– Э-э-э, бабка, ты куда ломишься? – раздался позади неё грубый и одновременно удивлённый голос.
Анфиса резко обернулась и увидела Ваньку Серого, который только вышел из уборной, а теперь стоял и закуривал папиросу.
– Иван...– шагнула к нему взволнованная женщина. – Внучка у меня пропала, девчушка совсем маленькая. Глазастая такая, чернявенькая. Не видел?
Глава 18
***
– Сонька моя, – Егор приподнялся на подушках, протянул руки и прижал её к себе. – Прости меня, я так перед тобой виноват. Но теперь всё будет по-другому. Я заберу тебя в город, и мы будем жить долго-долго и счастливо.
– Егор, – Соня прильнула к нему, положив голову на плечо. – Я не могу. У меня будет ребёнок от Германа. Он ему не нужен и я тоже не нужна. Теперь я понимаю это, но и тебя обманывать не хочу.
– Я буду отцом твоему ребёнку, потому что очень сильно тебя люблю, – Егор погладил её, пока ещё не округлившийся живот. – Мы будем жить вместе. Ты, я, твой малыш, моя жена и дочь. Нам будет хорошо... Вот увидишь!
Соня вздрогнула и отодвинулась от него. Она не могла вымолвить ни слова, а Егор рассмеялся:
– Соня... Сонька, ты меня слышишь? Соня, да просыпайся же!!!
С трудом открыв глаза, Соня увидела склонившуюся над ней Шуру:
– Не добудишься тебя! – проворчала сестра. – Ишь, разоспалась как барыня! А коров я одна должна доить? Молоко ещё надо нести продавать. Давай поднимайся живее! Я не собираюсь тут одна упахиваться...
Соня стряхнула с себя остатки сна. Конечно, никакого Егора рядом с ней не было. В тот раз, услышав, о чём она разговаривала с Германом, Егор просто развернулся и ушёл, не сказав ей ни слова. Сначала просто стоял и смотрел на неё. А потом ушёл. Слёзы обиды и отчаяния душили девушку, она понимала, что больше никогда не увидит его. И Германа тоже. Они оба отказались от неё. И всё-таки, зачем тогда вернулся Егор? Неужели он хотел быть с ней? Но тогда почему не приезжал? И что с его женой и дочерью? Мысли о Егоре не оставляли Соню, может быть поэтому он начал ей сниться... Если бы можно было всё вернуть назад.
Одеваясь и повязывая на голову платок, Соня коснулась рукой живота. Недавно она ездила в районную больницу, хотела избавиться от своего положения, но пожилая акушерка отговорила её от этого.
– Дурёха! – сказала она ей, выслушав её историю. – Мужики приходят и уходят. А дитё и есть дитё. Никто и никогда не будет любить тебя так, как собственный ребёнок. Вот представь. Он там сейчас чувствует тебя, прислушивается, ждёт твоей защиты. Как ни крути, ведь ты уже мать. Молодая, красивая. Живёшь в деревне. У вас ведь природа, воздух, питание хорошее. Что ж он тебя, объест что ли, твой малыш? Такой крохотный, такой хорошенький. На тебя похожий... А мужики... Да тьфу на них! Мало ли их у тебя ещё будет? Ты ж вон какая девка молодая. А матерью хорошей будешь, я-то знаю.
Заметив слёзы в глазах девушки, акушерка удовлетворённо кивнула:
– Вот видишь, бабье же у тебя сердце, жалостливое. А ты говоришь, аборт...
Соня вернулась из райцентра расстроенная, но в решении оставить ребёнка уже не сомневалась.
Направляясь в коровник, Соня мельком заглянула в комнату отца. Кровать была не разобрана. Видимо, он снова провёл ночь у Марии-почтальонки. Девушка вздохнула. Во что превратилась их семья... Матери больше нет. Андрей в армии и даже не отвечает на письма. Люба живёт у бабушки, как будто у неё нет ни своей семьи, ни дома. Гриша совсем отбился от рук, Шурка... Шурка привыкла приспосабливаться ко всему, только бы ей было хорошо, а всё остальное неважно. Узнав о том, что сестра ждёт ребёнка, она только покрутила пальцем у виска:
– Вот ты дурная! Зачем оно тебе надо? Жила бы с Геркой просто так, в своё удовольствие. Он же такой красавчик. Но обязательно было беременеть от него? Или ты не знаешь, что нужно делать, чтобы этого не случилось? Тогда зачем в койку к мужику прыгала? Или решила, как мать нищету плодить?
– Замолчи, – попросила сестру Соня. – Подрасти сначала, а потом умничай.
– Вырасту, даже не сомневайся, – усмехнулась Шура. – И поумнее тебя буду. Вот увидишь! Удивляюсь, как ты ещё серьги со своего Егора получила. Дорогущие, наверное... Дай поносить!
– Нет! – Соня осторожно коснулась серёг и спрятала их под платок.
– Ну и чёрт с тобой и с твоими серьгами! – махнула рукой Шура. – У меня ещё лучше будут! Обзавидуешься! И не проси тогда, я тоже тебе ничего не дам!
***
Анфиса металась по всему дому, заглянула даже на чердак, но Любаши нигде не было. В огороде и в саду пусто, на улице тоже нет. Вне себя от страха Анфиса принялась стучать к соседям, но девочку никто не видел. А ведь она никогда ещё не уходила далеко от дома. Сердце пожилой женщины снова трепыхнулось. Неужто, всё-таки, Ванька? Что в голове у этого человека? Он ведь на всё способен и никогда никого не жалел.
Решительным шагом Анфиса направилась к его домишку и, толкнув калитку, поднялась на крыльцо и рванула на себя дверь.
– Э-э-э, бабка, ты куда ломишься? – раздался позади неё грубый и одновременно удивлённый голос.
Анфиса резко обернулась и увидела Ваньку Серого, который только вышел из уборной, а теперь стоял и закуривал папиросу.
– Иван...– шагнула к нему взволнованная женщина. – Внучка у меня пропала, девчушка совсем маленькая. Глазастая такая, чернявенькая. Не видел?
– Видел, – спокойно кивнул Ванька давно не стриженной головой. – В лес я её отвёл, ножик к горлу и готово. Тю-тю, нету больше у тебя внучки. Зверьё быстро растащит, и косточек не найдут.
– Что ты мелешь? – побледнела Анфиса и покачнулась, едва не упав.
– Эй, бабуль, давай не дури! – подскочил к ней Иван и, поддержав под руку, усадил на подгнившие ступеньки. – Не хватало ещё, чтобы ты у меня тут на крыльце окочурилась. Тебе-то уже всё равно будет, а меня начнут по допросам таскать. Доказывай потом, что не верблюд. Я к хозяину больше не хочу, хватит, здоровье уже не то.
– Внучку мою видел, ирод? Отвечай! – перебила его Анфиса и тут же умолкла, прислушавшись к откуда-то прозвучавшему голоску Любаши:
– Ба-буш-ка!!!
Пожилая женщина вскочила на ноги, как будто и не чувствовала только что усталости.
– Любка, паразитка такая! – Анфиса поспешила к калитке, окликая внучку и не веря своему счастью: – Любка, ты где?
– Тута! – девочка вприпрыжку бежала по тропинке и две тоненькие косички то подлетали вверх, то опускались на плечи девочки.
– Где ты была, заноза этакая? – напустилась на неё Анфиса.
– Я хотела отнести пирожки Соне, чтобы она тоже помянула мамку. А только шла-шла и проголодалась. Поэтому всё сама съела. Давай мне ещё пирожков, я их опять понесу!
– Я тебе понесу, я тебе понесу! – Анфиса выломала хворостину и замахнулась на девочку. – Быстро домой! И чтоб носа своего на улицу не показывала. Навязалась на мою голову, паразитка!
Пискнув, Люба побежала к дому. А за спиной Анфисы послышался тихий смех.
– Шустрая девчонка, твоя внучка! Сколько ей?
Анфиса резко обернулась. Она уже забыла про Ваньку Серого и теперь опешила, увидев его совсем рядом:
– В апреле пять будет, – перевела она сбившееся дыхание. И вдруг рассердилась на смеющегося мужчину: – А ты не скалься! Тут тебе не цирк. Наговорил с три короба! «В лес отвёл, зарезал», а я, дура старая, уши развесила!
– Дура старая и есть, – спокойно кивнул Иван. – Что вы все из меня тут монстра делаете? Я вам тут не Дракула!
– А кто ж ты, – пожала плечами Анфиса, – если всю жизнь по тюрьмам кочуешь? Или, скажешь, мало ты горя людям причинил? Мать свою не пожалел, раньше времени в гроб загнал. С чего же я тебе верить должна?
– Ишь ты, занозистая какая, – усмехнулся Ванька Серый. – Что ни слово, то колючка. Только не тебе, бабка, меня судить. Чтоб я там по молодости ни творил, за то сполна отмотал. Теперь хочу спокойно пожить, потому сюда и приехал. Ещё сама запомни, и всем своим передай: детьми малыми я не питаюсь, тоже мне, нашли душегуба! А если будете вот так врываться и обвинять меня в чём ни попадя, я за себя не ручаюсь. Такого шороха тут наведу, что всем вам мало места будет.
Он наклонился к самому лицу Анфисы и злобно сверкнул карими, с зеленоватой оболочкой глазами. Но пожилая женщина спокойно выдержала его взгляд:
– А ты меня не пугай, – сказала она ему. – Жизнь у меня была долгая и таких пугальщиков я повидала немало. Так что запомни это ещё раз, Иван. И ни меня, ни внучку мою не трогай...
– Не старуха, а танк какой-то, – невольно восхитился Анфисой Ванька Серый, провожая её взглядом. Потом ушёл к себе, налил и выпил три стопки водки подряд и, запрокинув руки за голову, повалился на старый, продавленный диван. Ещё через пять минут он уже вовсю храпел, позабыв и об Анфисе, и об её внучке, и о пышногрудой, аппетитной продавщице сельпо Надежде, и о сокамерниках и зоне, где провёл несколько лет. Иван спал без сновидений и даже не догадывался, что совсем скоро жизнь его поменяет не только привычный ход, но и смысл.
***
Придерживая рукой округлившийся живот, Соня вошла в кухню с подойником и тяжело поставила его на стул.
– Шура, – позвала она сестру. – Иди сюда, процеди молоко. Мне не поднять ведро, спину и так разламывает.
– Ты как будто не беременная, а умирающая... – проворчала Шура, появляясь из боковушки, где только что читала журнал, который на один вечер дала ей подружка. – Могла бы и сама управиться, не облезла бы!
– Одной мне, что ли, это надо? – Соня стояла, растирая обеими ладонями спину. – Ой, как тянет. Всё-таки уже шестой месяц. Рожать скоро.
– Скорей бы уже! – недовольно покосилась на сестру Шура. – А то ты мне надоела со своими подай, принеси, помоги! Я тебе в служанки не нанималась.
– Тогда я скажу отцу, пусть продаёт коров, – пожала плечами Соня. – Я всё равно за ними ухаживать уже не могу. Посмотрю, как ты запоёшь без молока, сметаны и творога. А если маленькому понадобится молоко, я заведу козу, как бабушка Анфиса.
– Так тебе отец и разрешит, – рассмеялась Шура. И вдруг, выглянув в окно, испуганно ахнула: – Сонька! Смотри... Папка! Да он же весь в крови!
В самом деле, Алексей, едва передвигая ноги и размазывая по лицу кровь, стоял, ухватившись рукой за калитку. Вот он толкнул её, пытаясь войти во двор, но не удержался на ногах и повалился на усыпанную песком дорожку.
– Шура! Скорее! – воскликнула Соня и поспешила к отцу. – Пап, пап, ты живой? Что случилось? Кто тебя так?
– Убил… Убил… – еле-еле разобрали сестры его слова. Но больше ничего добиться не смогли. Захрипев, Алексей запрокинул голову и потерял сознание.