Если бы Эжен Делакруа родился в наше время, его TikTok взорвался бы от хэштега #Выживший. К трём годам он уже собрал коллекцию из четырёх смертельных эпизодов: повешение мешком овса, утопление, ожог и отравление краской. «Ребёнок-катастрофа», — вздыхали родные. Но именно этот вечный побег от смерти сделал его тем, кем он стал: художником, который превратил хаос в шедевры, а критиков — в фанатов, ненавидящих себя за любовь к нему.
Папа? Возможно, Наполеон. Стиль? Определённо революция
Делакруа — человек-загадка с самого рождения. Его официальный отец, Шарль Делакруа, был политиком, но слухи упорно шептали: «Сын Талейрана!» или даже «Наполеоновский бастард!». Если бы ДНК-тесты существовали в XIX веке, реалити-шоу «Кто мой папа?» получило бы рейтинги выше коронации Карла X.
Но Эжену было не до генеалогии. В лицее Людовика Великого он блистал в классической литературе и рисовании, а после смерти родителей выбрал путь, достойный романа Дюма (кстати, его друга детства): бросил всё и пошёл в ученики к художнику-классицисту Пьеру-Нарсису Герену. Ирония? Да! Ведь именно Делакруа позже стал главным «антиклассиком» Франции.
«Плот Медузы», или Как друг вдохновил на бунт
В 1818 году Теодор Жерико пишет «Плот Медузы» — картину, которая шокировала Париж. Делакруа, позировавший для фигуры в углу полотна, после просмотра работы «бежал как сумасшедший» по улицам. «Это не живопись, это пинок под дых академиям!» — вероятно, думал он. И решил: его очередь.
В 1824 году Делакруа выставляет «Резню на Хиосе» — полотно о греческой войне, где кровь и страдания выплеснуты на холст без фильтров. Критики ахнули: «Это же натурализм!». Но публика замерла. Шарль Бодлер позже назовёт работу «гимном страданию», а современные арт-блогеры написали бы: «Делакруа — первый триггер-художник. Ставьте лайк, если плакали».
Свобода, секс и Марокко: как стать мемом
Пик славы пришёл в 1830-м с «Свободой, ведущей народ». Аллегорическая женщина с флагом и обнажённой грудью (да, это вам не Инстаграм — цензуры не было!) стала символом революции. Власти купили картину... и спрятали подальше. «Слишком опасно», — решили они. Делакруа, видимо, пожал плечами: «Ладно, поеду в Марокко искать новых демонов».
Марокканский вояж 1832 года стал для него тем же, чем для нас — путешествие в страну TikTok: шок, восторг, миллион идей. Он рисовал всё — от шахматных партий до шакалов, а вернувшись, стал монументалистом. Его фрески в Лувре и церкви Сен-Сюльпис — это романтизм в 4К, до которого не дотянутся даже современные проекторы.
Лайки vs. Хейт: вечная история
Делакруа ненавидели так же страстно, как и обожали. Когда он показал «Смерть Сарданапала» (сюжет с горящим гаремом и убийствами), критики взвились: «Это порно!». Художник лишь ухмыльнулся: «Вы просто не поняли мой эстетический выбор». Сегодня его назвали бы троллем, а картину выложили бы на Reddit с тегом NSFW.
Но к 1850-м он стал «официальным гением»: ордена, должность в городском совете, персональная выставка. Ирония в том, что публика хотела лишь старых хитов — «Свободу», «Резню». Новые работы, как альбом рок-группы после хита, оставались в тени.
Делакруа сегодня: от Меркурия до Coldplay
Умер художник в 1863-м, но его legacy живёт. В Лувре — целый зал его имени, на Меркурии — кратер, а Coldplay использовали его работы для обложек альбомов. «Viva la Vida» — прямая отсылка к «Свободе...». Крис Мартин, видимо, думал: «Хотите революцию? Берите Делакруа!».
А ещё в Париже есть музей в его последней квартире (адрес: улица Фюрстенберг, 6-й округ). Вход — 7 евро. Совет: купите билет, а на сэкономленные деньги возьмите круассан. Делакруа одобрил бы: он обожал страсть во всём — от искусства до завтрака.
Эпилог
Делакруа доказал: чтобы стать легендой, нужно пережить детство, пережить критиков и не бояться красить мир в яркие цвета. И да, если вас случайно записали в сыновья Наполеона — просто рисуйте. Рано или поздно вас оценят. Даже если спустя 200 лет.