Я помню, как в пятницу вечером сидела перед зеркалом и, улыбаясь в отражение, выбирала бельё для предстоящего свидания. Не то чтобы я собиралась прямо “продемонстрировать” его — оно же там в глубине, под платьем, — но я всегда верила, что красивый комплект придаёт уверенности. Возилась, думала: «Ну вот кружево с бантами? Не слишком ли вызывающе?» Но потом что-то стрельнуло в голове: «Ой, это же всего третье свидание, куда так спешить?» В итоге выбрала скромный без пуш-апа, но приятный для себя. С одной стороны хотела волшебства, а с другой — боялась слишком прямо намекать.
Вопреки всем сомнениям, я радовалась предстоящему вечеру. Мужчина, с которым я собиралась встретиться, казался просто идеальным: мы списались в интернете, потом виделись разочек за кофе, и я была впечатлена: вежливый, симпатичный, мозги на месте. Звали его Гена, лет ему было 35, работал инженером, носил отутюженные рубашки и элегантные туфли.
Я решила: «Наконец-то, возможно, судьба улыбнулась!» Ведь до этого я перебрала кучу дурацких знакомств. И вот, это должно быть что-то совершенно другое. Он пригласил меня к себе домой — типа, приготовить особый ужин, продемонстрировать свои кулинарные таланты. Говорил: «Будет камерная обстановка, музыка, свечи, вино, а потом — посмотрим.»
Скажу честно, я слегка напряглась: «В квартиру?!» Но потом подумала: «Ну ладно, он вполне солидный, знакомы уже пару недель, вроде не маньяк. А домашний ужин звучит так романтично.» Захватила бутон роз (чтобы тоже не с пустыми руками), выудила из шкафа своё облегающее, но не слишком короткое платье. И всё: готова к свиданию.
Приехала к его адресу — новостройка, чистый подъезд, лифт с зеркалами. Поднимаюсь, сердце тук-тук. Нажимаю звонок. Открывает — действительно Гена, такой ухоженный, благоухает каким-то приятным одеколоном, в рубашке, брюки отглажены. Сразу улыбается, дарит лёгкий поцелуй в щёку, принимает розу. «Привет, заходи, располагайся.» Я снимаю куртку, оглядываюсь: в прихожей всё стильно, мебель новая. На стенах — какие-то картины (или постеры). В голове мысль: «Красиво живёт, ухоженно. Возможно, и правда вечер будет как в кино.»
Он ведёт в гостиную: просторная, свето-коричневые шторы, диван, стол уже накрыт. Всё выглядит так, будто человек готовился к романтике: свечи на полке, ваза. И тут возникает фигура: женщина в халате. Пожилая. Я моргаю: «Ой, здравствуйте...» Гена спокойно говорит: «Это моя мама, познакомься. Мама, это (называет моё имя).»
Я слегка опешила. Мама? Ладно, думаю, может быть, она просто случайно зашла, живёт в другом месте, или в гостях. Отвечаю вежливо: «Очень приятно.» А мама глядит на меня долгим взглядом, будто осматривает с ног до головы. Без улыбки, но и не враждебно. «Здравствуйте. Ну проходите, раз уж пришли.»
Неловкая пауза. Думаю: «Странно, почему мама здесь?» Но стараюсь не подавать виду. Гена приглашает меня присесть на диван, мама садится напротив. Чувствую, что-то напряжённое в воздухе.
Гена идет на кухню «закончить готовку», оставляя меня с его мамой. Я пытаюсь завести лёгкий разговор: «Вы тут живёте вместе?» — Она: «Да, я не вижу смысла жить отдельно, когда сын не женат. У нас всё общее. А вы, значит, познакомились недавно?» — И смотрит. У неё взгляд, как у инспектора отдела кадров.
Я киваю: «Ну да, пару недель, решили вот встретиться.» Она с прищуром: «А как познакомились?» — «Ну, интернет, знаете, сейчас так часто люди знакомятся…» — Мать скептически фыркает: «Интернет, интернет…» — словно уже ставит минус. Мне стало жарко, а ведь ещё не прошло и пяти минут.
Вдруг мама интересуется: «А сколько лет, кем работаете? Есть ли свои жилищные условия? И вообще какие планы на будущие детей?» Ого, какая атака! Я, конечно, ошарашена. Мы же только на третьем свидании, а она уже допрашивает, как будто — «Какие у вас гарантии, что будете нормальной женой?» Я в ответ стараюсь отвечать уклончиво: «Мне 32, я работаю в финансовой сфере, живу на съёмной квартире, насчёт детей — пока не думала…» Мама опять негодующе качает головой: «Съёмная квартира… понятно.»
В этот момент появляется Гена, несёт тарелку с салатом, ставит на стол, говорит: «Давайте ужинать!» Я встаю, надеюсь, что маму он сейчас отпустит, дескать, «спасибо, мать, но у нас романтический вечер.» Но нет, она также задвигает стул к столу, мол: «Сейчас поедим.» Я в растерянности: «Разве… мы не вдвоём?» Но Гена смотрит, пожимает плечами: «Ну, мама тоже дома, чего ей одной сидеть?»
Ладно, начинаем садиться. Я уже чувствую, что вся романтика летит к чёрту. Мама раскладывает салат по тарелкам, при этом мрачно замечает: «Сынок, принеси картошку. Наш гость не брезгует домашней пищей?» Я такая: «Конечно нет, люблю картошку.» А сама думаю, что, может, всё-таки потом уйдём вдвоём.
Гена приносит кастрюлю с картошкой. Мама:
«Ну что ж, помогите-ка мне её почистить, а то некогда было до вас…»
Я чуть не поперхнулась: «Чего? Прямо сейчас?» – «А чего тянуть? Пока мясо в духовке доготавливается, мы быстро начистим. Вы ж умеете картошку чистить, правда? Не из этих городских барышень, да?» И пододвигает мне нож. Вижу — Гена как бы на секунду смутился, но не сказал ничего против. Я, будучи растерянной, взяла нож, стала чистить.
У меня внутри всё кричало: «Какого фига? Это же свидание, а не домработа!» Но вслух вежливо проговорила: «Конечно, умею…» Пять минут мы с его матерью сидим, чистим картошку. Она задаёт новые вопросы: «А вы случайно не на спирали? Или гормональные таблетки принимаете? Надо же понимать, как вы к детям относитесь. А то вдруг вы бесплодная…»
Я расширила глаза: «Эм… извините, но это довольно личный вопрос, я вообще не думала, что…» А мать перебивает: «Не обижайтесь, просто мы серьёзно относимся к будущим невесткам. Сыну уже 35, нужно знать, какая у вас история, не было ли абортов?» Я чуть не уронила картофелину. Боже, это допрос, а он сидит молчит? Посмотрела на Гену — а он уткнулся в телефон. Чувствую, всё, романтический вечер превратился в кошмар.
Справившись с картошкой (примерно 8 штук, которые она велела мне нарезать), мы перешли к столу. Мама принесла мясо, заставила меня отведать. Я уже сыта эмоциями, но она сказала: «Ешьте, не стесняйтесь, а то вы такая худосочная, наверное, костлявая? Или специально худеете, чтобы потом не рожать?» Я чуть не поперхнулась. Попыталась зашутить: «У меня генетика такая, всё ем — не толстею.» Она, прищурившись: «Посмотрим, как запоёте после первых родов.»
Гена всё это время поддакивал: «Мам, хватит, может, она смущается...» А она: «Не шуми, я же для её же блага. Пусть раскроется.» Я уже мысленно в истерике. Никакого ужина при свечах, никакой приятной беседы. Это семейное шоу, где меня оценивают, как товар на рынке.
Сама по себе еда, кстати, неплохая, но я не чувствую вкуса — внутри всё кипит. Думаю: «Нужно ли мне это? Первый раз вижу его маму, а она уже задавливает меня своими расспросами. А он не защищает, стоит, винится, будто сам боится её.» А ещё меня разрывает негодование: «Почему не предупредил, что мама будет?!»
Пытаюсь найти момент, чтобы встать и сказать: «Слушайте, извините, я пойду…» Но мать не даёт пауз, командует: «А ну, принеси-ка нам салфетки!» – Это мне говорит? Да, мне. Я вынуждена встать, искать салфетки. В голове мыслю: «Всё, я больше не выдержу. Сейчас поем, скажу — мне пора.»
После ужина мама решает продолжить допрос в гостиной: «Сядьте-ка рядом, — подвигает меня к Генке, — я хочу посмотреть, как вы смотритесь вместе.» О господи, это уже на грани абсурда. Мы присаживаемся на диван, он пытается обнять меня за плечо, но я отдёргиваюсь. Мама: «Ну чего вы стесняетесь? Если хотим свадьбу, то должны и обниматься!» Я краснею: «Извините, я…»
И тут я всё-таки нахожу слова: «Знаете, время уже много, мне надо завтра пораньше встать, я…» Мама перебивает: «Ещё рано, пойдёмте чайку с тортиком!» Я вежливо, но жёстко: «Нет, простите, я уже должна ехать. Спасибо за ужин.»
Встала, схватила сумку. Гена пытается говорить: «Но мы ж только начинаем…» Я перебиваю: «Извини, у меня планы. Спасибо за приглашение, до свидания.» Мама в ответ: «Ну как хотите, хотя странно как-то… Можно было бы побольше общих моментов обсудить, прежде чем…» Но я уже ухожу, не слушаю. Чувствую, если задержусь ещё на минуту, просто взорвусь.
Спускаюсь на улицу, вызываю такси. Отдышка, злость, обида, всё перемешалось. Что за сумасшествие? Зачем он позвал меня на «романтический ужин», если там хозяйничает мать, да ещё и так агрессивно? Сажусь в такси, уезжаю домой. Путь кажется долгим, я порываюсь в голове мысленно ругаться: «Ну и сволочь, мог бы предупредить!»
Прибываю в квартиру, сажусь на диван, пытаюсь понять, что это было. Думала, может, Гена напишет, типа: «Извини за маму, она такая.» Но нет. Тишина. Ложусь спать, но не могу уснуть от возмущения и разочарования: «Как я могла попасть в такую ситуацию, чёрт? Хотела романтики, а в итоге меня заставили картошку чистить и прошлись по моим детородным планам…»
Наутро, по пути на работу, вижу сообщение от Гены: «Мы с мамой обсудили, решили, что вы нам не подходите. Всего хорошего.» Я читаю и ржу громко: «Они решили! Ну окей, я вам тоже ‘отказываю’, ребята!» Но смешано с негодованием. Вот наглость: «Мы с мамой обсудили…» Тьфу.
Несколько минут просто сижу, ухахатываюсь, хотя внутри грустно: «Это всё? А я думала, возможно, хороший парень…» Но уже понимаю: «Если он не может сам принять решение и тащит маму на наше свидание, значит, не нужен мне такой. Хорошо, что вышло наружу сейчас, а не после какого-то дальнейшего сближения.»
Потом, вспоминая вечер, чувствую лёгкий приступ то ли истеричного смеха, то ли злости. Хорошо ещё, что я не надела те самые кружевные трусики с бантом! Мама ещё поди попросила бы меня показать, «а то вдруг они некачественные», — мысленно смеюсь. Ведь вся ситуация была настолько абсурдна, что если бы дошло до интимной части, боюсь представить, что мама там опять бы учудила.
Разумеется, я не отвечаю на Генину смску. Не пишу: «Да кто вы такие, чтоб меня оценивать?!» Просто молча блокирую номер. Считаю, что это дело закрыто. Да, больно, что парень, казалось, подходил: он умный, внешне приятный. Но если он настолько подкаблучен мамой, и если она позволяет себе такое поведение, то нет смысла дальше общаться.
Спустя неделю делюсь историей с подругами. Они заливаются смехом, говорят: «Это ж анекдот! Мама на свидании… Причём первая же встреча дома!» Одна подруга рассказывает, что, оказывается, этот Гена известен в их круге, и уже несколько девушек от него бежали, потому что мама всё время рядом, всё контролирует, выбирает невесток, как на ярмарке. Так что я не первая жертва их семейного каста. Ну, хоть не уникальный позор.
Оглядываясь назад, понимаю: вдвойне жутко, что такие люди есть — вроде взрослый мужик, а мама руководит. И ещё более жутко, что мама чувствует себя вправе копаться в моих репродуктивных планах, в моём весе, в моих навыках чистить картошку. Я рада, что сбежала. Ведь представьте: если б я как-то проглотила это, у нас бы продолжились отношения, и «мамочка» бы превратила мою жизнь в постоянное унижение.
Теперь, если кто-то спрашивает: «Как прошли твои последние свидания?», я рассказываю эту историю как забавный случай. Они в шоке: «Не может быть, что мама была на первом же ужине!» Да, была, и ещё требовала почистить картошку. Люди хохочут. Но в душе помню, что тогда было не смешно, а жутко и обидно.
Тем не менее, я с юмором делаю вывод: «Хорошо, что я не надела крутое новое бельё, которое купила на случай более романтического финала. Зря бы потратилась — всё равно вечер прошёл в компании мамы, кастрюли и навязывания еды. Да и потом, как знать, вдруг и бельё бы она проверила, сказав: «Покажите, умеете ли выбирать качественные вещи?»» — Представляю этот трэш. Ладно, всё же спасла и своё бельё, и свою самооценку, сбежав вовремя.
Всё-таки этот случай — хороший урок для меня: не попадаться на внешнюю лоск. Гена казался идеальным: аккуратный, обходительный, «хорошо пахнет.» Но за фасадом скрывалась мамино тираническое присутствие и отсутствие самостоятельности. Так что не всё то золото, что блестит.
Сейчас я свободна, продолжаю искать отношения, уже более настороженная. Иногда, вспоминая ту неудавшуюся романтику, я усмехаюсь: «Если мужчина зовёт на ужин к себе в первый же раз, уточните, не живёт ли он со своей мамой, и не надо ли взять терку или нож, чтобы картошку чистить.»
В конце истории я просто наслаждаюсь собственным одиночеством в тёплом вечернем свете своей квартиры. Разогреваю ужин в микроволновке (без участия какой-либо свекрови). Ем, глядя сериал, и тихонько смеюсь над абсурдом прошедшего свидания. Я — по-прежнему открыта к новым встречам, но уже не позволю себя втянуть в кастинг под руководством чужой мамы. И да, новое бельё я берегу для лучшего случая. Потому что мой вечер заслуживает больше, чем допрос с картошкой.
Конец