Предисловие
Для У Мэй намечается сложный день. Нужно выжить и поймать императрицу Ван в сети правосудия.
У Мей должна убедить заговорщиков, что это они ошиблись в дозе яда, а не она догадалась. И у нее уже созрел план, как дать знать Ли Чжи, что нужна срочная защита....
Бенефис талантливой актрисы
Ночь для У Мэй прошла неспокойно. На метание мыслей о завтра наложился голод, и каждый час она просыпалась, прислушивалась к шорохам и снова проваливалась в темные воды полудремы. Окончательно проснулась задолго до рассвета от невыносимой жажды и голода. Надеясь, что убийцы не додумались отравить, жадными глотками выпила половину кувшина для умываний, приготовленного на утро. Жажда и даже голод отступили, но и сон уже не возвращался.
Остатки сна перед приходом служанки были потрачены на обдумывание деталей плана и нанесение бледного макияжа, чтобы ни у кого не осталось сомнений, насколько ей нездоровится. Когда служанка пришла проверить, проснулась ли госпожа, У Мэй все еще лежала в постели и очень слабым голосом попросила не приносить завтрак, потому что у нее что-то не так с желудком. Просила не звать лекаря, сказала, что после чая будет в полном порядке и не нужно отменять работу. Улучив момент, воду для чая она подменила остатками воды для умывания и постаралась выпить как можно больше, чтобы заглушить голод.
Евнух пришел в обычное время и, казалось, не был удивлен ни бледным видом Мэй, ни тем, что она вообще жива. Видимо, не был посвящен в планы заговорщиков. Сказав привычное «госпожа, следуйте за мной», слегка согнувшись и шаркая, двинулся в сторону дворцовой канцелярии. Уходя, У Мэй украдкой взглянула на комнату, где провела последние месяцы как заложница императрицы, и надеялась, что не вернется сюда ни сегодня вечером, ни когда-либо еще.
Утренние часы в канцелярии У Мэй посвятила детальному отчету о том, что узнала за последние месяцы, изучая учетные книги. Исписанные листки она аккуратно сложила и спрятала во вторую книгу на третьей полке, как когда-то делали с Ли Чжи в императорской библиотеке, обмениваясь своими попытками написать стихами. Еще она накрошила немного порошка для туши в листок бумаги и спрятала в широком рукаве своего платья. Теперь она была готова к выступлению и, закрыв глаза, с трепетом представляла, как всё будет происходить, стараясь учесть каждую мелочь. Её жизнь зависела от того, насколько талантливой актрисой она будет.
В положенный час евнух отвел ее в столовую и, спасаясь от полуденного солнца, спрятался в тени столовой за углом. Боясь, что ее еда отравлена, У Мэй не стала ее, как обычно, раздавать служанкам, а попросила тех ничему не удивляться, кричать как можно громче и не давать никому к ней приближаться, когда наступит время. Ничего не понимая, служанки молча кивнули и продолжали ждать своих тарелок с рисовой похлебкой. Сцена была готова, статисты обучены, можно было начинать представление.
Получив тарелку, Мэй, повинуясь голоду, съела половину, а потом высыпала в похлебку заранее приготовленный порошок туши, размешала и часть нанесла на руки. Жижа в тарелке мгновенно почернела, а на руках появились черные разводы. Затем с громким воплем резко вскочила, схватила себя за горло, отчего и там появились черные разводы, и, указывая на почерневшую похлебку, закричала во все легкие: «Помогите, меня хотят отравить!»
Первые десять секунд это было похоже на оперу: У Мэй стояла в центре сцены, подняв правую руку к небу, а левую прижимая к груди, и её невероятно высокий крик заполнял не только пространство столовой, но и всю округу. Остальные смотрели на неё, словно зрители, слегка приоткрыв рты от удивления. Потом служанки вспомнили, о чем их просила Мэй, вскочили, засуетились, стали сами что-то выкрикивать, и уже через минуту в столовой воцарилась полная неразбериха. Через пару минут появились евнухи, следившие за работой столовой и начался второй акт.
Завидев евнухов, кои, неспособные пробраться через кольцо служанок, с испуганными лицами лишь повторяли: «Успокойтесь, госпожа, мы отведем вас к лекарю», У Мэй закричала еще громче, хотя, казалось бы, куда громче: «Убийцы!». И уж совсем на удивление всем произнесла: «Я знаю, евнух Сяо До (один из самых влиятельных во внутреннем дворе) хочет моей смерти!». Тут уже служанки перестали галдеть и в немом удивление уставились на Мэй. Обвинять государственного человека без доказательств - автоматическая смерть за клевету.
Театр продолжался. У Мэй, выкрикивая имена евнухов и событий из своего списка, металась по столовой и в мнимой агонии размахивала широкими рукавами одеяния. Остальные, уже сильно притихшие и не сомневавшиеся, что перед ними сумасшедшая, бегали вокруг нее и повторяли: «Госпожа, успокойтесь, вам нужен лекарь». Минут через десять появился евнух из дворца императора в сопровождении охраны императора и зычно гаркнул: «ТИХО!». У Мэй словно сраженная этим словом как мечом, рухнула на пол столовой.
Камера пыток — лучшее место для размышлений
Служанки как по команде расступились, создавая между У Мэй и свежеприбывшим евнухом живой коридор. К лежавшей Мэй подбежал один из охранников, склонился послушать хрип умирающей, но услышал шепот: «Отравленная еда в моем сундуке». После чего Мэй, словно феникс из пепла, поднялась живой и здоровой, склонив голову в приветствии. В театре больше не было необходимости, люди Ли Чжи услышали ее крик о помощи, а значит, ее план сработал.
Через пять часов она уже ужинала лучшей едой из императорской кухни в камере пыток, наспех переделанной под уютное гнездышко одинокой наложницы, вспоминала в деталях произошедшее, и размышляла, как быстро сможет отсюда выйти. Как она и предвидела, императорский евнух забрал ее в темницу по делу о клевете. Сначала это была обычная одиночная камера, затем ее перевели в пыточную комнату, где за это время успели соорудить удобную кровать и поставить несколько ширм для уюта. К ней даже приставили служанку. И хотя толку от нее в камере было немного, но ее присутствие создавало иллюзию обычной комнаты во дворце.
Сейчас ее больше волновало, насколько быстро люди Ли Чжи сумеют найти ее записи по делу о воровстве, найти доказательства яда в спрятанной еде и насколько стойким будет Ли Чжи в спорах со своим могущественным дядей.
Как только сопроводивший ее в темницу старый евнух из дворца узнал в ней наложницу Тай Цзуна, то немедленно доложил об этом не только императору, но и его дяде. Дядя затребовал встречи с Ли Чжи, а люди Ли Чжи в это время уже обыскивали канцелярию и ее комнату. К вечеру дяде, могущественному канцлеру Чжансун Уцзи, почти удастся уговорить ради блага империи и личной репутации Ли Чжи избавиться от У Мей по-тихому, пусть даже и не убивая, сослав в дальнюю провинцию.
В этот момент капитан Ли, начальник личной охраны, на ухо сообщит, что есть доказательства сговора евнухов и попытки отравить У Мэй. И спор начнется вновь, но уже Ли Чжи будет требовать начать официальное расследование, чтобы наказать всех виновных, иначе он выпустит личный указ о произошедшем. В конечном итоге сойдутся: личность У Мэй не раскрывать, а расследование провести максимально тайно. На следующий день будут искать, кому поручить расследование, но судебное, церемониальное и ведомство наказаний будут увиливать, чтобы не запятнать себя таким вопиющим случаем, как похищение монахини, наложницы бывшего императора, из монастыря.
В конце концов найдут мелкую сошку из цензората, не знавшего наложниц Тай Цзуна, чтобы он опросил У Мэй. Потом сверят все показания с книгами учета, сразу вынесут смертный приговор воровавшим евнухам, накажут палками помогавших им служанок, а у Ли Чжи появится возможность поставить на место и императрицу Ван, и супругу Сяо. По традиции он лишит их части жалования, подарков и накажет домашним арестом, чтобы они могли подумать о ненадлежащем исполнении своих обязанностей и поведении, порочащем репутацию императора.
И самое главное для У Мэй — в обмен, что Гао Цзун не будет предавать дело огласке и не будет искать чиновников, что помогали воровать, дядя закроет глаза, что бывшая Талантливая Наложница Тай Цзуна тайно живет во дворце под опекой нового императора. Вот это называют «箭双雕» (одним выстрелом двух ястребов) — Мэй перестанет быть заложницей императрицы, а Ли Чжи получит возможность давить на канцлера Чжансун Уцзи.
Когда знания это смерть
Все так и случилось. Через день к ней заявился какой-то молоденький чиновник из цензората, и старательно избегая даже намекать кто она и как зовут, видимо совсем запугали, опросил и записал кого и почему она обвиняет. На это ушло не меньше четырех часов с небольшим перерывом на чай. Еще через пять дней, этот же чиновник снова пришел и сообщил, что она оправдана по делу о клевете, виновные наказаны и отныне ничто не пятнает ее доброе имя, каким бы оно не было.
Страх сквозил в каждом его слове и жесте, он боялся взглянуть на ее лицо, понимая, что это странное дело с таинственной незнакомкой может закончиться для него ударом ножа наемного убийцы. С некой игривостью У Мэй подумалось, что надо попросить Ли Чжи защитить этого несчастного, чтобы он когда-то узнал, кто она и какую роль он сыграл в ее судьбе. Еще через пару часов, когда совсем стемнело, пришел капитан Ли и жестом показал следовать за ним. Почти через час они добрались до одинокого дома в самом дальнем уголке внутреннего двора, где у порога их ждали две служанки, и, поприветствовав, они распахнули двери нового дома У Мэй.
Дом был не очень большим: просторная гостиная, скрытая несколькими перегородками уютная спальня и небольшой кабинет с библиотекой. Рядом был еще домик для прислуги с пристройкой из кухни и склада для всякой утвари. У Мэй узнала это место, когда-то здесь отдыхала от забот двора императрица Чжансунь, известная также как императрица Вэньдэ, Вэньдэшуньшэн — «Просвещённая, добродетельная, безмятежная и святая императрица». Жена императора Тай Цзуна и мать императора Гао Цзуна.
Когда знания это страсть
Чжансунь умерла до того, как Мэй попала во дворец, они никогда не виделись, и после ее смерти этот дом всегда пустовал. Наверняка потребовалось немало усилий, чтобы сделать его снова пригодным для жизни. У Мэй не думала, что Ли Чжи выбрал это место из-за сентиментальности, в память о матери. Скорее всего, его уговорил капитан Ли, потому что оно удаленное, а значит, никто случайно не увидит жильцов, и в пристройках можно прятать охранников на случай, если императрица Ван или дядя захотят отомстить. А еще, в ее мечтах, здесь можно устраивать тайные любовные встречи с Ли Чжи. Теперь, когда у нее есть личное уютное гнездышко, нужно приложить все усилия, чтобы сделать его еще и любовным, затащив в него Ли Чжи.
...продолжение следует, осталось совсем немного )
Примечания.
Чжансун Уцзи был очень важной фигурой при династии Тан — служил деду Ли Чжи, отцу Ли Чжи, был дядей Ли Чжи, выбрал Ли Чжи как наследного принца, служил ему и в первые годы его правления как канцлер физически устранил тех принцев, кто мог попытаться силой занять престол. История привычно приписывает У Мэй отстранение и смерть Чжансун Уцзи за то, что он не поддержал лишения титула императрицы Ван. Ей приписывают всё плохое.
Исторический факт, что императрица Ван вытащила Мэй из монастыря для манипулирования Ли Чжи, а потом потеряла над ней контроль. Может, это было не так, как описано выше, но как-то да было. Лишь подчеркнул, что такое так или иначе случилось.