Ирина почувствовала неладное сразу, как только увидела Зою у порога. Подруга держалась напряжённо, будто сжала в руках невидимую гранату и боялась, что вот-вот вырвется чека.
— Привет... Можно на пару слов?
— Конечно, заходи, — Ирина уступила дорогу, стараясь улыбнуться. Что у неё случилось?
Они прошли в гостиную. Зоя села на диван, ссутулив плечи. Обычно жизнерадостная и темпераментная, сейчас она казалась сломанной. Ирина занервничала: ведь муж, Денис, тоже был где-то дома, но пока не показывался.
— Ладно, я сразу скажу, — произнесла Зоя. — Помнишь, когда ты уезжала в мае к матери в область, я просила тебя дать ключ от квартиры на случай, если мне придётся подменить Дениса на складе?
Ирина кивнула, вспоминая смутно, что в тот период и правда оставляла ключи подруге. Тогда это было логично: Зоя помогала Денису с документами в их семейном бизнесе. Ирина доверяла обоим безоговорочно.
— Так вот, — продолжила Зоя глухо, — моя дочь, Лена... она учится на втором курсе... Я не знаю, как сказать по-другому...
Ирина нахмурилась. К горлу подступила необъяснимая тревога.
— Она... беременна, — Зоя едва договорила и сжала ладони так, что побелели костяшки. — И ребёнок... от Дениса.
Наверное, я ослышалась. Ирина ошарашенно уставилась на подругу. Ноги внезапно стали ватными.
— Что? — хрипло выдохнула она. — Зоя, ты... ты уверена?
Вместо ответа Зоя достала из сумки какой-то смятый листок — результат анализа ДНК, сделанного в частной клинике. Железные факты обрушились на Ирину, словно удар кувалдой.
— Прости, — прошептала Зоя, поднимаясь. — Я сама в шоке... Но Лена сказала, что это началось, когда ты уезжала. Денис якобы жаловался ей, что вы часто ссоритесь... Она была так наивна, чёрт, я даже не знаю, как ей теперь жить с этим. Ей девятнадцать лет, Ира. Она, по сути, ребёнок.
В этот момент дверь из коридора приоткрылась. На пороге стоял Денис, бледный, будто его выволокли из ледяной проруби. Он не сделал ни попытки уйти или оправдаться — просто застыл.
— Это ложь? — прошипела Ирина, не отрывая взгляда от мужа. — Скажи, что это чудовищная ошибка!
Денис медленно качнул головой, прикрыл глаза и обхватил лицо руками. Он дрожал.
— Ира... я... я сошёл с ума. Мне было плохо... Я сглупил. Я не думал...
— Не думал?! — воскликнула Зоя, набрасываясь на него с яростью. — Ты переспал с девчонкой, которая младше тебя на двадцать лет! Моя дочь! Ты что, вообще больной?
Ирина видела, как муж качает головой, пытается что-то бессвязно пробормотать, но слов не выходит. И вдруг поняла, что ей самой нечем дышать.
Это не просто измена. Это… это гадость. Омерзение.
Внутри всё оборвалось. Руки повисли, как плети, и сердце, казалось, остановилось, поглощённое дикой, режущей пустотой.
— Зоя, — прошептала Ирина, усаживаясь обратно на диван. — Я... не знаю, что сказать...
Подруга посмотрела на неё печально: в её глазах пылал микс гнева и боли, и, казалось, она не знает, кого ненавидеть сильнее — Дениса или саму себя за то, что всё это произошло.
— Я пришла, чтобы сказать правду, — сказала она натянуто. — Мне надо к Лене: там всё очень плохо. Но знай, Ира, я... я не прощу. И боюсь, что ты тоже не сможешь.
Она вышла, хлопнув входной дверью. Следом повисла гробовая тишина. Денис ещё минуту стоял в коридоре, не решаясь сдвинуться. Ирина сидела, уставившись в одну точку. Как жить после этого?
— Ира... — тихо позвал муж.
Она замотала головой, словно отмахиваясь от противной мухи.
— Молчи. Я прошу, просто... замолчи.
Он шагнул вперёд, осторожно опустился на колени перед ней. Тянулся к её руке, но она отдёрнула ладонь.
— Мне нет прощения, — выдавил он. — Я... я понимаю, что это отвратительно. Я не знаю, что со мной было...
Да ты даже не представляешь, насколько отвратительно.
Она подняла глаза и взглянула на мужа. Нечто в его лице вызывало острую смесь жалости и омерзения. Он был жалок, растерян, готов провалиться сквозь землю. Но это не будило в ней сострадание — лишь холодный ужас.
— Уходи, — прозвучало из её пересохшего рта.
— Я никуда не пойду, — прошептал Денис. — Это мой дом. Я готов на коленях вымаливать прощение. Я помогу Лене. Я всё сделаю. Только останусь с тобой. Ира, умоляю...
Она медленно встала, отстраняясь от него.
— Меня зовут Ирина, — сказала она негромко. — Не Ира. Я тебе не подруга теперь и не жена. Выбирай, Денис. Или уходишь ты, или уйду я.
Он дёрнулся, словно от удара, закрыл лицо руками. Потом неуклюже, дрожащими руками вытащил из кармана ключи — от этой же квартиры — и положил их на стол.
— Я пойду... но... вернусь, — пробормотал он. — Может, через день, через два...
— Не возвращайся, — ответила она тихо, глядя в окно на сумерки, которые медленно завладевали улицей.
Когда дверь за ним закрылась, Ирина поймала своё отражение в зеркале напротив. Серое лицо, потухший взгляд.
Вот и всё. Я сама не знаю, кто я теперь. У меня нет мужа. Нет веры в людей. Зоя, наверное, проклинает меня, хотя я ни при чём. А что чувствует её дочь?
Эта мысль пронзила её, как отравленная стрела. Девятнадцать лет, студентка, которую она сама когда-то трогательно называла маленькая помощница, когда та приносила Ирине чай во время посиделок с Зоей.
Ей девятнадцать... она, по сути, ребёнок.
Ирина встала и бесцельно побрела по комнате. На столе валялись журналы, пачка салфеток, где-то на полу — тапки Дениса. Абсурд: ещё утром она варила обед, пододвигала ему новую чашку для кофе, а сейчас чувствует лишь пустоту и тошноту.
Минуты текли, как мутная река, и в каждую секунду ей казалось, что она — герой какого-то дешёвого фильма, где всё гротескно и неправдоподобно. Но это была реальность. Реальность, в которой её муж взял и переспал с дочерью лучшей подруги. И вот теперь девочка беременна, да ещё от такого... ублюдка.
От этой мысли Ирину передёрнуло. Захотелось кричать, бить посуду, стирать с памяти каждую частичку прошлого, где фигурировал Денис. Но она стояла, словно окаменев, вся внутри опустошённая, потерянная.
Зазвонил телефон. На экране высветилось «Денис». Она выдохнула и откинула трубку — не хотела слышать его. Он начал слать сообщения:
«Прости, я прошу, мне надо объяснить...»
«Я был не в себе...»
«Лена сама ко мне пришла...»
Она смотрела на экран, как на что-то ядовитое. Сама ко мне пришла... Ах ты...
Удалив все его сообщения, Ирина скомкала телефон в руке, подавляя желание швырнуть его об стену.
Снаружи темнело, фонари едва пробивали синюю дымку. В квартире становилось холодно. Ирина поняла, что пора включить свет, но сделала лишь один шаг и застыла.
А зачем? Кому нужен этот уют? Кому нужен чай, ужин, подушки на диване? Кому нужна я?
Ей вспомнилось, как весной они отмечали годовщину свадьбы: Денис приносил белые розы, целовал руку и говорил, что любит. Ирина верила. С ума сойти, как можно было поверить, что кто-то настолько ценит тебя, а через пару месяцев — вот это.
Минут через двадцать раздался новый звонок. На этот раз — в дверь. Ирина медленно пошла открывать, не рассчитывая увидеть ничего хорошего. Это был Денис, со слезами на глазах, схватил её за руку, пытаясь умолять.
— Пусти меня поговорить, — дрожал его голос. — Я всё объясню. Я на коленях буду у тебя. Ирина...
Она отстранила его руку, будто её укусили.
— Ты уже всё сказал.
— Но я люблю только тебя! Я запутался, это была ошибка... единственная ошибка...
Ирина хотела расхохотаться от отчаяния. Единственная? Он выдавал эти клятвы с детской наивностью. Она мысленно видела Лену — юную, чуть испуганную девчонку, которая, вероятно, теперь носит под сердцем ребёнка.
— Ты слышишь себя? — спросила она холодно. — Это... преступление. Ты хоть понимаешь, что натворил?
Денис забегал глазами и беспомощно развёл руками:
— Я готов отвечать, я поговорю с Зоей, помогу Лене... Главное — не уходи от меня...
Его слёзы не вызывали у неё ни жалости, ни прощения. Только омерзение, которое начало разрастаться внутри и глушить все остальные чувства.
— Уходи, — повторила она, на этот раз твёрже. — Мне нужно побыть одной.
Она закрыла дверь перед его лицом. Секунду слушала, как он бормочет что-то в щель, но не разобрала ни слова. Потом шаги стихли, наступила звенящая тишина.
В гостиной царил полумрак. Ирина включила лампу. Свет выхватил её отражение в зеркале — она едва узнала себя: бледная, с пустыми глазами, как у покинутого домового.
Всё разрушилось.
Она вспомнила, как когда-то Зоя, смеясь, говорила: «Ну, для нас с тобой семья — это святое. Береги своего Дениса, он парень видный». А теперь Зоя ненавидит её или, по крайней мере, не может на неё смотреть без боли. Лена… Бедная девочка…
На столе лежала початая пачка печенья. Ирина машинально взяла одно, откусила — вкус показался ей cardboard, безжизненным, как мокрая бумага.
Что мне теперь делать?
Ей не хотелось ни запираться, ни кричать, ни жаловаться. Не хотелось даже плакать. Просто ничего не хотелось. Всё вокруг вдруг потеряло смысл.
— Ну и подарочек, — произнесла она вслух, неожиданно хрипловато, осознавая степень цинизма этого слова. — Подарочек...
Потом затихла. Словно выключили звук.
Минуты перетекали в часы. Ирина так и сидела у окна, касаясь лбом холодного стекла. Мелькали в темноте фары машин, город жил своей шумной жизнью. А у неё внутри творился хаос: предательство, мерзость, отвращение — всё это разбивало привычную реальность в осколки.
Звонки от Дениса продолжались, но она их игнорировала. Один раз даже попыталась просмотреть сообщения, но каждое слово словно режущая рана: «Прости», «люблю», «больше не повторится» — фарс. Нет, нет и нет.
К полуночи вдруг вспомнилась давняя поездка с Зоей на море, общие улыбки, разговоры: как стареть вместе, растить детей. Ирина крепко зажмурилась.
Завтра... придёт завтра, и я не знаю, как смотреть в глаза подруге. Не знаю, как идти на работу, как объяснять людям, что случилось. Что я живу в одном теле, а душа моя, кажется, умерла.
Она встала. Взяла телефон, включила. Семь пропущенных вызовов от мужа. Сообщение от Зои:
«Я не держу на тебя зла. Но мы не сможем больше общаться. Прости.»
— Прости... — прошептала Ирина. И не поняла, кого она просит простить: себя? подругу? весь этот мир?
На кухне она включила воду, подставила ладони под струю, глядя, как она стекает в раковину.
Я ничего не чувствую... Только пустоту.
Никаких решений принимать сейчас не хотела. Никакой истерики. Слёзы высохли прежде, чем начались. Если бы Денис стоял рядом, она, наверное, не стала бы его бить или кричать. Просто... ничего.
Пахнуло мокрой гарью с улицы — кто-то жёг листву в осеннем палисаднике. Ирина поймала себя на мысли, что всё это напоминает дурной сон, из которого не выбраться.
Она брела по тёмной квартире, останавливаясь возле каждой стены, словно проверяла, не начнёт ли она рушиться под её легким нажимом. В глубине души понимала, что завтра придётся что-то делать: документы, развод, разговоры. Но сегодня она была не в силах даже сформулировать, чего хочет.
— Закончится ли этот кошмар? — прозвучало в голове, но ответа не было.
Так и прошла ночь, в молчании и холоде, с редкими вспышками воспоминаний, похожими на ломти горького хлеба. А под утро, наконец, пришёл сон, тяжёлый, беспокойный. В нём Ирина бродила по пустой детской площадке, видела качели с ободранной краской, но не могла сдвинуться, чтобы подойти ближе. Она стояла, будто ноги вросли в землю.
В этой неподвижности и настигло её рассветное солнце, заливая комнату бледным светом нового дня, где уже не осталось ничего — ни семьи, ни дружбы, ни ясного смысла. Только она сама, и эта чудовищная пустота внутри.
Конец