готова отказаться от своих мечтаний, не готова каждый день видеть в муже напоминание о том, чего они лишились.
— Я подумываю о разводе, — наконец выдавила она, не глядя в глаза подруге.
Татьяна вздрогнула, расплескав чай.
— Ты сейчас на эмоциях, — осторожно начала она. — Это шок, усталость...
— Нет, Таня. Я много думала. Я не справлюсь, — Марьяна подняла на подругу измученные глаза. — Не хочу превращаться в сиделку. Не хочу потерять себя.
Позже Марьяна не могла вспомнить, что именно произошло дальше. Кажется, они кричали друг на друга. Кажется, Татьяна обвиняла её в предательстве, а она защищалась, говоря о праве на свою жизнь.
— Значит, клятва "в болезни и здравии" для тебя просто пустой звук? — спросила тогда Татьяна, и эти слова ударили больнее всего.
— А ты легко рассуждаешь, когда не тебе предстоит менять памперсы взрослому мужчине! — огрызнулась Марьяна.
Как-то между прочим всплыло, что квартира принадлежит Николаю — свадебный подарок его родителей. Что мать Николая никогда не примет такого предательства. Что Марьяна фактически останется без крыши над головой.
— Ты думаешь только о себе, — с горечью произнесла Татьяна перед уходом. — Знаешь, иногда счастье — это не брать, а отдавать. И любовь проверяется не в радости, а в беде.
— Какое право ты имеешь меня судить? — кипела от злости Марьяна.
— Право человека, который... — Татьяна запнулась, затем решительно тряхнула головой. — Неважно. Решение за тобой. Только не удивляйся последствиям.
***
Через месяц Марьяна подала на развод. Николай по-прежнему оставался в коме, и юридически процедуру пришлось проводить через его родителей как законных представителей. Мать Николая, сухощавая женщина с поджатыми губами, смотрела сквозь бывшую невестку, как сквозь пустое место.
Стараниями Татьяны, которая внезапно оказалась на стороне родителей Николая, процесс прошёл быстро. Марьяна оставила квартиру, забрав только личные вещи, и переехала к своей матери на окраину города.
Жизнь начиналась заново — без Николая, без роскошной квартиры в центре, но и без тяжёлого камня на сердце. По крайней мере, она пыталась себя в этом убедить.
Связь с бывшей подругой прервалась. Однако Марьяна решилась и вернулась в бывшую квартиру.
— Уходи, — голос Татьяны, что открыла дверь звучал глухо, но твердо. — Просто уходи отсюда. Тебя здесь больше ничто не держит. Ты свой выбор сделала.
— Я хотя бы могу забрать остальные вещи? — Марьяна стояла посреди гостиной.
— Свои личные вещи — да. Остальное принадлежит Николаю, — отрезала Татьяна. — И поторопись, я должна вернуться в больницу. У него сегодня новая процедура.
Марьяна молча прошла в бывшую спальню. Еще недавно в этой комнате они с Николаем засыпали в обнимку, строили планы, мечтали о будущем. Теперь ящики комода были наполовину пусты — свидетельство ее поспешного ухода. Она собрала оставшуюся косметику, несколько книг, фотоальбом. Взгляд упал на свадебную фотографию — счастливые лица, белое платье, шампанское. Рука потянулась к рамке.
— Это не твое, — раздался за спиной холодный голос Татьяны.
— Но ведь это наша свадьба...
— Была ваша. Теперь это просто часть жизни Николая, которую ты вычеркнула.
Марьяна повернулась, чтобы возразить, но осеклась, увидев глаза подруги. В них не было ненависти — только усталость и что-то еще, что-то неуловимое. Понимание? Решимость?
— Знаешь, что самое страшное, Марьяна? — тихо сказала Татьяна. — Не то, что ты бросила его. А то, что ты даже не попыталась бороться. Ни за него. Ни за вас.
— У тебя нет права судить меня! — вскинулась Марьяна. — Ты не знаешь, каково это...
— Нет, не знаю, — согласилась Татьяна. — Я просто каждый день вижу человека, который борется за жизнь. Который не сдается. В отличие от его жены.
Последний взгляд на комнату. Последний вдох знакомого запаха. Марьяна взяла сумку и направилась к выходу.
— Передай ему... — она запнулась у порога.
— Что именно?
— Ничего. Это уже не имеет значения.
Дверь захлопнулась. Это был последний раз, когда Марьяна переступила порог их общего с Николаем дома.
***
Три года спустя
Весенний день выдался на удивление теплым. Марьяна спешила по центральной улице, прижимая к груди папку с документами. Работа в новой компании требовала полной отдачи, но платили хорошо. За эти годы она смогла взять ипотеку на маленькую квартиру-студию, сделать неплохую карьеру. Жизнь, казалось, наладилась — по крайней мере, внешне.
Впереди возникло небольшое скопление людей — уличные музыканты собрали публику. Марьяна раздраженно обогнула толпу, но вдруг замерла, будто наткнувшись на невидимую стену.
В нескольких шагах от нее, опираясь на трость с красивой деревянной ручкой, стоял Николай. Его профиль, четкий и знакомый до боли, сразу выделялся в толпе. Он немного похудел, в волосах на висках появилась ранняя седина, но это был он — живой, стоящий на своих ногах.
Рядом с ним стояла женщина в свободном платье, подчеркивающем округлившийся живот. Она что-то оживленно говорила, смеясь и жестикулируя. Николай слушал ее с улыбкой, которую Марьяна когда-то считала своей.
Татьяна. Это была Татьяна.
Словно почувствовав взгляд, Николай повернул голову и встретился глазами с Марьяной. Секунда растянулась в вечность. В его взгляде не было ни гнева, ни обиды — только спокойное узнавание и что-то похожее на сожаление. Легкий кивок — единственный знак того, что он ее заметил.
Татьяна, проследив за его взглядом, тоже увидела Марьяну. Она не отвернулась, не сделала вид, что не узнала. Вместо этого она чуть крепче взяла Николая под руку и слегка улыбнулась — без злорадства, без триумфа. Просто констатация факта: жизнь продолжается.
Музыканты заиграли что-то лирическое. Николай наклонился к Татьяне, что-то шепнул ей на ухо, и она засмеялась — искренне, открыто. Ее свободная рука легла на живот защитным жестом. Их будущий ребенок. Их семья.
Марьяна отвернулась и быстро пошла прочь. Все эти годы она убеждала себя, что поступила правильно, что заслуживала лучшей жизни, чем роль сиделки. Она говорила себе, что Николай, скорее всего, так и остался инвалидом, прикованным к постели. Что все кончилось бы мучительным изматыванием обоих.
А он выздоровел. Встал на ноги. Начал жизнь заново.
Она могла быть рядом с ним в этой новой жизни. Могла поддержать, помочь, разделить и горе, и радость. Могла сейчас идти рядом с ним по весенней улице, нести его ребенка под сердцем. Но она не смогла — не захотела — бороться.
И теперь все те качества, которые она когда-то ценила в муже — его силу, его улыбку, его способность преодолевать трудности — получила другая женщина. Та, которая не отвернулась. Не сбежала. Не предала.
Марьяна остановилась у витрины магазина, делая вид, что рассматривает товары, а на самом деле пытаясь совладать с эмоциями. В отражении стекла она увидела, как Николай и Татьяна медленно удаляются, идя в противоположную сторону. Он чуть прихрамывал, опираясь на трость, она поддерживала его под локоть. Два силуэта, постепенно растворяющиеся в толпе.
«Иногда счастье — это не брать, а отдавать», — вспомнились ей слова Татьяны, сказанные той ночью. Теперь Марьяна понимала их смысл. Слишком поздно.
Она достала телефон и отменила вечернюю встречу с коллегами. Сегодня ей хотелось побыть одной. Вечером, сидя в пустой квартире с бокалом вина, она наконец позволила себе то, чего не делала все эти три года — по-настоящему оплакать свою потерю. Не Николая даже — а себя. Ту женщину, которой она могла бы стать, если бы нашла в себе силы остаться.
Где-то в городе, в квартире с видом на парк, Татьяна заваривала чай, пока Николай колдовал над новым чертежом. Его реабилитационная мастерская для людей с травмами должна была открыться этой осенью — как раз к рождению их первенца. Жизнь, которую Марьяна когда-то отвергла, продолжалась без нее. И, возможно, это было справедливо.
"Иногда мы упускаем то, что нам дорого, потому что боимся потерять то, что нам кажется дороже." - Пауло Коэльо
Автор: Владимир Шорохов ©
📖 Также читайте:
В офисе успешного бизнесмена начинают появляться детские игрушки — потёртое ведёрко, красная лопатка, формочки для песка. Откуда они берутся и почему вызывают столь мучительную тревогу? Загадочные находки постепенно разрушают привычный мир, приближая его к разгадке давно похороненной тайны.
Читать
📖 Также читайте: — Убирайтесь из моей квартиры! - заявила дочь своей матери, когда та забрала её жениха.
📖 Также читайте: — Ты уволишься с работы, иначе убирайся из квартиры! - заявил Виктор своей жене.